Всё, что я хочу на Рождество (ЛП)

Глаза Ирэн были такими же темно-карими, как у ее дочери, а ее прекрасные волосы когда-то были такими же каштановыми. Она улыбнулась Анне в ответ, а потом повернулась к Хью и спросила:
 Ты тоже бухгалтер?
Она ничего не помнила. Десять минут назад у них был точно такой же разговор, и Ирэн этого не помнила.
Хью заставил себя улыбнуться:
 Нет. Я оставляю всю тяжелую работу Анне.
Анна, которая не сказала ему, что живет с матерью. Мать с деменцией, которая явно нуждалась в постоянном наблюдении. Почему Анна не сказала ему? Почему она не доверяла ему?
 Он креативный дизайнер, мам. Он придумывает все идеи, Анна едва притронулась к еде. А, когда она взяла стакан, было заметно, как дрожала ее рука.
 Знаете, моя Анна-бухгалтер.
Хью кивнул:
 Я знаю. Она очень хороший бухгалтер.
 Да, согласилась Ирэн.
Когда они закончили есть, Анна сложила пустые тарелки, и Хью помог ей отнести посуду на кухню.
 Я помою посуду, предложил он.
 Нет, не беспокойся. Я разберусь с этим позже.
 Анна, он положил руку ей на талию. Я хочу тебе помочь, и ему нужно было побыть одному.
Она пожала плечами:
 В таком случае, вперед. Мы с мамой будем смотреть телевизор.
Оставшись один, Хью прислонился к стойке и глубоко вздохнул. Какого черта он здесь делает?
Он принялся за уборку, но, ополаскивая тарелки и соскребая остатки еды в мусорное ведро, его разум не прекращал работать. Почему Анна никогда ничего не говорила о своей матери? Неужели она думала, что он не поймет? Что ему было бы не все равно? Неужели он так мало для нее значил?
Она также отталкивала других людей? Возможно, она не понимала, что ей нужны друзья, чтобы поддержать ее. Существует смелая независимость, и безрассудное упрямство.
И, похоже, Хью должен был показать ей разницу.
Он взял поднос с кофе в гостиную.
 Маме нельзя, сказала Анна себе под нос. Это не даст ей уснуть всю ночь.
Хью притворился, что смотрит телевизор, пока пил кофе. Допив его, он встал:
 Мне пора идти.
Анна бросила на него благодарный взгляд. Ирэн была сбита с толку, когда спросила:
 Куда вы идете?
 Я возвращаюсь домой, Ирэн. Было приятно познакомиться.
Анна проводила Хью до двери и протянула ему пальто.
Он пожал плечами, затем подошел ближе:
 Я думал, мы друзья. Почему ты мне не рассказывала?
Она вышла с ним наружу, закрыв за собой дверь:
 Я никому с работы не говорила. Мне не нужна их жалость.
 Ты думала, я бы начал тебя жалеть?
 А что, нет?
 Я не знаю. Ты никогда не давала мне шанса узнать.
 Анна! крикнула Ирэн из гостиной.
Она открыла дверь и ответила:
 Иду, мама, посмотрев суровым взглядом на Хью, она добавила. Мне нужно идти, а ты должен уходить.
Он сделал глубокий вдох. Он не собирался выходить из себя.
 Я позвоню тебе позже, пообещал он. Нам нужно кое-что обсудить.
 Тебе не нужно этого делать.
Он нежно обхватил ее лицо ладонями и посмотрел на нее. Такая красивая. Он думал об этом раньше, но никогда не видел этого так, как сейчас. Такая храбрая. Как он мог назвать ее трусихой? Ей нужен был кто-то, кто был бы на ее стороне, даже если она еще не поняла этого. Он покажет ей, что она может доверять ему.
Хью коснулся губами ее в обещании:
 Я хочу.
5
Анна свернулась калачиком в кровати, глядя на телефон, лежащий на прикроватной тумбочке.
Было уже больше одиннадцати. Он действительно позвонит?
Она не стала бы его винить, если бы он передумал. Зачем кому-то связываться с ней? Хью был из тех, кто легко мог найти себе другую девушку. Женщину, которая могла свободно проводить с ним время. Ту, кто смог бы поставить на первое место его, вместо матери.
Она просто скажет ему, чтобы он не беспокоился. Даст ему легкий выход. Это было лучшее, что она могла сделать.
