Нам нужна великая Россия (СИ)
Раздались гудки. Гучков бросил со всей силы трубку, остановив свой взгляд на ней. Романо всё-таки сделал то единственное, что могло бы спасти его корону. Столыпин...А хотя, что там Столыпин? Что он может, без солдат, продовольствия и боеприпасов, без поддержки даже военной охраны Петрограда?
Так...Занкевич...Надо немедленно с ним переговорить! Немедленно! И потом заехать в управление. И отправить все части, которые только встретятся на пути, к Думе. Пусть уж доведут своё сражение за свободу до конца!..Развернувшись, он на негнущихся ногах зашагал прочь из кабинета. План его, почти свершившийся, оказался под угрозой, а сама мысль об этом была ненавистна!
Глава 3
Раздалось ещё несколько ружейных залпов. По комнате словно бы шершень пролетел - позже скажут, что в стену кабинета угодила винтовочная пуля. Столыпин с трудом боролся желанием быть везде и всюду, поспеть в каждый кабинет, чтобы подвигнуть поникших было людей на борьбу. Но - нельзя. Чтобы вестовые и адъютанты не тратили драгоценных минут на его поиски, приходилось сидеть в кабинете, поминутно хватаясь за дребезжащую трубку телефона. Несмотря на всего усилия, положение ухудшалось гораздо быстрее, чем ему о том успевали докладывать. С Выборгской стороны, судя по сведениям полиции, шёл всяческий сброд. Путиловский завод тоже поднялся. Люди, не желавшие терять работу и заводскую бронь (а это - практически верная смерть на фронте, и скорее от вшей, чем от германца), вышли на улицы.
Вот-вот должны были поступить сведения от генерала Кутепова, собравшего в кулак достаточно крупный кулак. В который раз Столыпин пожалел, что рядом нет Иванова и Дурново. Последний вряд ли вернётся с того света, а вот Иванов...
Где же его части?.. С фронта обещали отправить верные престолу части. Одной дивизии, одной дивизии даже состава мирного времени сейчас хватило бы!
Пётр Аркадьевич оглядел карту Петрограда. Он пометил наиболее важные точки для удержания контроля над городом. К сожалению, сил не хватало. Но что, если ... Что, если арестовать восставших членов Думы? Это указало бы бунтовщикам, что вождей у них больше нет, и тогда...
Пролетел ещё один шершень.
- Ваше высокопревосходительство! - раздался возглас за мгновение до стука в дверь.
- Сколько можно говорить! Без стука! Без стука входите! Влетайте! - Столыпин не оторвал даже взгляда от карты.
Он мучительно соображал, что делать, и как наступать...От Мариинского дворца к Смольному? Пойти по-над Невой, как сказали бы раньше? По набережной? Или пересечь Невский где-нибудь в закоулках? А может, лучше пойти по Сенатской, свернуть на Миллионную, и... А потом можно опереться на Петропавловскую крепость, и отбиваться до подхода верных частей. Но нужен Арсенал...
- Пётр Аркадьевич! Вы слышите? Арсенал разграбили! Арсенал потерян! - раздалось у самого уха.
Столыпин вышел из ступора. Сперва смысл слов терялся, уходил от бывшего премьера, внезапно ставшего диктатором. Арсенал? Что Арсенал? Ах да...
Он резко повернулся на каблуках, отчего вестовой поспешно отступил на шаг. В глазах его, вчерашнего выпускника Училища правоведения, титулярного советника, явственно читался страх. Чего он боится? Поздно бояться, надо...
- Так, значит, потерян... Огнеприпасы придётся собирать с миру по нитке. У врага обильный запас. Значит, будут палить в воздух. А небось ещё и половину в снег втоптали или вообще взорвали...Раскидали...
Столыпин выпрямился во весь рост. Он привык встречать неизбежное с гордо поднятой головой. Сейчас был тот самый момент, когда эта самая неизбежность в эту самую голову могла выпалить разрывной пулей.
- Сумели наладить связь с окрестными полицейскими участками и судами? - с надеждой спросил Столыпин.
В его сердце ещё теплилась надежда. Том сердце, которое было чудом спасено почти шесть лет назад.
