Время скидок в Аду

— Увидимся, Плохой Ангел Бобби, — шепотом произнес он. — До скорого!
Он поднялся и вскоре исчез, перепрыгнув через изгородь во тьму. Безуспешно пытаясь встать, я видел свет от многих распахнувшихся дверей, люди начали выглядывать из окон. Прожектор полицейской машины поймал меня, наполнив мое существование болью от яркого света, и это было последнее, что я помнил.
ИНТЕРЛЮДИЯ
Я лежал на животе, то засыпая, то снова просыпаясь. Каз свернулась рядом, обнимая меня. Сначала я подумал, что она просто двигается во сне, но потом понял, что она медленно терлась о мой копчик, едва заметно сжимая ноги, ее движения были медленны, как таяние ледника. Я даже не был уверен, что она не спит.
Я пошутил над ней. Лучше бы я этого не делал.
— Что за доминирование? Я теперь твоя сучка?
Она замерла. Серьезно, она была неподвижна, как прячущийся зверь. После всего, что между нами было, сейчас я поразил ее своими словами — и в результате будто открыл окно в прошлое, на пятьсот лет назад, которое показало маленькую стыдливую девчонку из Средних веков, дочь благородного католика, которая позволяла себе непозволительные чувства.
— Я… Я не…
— Эй, — прервал я. — Послушай! Все в порядке. Даже более чем. Это просто глупая шутка. Если ты не заметила, то я часто так шучу.
— Я просто… просто запоминала твой запах. И из-за этого… ну, ты понимаешь.
— И как же я пахну? Как напалм по утрам? Или как хорошенький ангелочек?
— Заткнись. Ты пахнешь как Бобби. Мне надо запомнить это.
Настала тишина. Я знал, почему ей так надо это запомнить, но не хотел об этом говорить. Я снова начал глупить, пытаясь вернуть тот момент, когда мы были одни в Саду, не зная и не беспокоясь ни о чем.
— Значит, ты говоришь, это не связано с доминированием?
— Для этого мне необязательно ласкаться с тобой, ангелочек, это у меня выходит автоматически. Я же демон высокого ранга, как ты помнишь.
— Да, конечно. Забудешь о таком, когда несколько часов назад ты меня чуть не прикончила.
— Вот видишь? Именно тогда я устанавливала свое превосходство.
— Тоже мне превосходство! Мне кажется, что в итоге именно я оказался сверху.
— Только потому, что я позволила тебе. Мы, женщины, пользуемся этим фокусом уже тысячи лет. «О, мой большой и сильный мужчина, ты победил меня!» А вы всегда попадаетесь на это. Тупые придурки.
— Ну, знаешь, один мудрый человек как-то сказал: «Куда придурок клонился, туда и повалился».
На мгновение она странно посмотрела на меня.
— Я ничего не поняла.
Я задумался.
— А может, так: «Тупица — наш меч, оплот и щит».
Она ударила меня. Правда, совсем слегка.
— Неудивительно, что я не могу уснуть — ведь я в одной постели с крылатым идиотом.
  
