Воскресший из мертвых

В этом докторском домике мошенники ничего хорошего не нашли, кроме вина. И вот, забрав с собой двенадцать бутылок коньяка, наши тамперские воры поспешили покинуть гостеприимный дом Путилайнена. Но при этом они случайно позабыли на столе отмычку, с помощью которой им легко удалось открыть дверь докторского жилища.
Минут через двадцать из Тампере вернулся сам доктор Путилайнен. Обнаружив разгром в своем доме, он стал названивать во все полицейские участки. И даже, не надеясь на хямеенлиннскую полицию, позвонил в Тампере знакомому приставу, с которым он час назад выпивал.
Этот тамперский пристав обещал доктору оказать немедленную помощь и торжественно уверил его, что похищенный коньяк будет найден.
16
За несколько часов до этого в Тампере, после врачебного вскрытия, вторично хоронили потревоженные останки Антти Питкянена. Хоронили его, конечно, как Ионни Лумпери, и в другом месте, для того чтобы прекратить излишние разговоры о заживо погребенном.
Забастовка в Тампере еще не кончилась, и поэтому Малинену пришлось взять носильщиков из ближайшего полицейского участка. Среди этих полицейских оказался и Нуутинен. Помогая нести гроб, он спросил у Малинена:
— Это кого же вы хороните?
Малинен ответил, не желая вдаваться в подробности:
— Хороним одного хельсинкского босяка по имени Ионни Лумпери.
Нуутинен воскликнул, едва не выпустив из рук лямку, за которую держал гроб:
— Нет, не могу избавиться от этой дьявольской птицы! Куда ни поверну, везде приходится его носить.
Но тут Нуутинен стал сомневаться — точно ли это Ионни Лумпери. Ведь он недавно видел его в прекрасном здоровье. Что же случилось с ним за эти дни?
Малинен ответил:
— За эти дни он умер по всем правилам врачебной науки. И медицинское вскрытие обнаружило у него разрыв сердца.
Нуутинен искренно пожалел своего хельсинкского приятеля. Он сказал о нем:
— Его сердце сильно любило все, что есть в этом мире, и поэтому неудивительно, что оно в конце концов разорвалось.
Нуутинен, опечаленный, вернулся в свой полицейский участок.
* * *
Поздно вечером пристав вызвал Нуутинена в свой кабинет и приказал ему срочно выехать в Хямеенлинна, чтобы задержать наглого вора, проникшего в дом доктора Путилайнена. Пристав сказал:
— Это воровство только что обнаружено, и нужно действовать по горячим следам.
Через час Нуутинен был уже в Хямеенлинна.
Между тем хямеенлиннские прохожие случайно увидели в лесу подозрительного человека с гробом и крестом. Этот человек, видимо, прятался от людей, и поэтому прохожие сообщили о нем полиции. В полиции возникло подозрение, что это и есть тот вор, который похитил у доктора коньяк. Украденные двенадцать бутылок он, вероятно, держит в гробу, чтоб не попасться.
Так что когда Нуутинен приехал в Хямеенлинна, первоначальное следствие о краже было почти закончено.
Крупные полицейские силы оцепили лесок, и Нуутинен бесстрашно двинулся вперед.
Необычайная картина открылась перед ним. В густом ельнике Ионни сидел на крышке гроба и при свете луны чинил свой башмак.
— Ионни, перкеле! — воскликнул пораженный Нуутинен. — Ты что тут делаешь? Опять воскрес?
Ионни порадовался встрече.
— А-а, Нуутинен! — закричал он. — Что это давно тебя не видно?
И тут, как ни в чем не бывало, стал объяснять, почему он в лесу:
— Разулся тут, чтоб починить башмак. Еду сегодня в Хельсинки. Хочу появиться там в приличном виде.
Нуутинен, рассердившись на Ионни, заорал:
— К дьяволу твои башмаки! Речь идет о краже, в которой тебя подозревают.
Тут полицейские стали допрашивать Ионни, и вскоре выяснилось, что он решительно ни при чем.
Ионни обиженно сказал:
— Разве на такое дело может пойти человек, у которого были только миллионные сделки?
Нуутинен извинился перед Ионни и пошел провожать его на вокзал. Он даже помог Ионни войти в вагон и пожелал ему доброго пути.