- С двумя-тремя, Ваше высокопревосходительство. Они держат оборону. Говорят, загодя приказали пополнить запас огнеприпасов и провизии. Бог даст, несколько часов продержатся, - выдохнул сотрудник Министерства юстиции, неожиданно для себя назначенный связным между телефонной комнатой и премьером.
- Часов? Это сами чины полиции сообщили? Или Вы от себя? - пронзительно взглянул прямо в глаза вестовому Столыпин.
- Сами. Просят указать, что делать дальше. Архивы активно палят, чтобы не попали в чужие руки. Кто-то раздобыл цивильное. В случае чего будут прорываться. Вот, кажется, всё...
Титулярный советник заволновался, принявшись рукой теребить лоб. На нём уже явственно проступили настоящие раны - след сильнейшего треволнения. Нервы чиновника были на пределе, немного спасало только спокойствие - внешнее - начальства. Но пройдёт время, и это же спокойствие само начнёт пугать.
Столыпин кивнул, и на лицо его набежала тень. Из пяти отделений работали только два или три, значит, остальные покинуты или горят. Ни с одним из судов связаться не удалось. Значит, вокруг творится что-то невообразимое.
Пётр Аркадьевич на негнущихся ногах подошёл к телефонному аппарату. Набрал номер штаба Петроградского округа. Чем там вообще занимается Хабалов? Его промедление смерти подобно!
- Алло, барышня! Соедините с... - задумчиво (задумчивость та была напускной, - прикрыть волнение, охватившее Столыпина) произнёс в трубку Столыпин.
В ответ - гробовое молчание.
Столыпин покрутил ручку вызова.
Молчание.
Пётр Аркадьевич ещё энергичнее, едва не ломая, крутанул ручку.
Молчание.
Ставшая ненужной трубка легла на усики-держатели.
- Значит, Большая Морская в их руках, - протянул Столыпин.
На той улице располагалась городская телефонная станция. Молчание телефона могло означать или целенаправленное отключение, или обрыв линии. В тот момент премьер предположил самый худший вариант.
- Следуйте за мной, - уже на ходу бросил титулярному советнику Столыпин.
Молодой юрист-выпускник едва поспевал за ушедшим в собственные мысли Столыпиным. Внезапно он воскликнул:
- Я скоро, Ваше Высокопревосходительство!..
Премьер даже не остановился, не до того было. По голосу чувствовалось, что это не страх, но долг зовёт титулярного советника...
Всех встречавшихся на его пути премьер останавливал и указывал идти за ним либо собирать товарищей в зале Государственного совета. В скором времени за Петром Аркадьевичем протянулся длинный шлейф из цивильных и полицейских мундиров, аксельбантов, "Владимиров" и "Анн", отчего в глазах запестрило. Лишь одного недоставало - винтовок и пулемётов.
Едва Столыпин оказался у кресла председателя Совета - сейчас пустовавшего - замер и окинул взглядом собравшихся. Да, сейчас зал, вмещавший весь Государственный совет империи, казался полупустым. Чиновники по большей части разбежались, либо же просто не успели сюда придти. Кто-то, наверное, не захотел даже по указанию премьера покинуть свой пост, но это вряд ли!
- Мои господа!
Премьер вспомнил годы, когда он стоял за трибуной Государственной Думы. Сейчас от него требовалось то же самое: приободрить друзей и показать врагам, что голыми руками власть не взять. Ладно, даже с винтовкой и револьвером - и то не взять. И даже с пушкой.
- Телефонная связь потеряна. Полицейские участки в осаде. Суды не отвечают. Уличные заводилы с каждой секундой становятся наглее. Ходят слухи, что вот-вот сюда подъедут бронеавтомобили с восставшими солдатами.
По залу уже не шёпот гулял - настоящий гул. Господа служители империи, чья столица вот-вот заполыхает в пламени революции, ожидали предложения сдаться на милость Думе. Многие уже примеряли на себя мундиры в аппарате будущей власти. Но были и те, кто скорее пустил себе пулю в лоб, чем пошёл в слуги к Родзянке и компании. Получался каламбур: ум империи вот-вот мог потерять разум от страха.