Глава 7
 
ОТСТРАНЕНИЕ
 
Многие подумают, что многочисленные ранения и сломанные ребра после схватки с дважды мертвым убийцей — это достаточно для одного дня, но на этом все не закончилось.
После состязания с «улыбающимся убийцей» я пришел в себя как раз в тот момент, когда ощутил все свое физическое тело — согласно этому чувству оно походило на мешок с разбитой посудой, завернутой в оголенные нервы. Меня окружал яркий белый свет, медицинские приборы, а затем я оказался в другом месте.
Выяснилось, что я поднялся в Рай, и хотя вырваться из всей этой боли и страдания бестелесной небесной формой было так же приятно, как выпить двойную дозу болеутоляющего, мое облегчение было омрачено появлением босса — архангела Темюэля — и выражением лица его небесного обличья.
Кстати, чем выше вы поднимаетесь вверх по небесной карьерной лестнице, тем меньше сходства остается с обычным человеком. Насколько я понимаю, находясь на Небесах, лично я становлюсь похож на вибрирующую размытую версию моего земного облика, хотя я не совсем уверен, ведь наверху особо негде увидеть свое отражение. Но Темюэль (подчиненные называют его «Мулом») выглядит еще более расплывчатым, менее человечным. А высшие ангелы редко имеют нечто похожее на тело под их мерцающей оболочкой. Скорее их тела — это просто само мерцание. Трудно это передать, но если бы вы увидели их, то согласились бы с моим описанием.
— Ангел Долориэль, — сказал Темюэль. — Господь любит тебя. Как ты?
— Уже лучше. Но кто-то устроил на меня серьезную охоту, и возвращаться назад в мое тело будет не так уж приятно.
— Понимаю.
Темюэль долго молчал. Мне не понравился вероятный намек на то, что вернуться будет не так уж просто.
— Нас ожидают в Зале Заседаний, — наконец сказал он. — Идем.
Если бы я был сейчас в своей телесной оболочке, у меня по спине пошла бы дрожь, это я вам точно говорю. Со сломанными ребрами это было бы еще больнее. В Зале Заседаний я бывал лишь однажды, и обычно все происходящее там попадает в категорию чертовски серьезных проблем.
Темюэль потянулся за мной, и вот мы уже в пути. То есть движемся прямо из точки А в точку Б — именно так путешествуют по Раю, если не хочется бродить по туманным и мерцающим улицам. Мы добрались так быстро, что я даже не успел ничего спросить, но, возможно, именно этого и хотел Мул. Он определенно выглядел не очень радостным, да и я, собственно, тоже.
Зал Заседаний примерно раз в сто круче, чем вы можете себе представить. Казалось, что важные места в Раю специально задумывались просто издевательски масштабными, как будто их главной целью было заставить человеческую душу почувствовать себя здесь беспомощной. И знаете что? Это срабатывало. Еще как!
Этот Зал немного похож на человеческие храмы, но его размеры настолько огромны, что земные понятия гравитации, массы и силы прочности будто и не участвуют в этом уравнении. Это башня из чистого света, из тончайшей, словно паутина, структуры, которая дает возможность осознать, что вы находитесь внутри чего-то. В центре Зала, где, даже по земным меркам, могут собраться сотни тысяч человек, стоит массивная колонна из жидкого кристалла — жидкого, потому что она движется; кристалла — потому что она движется так медленно, что вы никогда бы не увидели этого, если бы не знали, ну вы понимаете. Этот драгоценный водопад с миллиардом внутренних граней называется Паслогион, и, я думаю, он работает в качестве часов или, по крайней мере, выражает идею времени. Только не спрашивайте меня, как его определять. Я даже не знаю, действительно ли он работает или это просто большое украшение типа Эйфелевой башни или статуи Свободы. Но я знаю, что это самая классная штука, которую я когда-либо видел. Просто смотря на нее, можно почувствовать, что если бы вы поняли принцип ее работы, то тогда смогли бы постичь космос и осознать, что, вероятно, бесконечность звучит, будто все произведения Баха, играемые одновременно, но создающие гармонию.
Но все это великолепие не было бы таким пугающим, если бы к нашему приходу в Зале Заседаний уже что-нибудь происходило. Но нет, Зал был пуст, за исключением меня, Темюэля и Паслогиона.
— Здесь я покину тебя.
И Темюэль исчез, не оставив более никаких предупреждений. Я не мог понять, почему он так спешил убраться из Зала, и все мои догадки по этому поводу были невеселы.
В Раю трудно предаваться печальным мыслям. Большую часть времени здесь я чувствую себя как радостный детеныш тюленя, но, признаюсь, мои размышления об оставившем меня Темюэле были менее приятными.
«А как же все разговоры о том, что религия — это утешение для обреченных? — подумал я. — Разве никто даже не подержит меня за руку, пока я в ожидании наказания?»
Но если мое начальство решило наконец разобраться со мной — вечной проблемой всего Рая, — то зачем приводить меня сюда, даже не собрав публику? Отключить меня было бы просто, для Рая это все равно что выкрутить лампочку. Может, они хотели напомнить мне о моем ничтожестве, прежде чем устранить меня?