Наконец поезд ушел в Хельсинки, и тогда Нуутинен направился к домику доктора Путилайнена.
Найдя на столе отмычку, Нуутинен сказал доктору:
— По этой штуке мы распутаем все дело.
Тотчас же полицейские обошли местных слесарей, и один из них признался, что сегодня утром он продал эту отмычку одному приезжему босяку. Слесарю велели описать приметы этого босяка. И тут, к величайшему изумлению, выяснилось, что приметы эти полностью совпадают с образом Ионни.
Нуутинен был вне себя. Ведь он только что сам проводил вора в Хельсинки.
Раздраженный, он явился к доктору Путилайнену, чтобы рассказать ему о конце дела. Но до Путилайнена дошли слухи о задержанном мошеннике в лесу, и поэтому, перебив Нуутинена, доктор спросил:
— Кем же оказался этот мошенник?
Нуутинен угрюмо ответил:
— Хельсинкский босяк Ионни Лумпери. Это он вломился в ваш дом.
Доктор Путилайнен воскликнул:
— Это чистый вздор! Не далее как вчера я делал врачебное вскрытие Ионни Лумпери.
Загорелся спор. Раздраженный доктор бросил на стол хирургический нож и запальчиво крикнул:
— Вот тот нож, которым я вспорол ему брюхо!
Не менее раздраженный Нуутинен кинул на стол отмычку и в свою очередь крикнул:
— А вот отмычка, которой тот же самый Ионни Лумпери вспорол замок вашей двери и украл двенадцать бутылок коньяка!
Тут они оба стали ходить по комнате и, пожимая плечами, бормотали:
— М-да… Это да… Вот так штука…
Вернувшись в Тампере, Нуутинен доложил о происшествии приставу и полицмейстеру.
На другой день полиция послала Нуутинена в Хельсинки, для того чтобы арестовать Ионни Лумпери.
17
Итак, Ионни, выбравшись из Хямеенлинна, катил в поезде по направлению к Хельсинки.
В пути он не без тревоги подумал, что хельсинкской полиции больше чем кому-либо известно об его преждевременной смерти. Ведь сюда послано завещание на имя Ханкку, а Пирхонен в своем письме указал даже день погребения Ионни. Придется теперь доказывать полиции, что этого не случилось.
Ионни вспомнил о справке, которую дал ему Пирхонен, вспомнил его слова: «Представь эту справку, если речь зайдет о твоей истории».
Порывшись в карманах, Ионни нашел эту справку и, протянув ее соседу, спросил:
— Что в этой бумаге сказано?
Угрюмый сосед молча взглянул на бумагу. Справка удостоверяла, что Ионни умер от отравления.
Сосед подумал, что эта справка нужна для заказа могилы, и поэтому кратко ответил:
— Отнеси справку в канцелярию церковного прихода и предъяви ее пастору.
Ионни понял, что ему и в самом деле следует представить эту бумагу попу в доказательство того, что он ожил. Вероятно, по этой справке его вычеркнут из списка умерших.
Поезд подошел к Хельсинки. Оставив свое имущество в багажном вагоне, Ионни направился в канцелярию церковного прихода.
Пастор, прочитав справку, сделал на ней пометку о смерти и, отдав бумагу Ионни, сказал:
— Теперь покажешь могильщику.
Ионни пошел к выходу, чтобы поискать могильщика, но пастор, вспомнив об одном своем коммерческом деле, окликнул его. Дело в том, что гробовщик Контиайнен обещал пастору небольшой процент за каждый гроб, проданный по его рекомендации. И вот теперь, достав из стола рекламу о заведении Контиайнена, пастор библейским голосом сказал:
— Прими, сын мой во Христе, сию карточку.
Эту карточку с рекламой Ионни сунул в свой карман, помышляя о продаже своего гроба, а не о покупке нового.
Тотчас по уходе Ионни в церковную канцелярию прислали из прокуратуры врачебное свидетельство, подтверждающее смерть Ионни Лумпери от разрыва сердца.
Пастор с удивлением сказал писарю:
— Да, этот Лумпери накрепко умер. Сначала от отравления, а потом от разрыва сердца.
Пришлось записать в церковную книгу обе причины смерти. Писарь, не верующий в бога, сказал, когда пастор вышел:
— Безразлично, что писать в эту книгу. Никто не воскреснет в Судный день.