Когда телефон зазвонил, Анна сразу же взяла трубку, чтобы не разбудить маму.
 Сейчас подходящее время? спросил Хью. Ты можешь говорить?
 Мама в постели, если ты это имеешь в виду, Анна услышала горечь в собственном голосе.
 Анна, мне очень жаль.
Он позвонил ей, чтобы извиниться? Она досчитала до десяти и глубоко вздохнула:
 Я же сказала, мне не нужна твоя жалость.
Он проглотил проклятие:
 Я хотел сказать, прости, что обвинил тебя в трусости.
 О… на ее лице появилась улыбка, напряжение в ее плечах ослабло.
 Я просто хочу, чтобы ты чувствовала, что можешь рассказать мне все.
 Разговоры об этом ничего не поменяют.
 Это изменило отношения между нами. Разве не так?
Она вздохнула:
 Да, именно поэтому. Мама не в безопасности одна. Я плачу за сделку в течение дня, поэтому могу ходить на работу, но в противном случае я должна буду сидеть дома с ней. Вечерами, в выходные, в праздники, она была настолько прямолинейна, насколько это возможно. Ей нужно было переубедить его. Так что нет никакого смысла. Мы не можем позволить себе большее, чем обед у Джованни и быстрый поцелуй на обратном пути в офис.
 Анна... через мгновение продолжил он. Как долго она в таком состоянии?
 Около восемнадцати месяцев. Ей всего шестьдесят, Анна сглотнула. Она ненавидела говорить об этом. Она даже не подозревала, когда ее память начала уходить. Она еще молода.
 Слишком молода.
 Они назвали это ранним началом. Очевидно, некоторые люди болеют болезнью Альцгеймера с тридцати или сорока. Маме повезло.
 Не думаю, что очень.
 Нет. Нет, не очень повезло. Хью, есть еще кое-что.
Через мгновение, он мягко спросил:
Что?
Она глубоко вздохнула:
 Это наследственное заболевание. Возможно. Наверное.
 Анна? прозвучал его грубый голос.
 Ммм? Она не хотела этого слышать и приготовилась к отказу.
 Жаль, что я сейчас не сижу рядом с тобой.
 Хью…
 Я думаю, тебе нужен кто-то, кто обнял бы сейчас тебя.
Она замолчала, пытаясь сморгнуть слезы, которые грозили выплеснуться:
 Я не получаю много объятий, поцелуи и нежные знаки внимания от матери, да. Но не сокрушительно комфортные объятия высоких мужчин с широкой грудью и сильными плечами.
 Я могу приехать, предложил он.
Ей очень хотелось сказать "да". Ей хотелось броситься в его объятия, расплакаться у него на плече и утешиться его теплом и силой.
 Нет, сказала она, задыхаясь. Нет, уже поздно, мама будет волноваться.
 Хорошо. Но предложение остается в силе. В любое время, когда понадобится.
После того, как они закончили разговор, она положила телефон на прикроватный столик. В доме было тихо, и огромная волна одиночества захлестнула ее.
Восемнадцать месяцев ее жизнь была посвящена заботе о матери. Поначалу ее друзья хорошо поддерживали связь. Но когда прошли месяцы, а Анна не присоединилась к ним в пабе или не принимала приглашения на ужин, сообщения иссякли, а телефонных звонков становилось все меньше и меньше.
На работе у нее был один выход. По восемь часов в день, она жила как обычный человек. Она была хороша в своей работе, она наслаждалась ответственностью, и у нее были отличные коллеги. Она никому не говорила на работе о своей матери. Не хотела их жалости и не хотела, чтобы они относились к ней по-другому.
Но теперь Хью знает.
Он был добр к ней. Добр к матери за обедом, и добр, когда позвонил. Он не отступал и не пытался все исправить, в отличие от всех остальных, кто предлагал помощь, Хью инстинктивно знал, чего Анна жаждала больше всего.
Большего.
Это все, что ей было нужно. Кто-то, кто обнимет ее и прижмет к себе. Кто-то, кто даст ей понять, что она не одна, что у нее есть поддержка, когда она будет в ней нуждается.
Ее рука потянулась к телефону. Она может позвонить ему и он придет.
И она будет выглядеть жалкой. Взрослая женщина, не в состоянии заснуть без мужчины, который бы обнимал ее.
Анна убрала телефон подальше, поправила подушки и выключила свет у кровати. Она была в порядке живя сама по себе.