Другие люди: Таинственная история
Мартин Эмис
Другие люди: Таинственная история
Пролог
Это — признание, пускай и кратенькое.
Не хотел я так с ней обходиться. Какое-нибудь иное решение было бы несравненно предпочтительней. Но что случилось, то случилось. В этом есть определенный смысл, учитывая правила жизни на нашей земле. К тому же она сама об этом просила. Мне просто жаль, что не нашлось другого выхода, более сдержанного, экономного, опрятного. Но на нет и суда нет. Это жизнь, говорю я, и самый мой священный долг состоит в том, чтобы придать всему происходящему видимость жизни. Черт побери! Давайте же наконец покончим со всем этим.
Часть первая
Глава 1 Особое повреждение
Первым, что она испытала, ощутив дуновение воздуха, было чувство пылкой и беспомощной благодарности. Со мной все в порядке, подумала она, жадно дыша. Время — оно снова пошло. Она попыталась сморгнуть влагу, наполнившую глаза, но той было слишком много, и она снова зажмурилась.
Кто-то склонился над ней и спросил голосом, который прозвучал так близко, словно исходил прямо из ее головы:
— Теперь все хорошо?
— Да, — кивнула она.
— Тогда я тебя оставлю. Теперь давай сама. Поосторожней. Веди себя хорошо.
— Спасибо, — ответила она. — Простите.
Она открыла глаза и села. Тот, кто говорил с ней, кто бы это ни был, уже ушел, однако вокруг нее сновали другие люди. Люди, по какой-то причине находившиеся здесь, только чтобы ей помочь. Какие они, должно быть, добрые, подумала она, какие они милые, что делают для меня все это.
Она лежала в белой комнате на узенькой длинной белой каталке. Какое-то время она размышляла об этом. Казалось, это вполне подходящее место. Здесь ей будет хорошо, решила она.
За дверью торопливо прошел мужчина в белом. Немного помешкав, он заглянул в дверь. Напряжение, чувствовавшееся в нем, как-то неожиданно исчезло, он прикрыл глаза и устало произнес:
— Ну, вставай, пошли.
— А?
— Вставай давай. Пора. Ты уже в норме, шевелись, — Он подошел поближе, взгляд его был обращен на тумбочку, на которой была разбросана всякая всячина, — Все твое? — поинтересовался он.
Она посмотрела вслед за ним: черная сумочка, клочки зеленой бумаги, маленький золотой цилиндр.
— Да, — созналась она. — Все мое.
— Ну так забирай свои манатки и двигай.
— Хорошо-хорошо, — пробормотала она, приподнимаясь на каталке.
Увидев свои ноги, она застонала. Несчастная ее плоть была разодрана в клочья. Рука рефлекторно дернулась, чтобы ощупать ногу — та была цела. Клочья оказались каким-то тонким материалом, покрывавшим кожу. Все было в порядке.
Мужчина фыркнул.
— Где ты была? — спросил он маслянистым голосом.
— Не знаю, — пробормотала она еле слышно.
Он подошел поближе.
— Может быть, в туалет? — громко спросил он. — В туалет хочешь?
— Да, если можно, — без особой надежды произнесла она.
Он повернулся, пошел к двери, снова обернулся. Она встала и попыталась следовать за ним. Тут она заметила, что к ее ногам прикреплены тяжелые изогнутые конструкции. Их назначением было, по-видимому, затруднить движение, если вообще не сделать его невозможным. Прихрамывая, она бочком подошла по скользкому полу к мужчине.
— Вещички-то прихвати. — Он покачал головой, — Эх вы, народ…
Потом он повел ее по коридору. Двигаясь впереди и чувствуя у себя на спине его взгляд, она торопливо оглядывалась по сторонам. Похоже, люди здесь были двух разновидностей. На большинстве была белая одежда. Остальные казались меньше и были закутаны в пестрые халаты. Их куда-то несли или вели за руку, и во взглядах у них было что-то извиняющееся и беззащитное. Я, должно быть, такая же, предположила она, когда сопровождающий поторопил ее к какой-то двери.
Поначалу было безумно странно. И куда подевалось все ее разумение?
Оказавшись во влажной узкой комнате с фаянсовыми скульптурами, которые никак невозможно было соотнести с нею самой, она прижалась щекой к холодной стене и попыталась внутри себя найти какие - нибудь ключи к тайне происходящего. Что там у нас? Ее сознание казалось бесконечным, но совершенно пустым, подобно мертвому небу. Она была совершенно уверена, что у других людей все обстоит иначе, и от этой мысли к горлу резко подступила какая-то мерзкая жидкость. Приказав себе собраться, она решительно обернулась, и взгляд ее упал на блестящий стальной квадрат напротив. В этом ярком окне она успела заметить чье-то оторопелое лицо, обрамленное густыми черными волосами. Встретившись с ней глазами, его обладатель тут же отпрянул. А что, всем страшно, подумала она, или я одна такая?
Она не знала, как долго ей следует оставаться там, где она оказалась. В любой момент сопровождающий мог прийти за ней, или, наоборот, ей могли позволить находиться здесь сколько угодно, хоть целую вечность. Потом ей пришло в голову, что мир — ее представление. Но в таком случае представление это довольно неудачное, если она чувствует лишь исходящую отовсюду угрозу и неотвратимость беды, правда же?
Головоломкой с дверью она мучилась недолго. Когда узкая комнатка выпустила ее наружу, сопровождавший мужчина уже исчез. Она без промедления направилась к облаченным в белое попечителям и их медлительным подопечным, к свету, гонявшему по бесцветным стенам солнечных зайчиков. Внезапно коридор распахнулся и превратился в просторное помещение. Здесь движение замедлилось, и появились новые разновидности людей. Некоторые переминались с ноги на ногу, и лица их были скрытными и скорбными; другие, утомленные, исходили потом, лежа на белых столах; третьи истошно орали, когда суетливые служители пытались их куда-то сплавить. Некий человек, весь залитый кровью, стоял посреди комнаты и впечатляюще орал, зажимая руками глаза. За ним через распахнутые двойные двери струились потоки воздуха и света. Она осторожно приблизилась к дверям, стараясь обойти очаги отчаяния и боли, наполнявшие помещение. Никто не успел ее остановить.
Она торопилась покинуть здание. При попытке двигаться быстрее вдоль застекленного прохода конструкции на ногах немедленно дали знать о себе приступом резкой боли. Она нагнулась, чтобы рассмотреть их, и с радостью обнаружила, что без особого труда может от них избавиться. Двое мужчин, проходивших мимо с пустыми носилками в руках, прикрикнули на нее и, многозначительно хмурясь, указали на отсоединенные устройства, брошенные на пол. Но она уже почуяла свежий воздух и стремглав вылетела наружу.
Поначалу единственным отличием, которое она обнаружила, были изменившиеся масштабы. Все так же были подчинены движению, случайными толпами перемещаясь вдоль высоких сжатых с боков проходов. Некоторые люди, по всей видимости, были повреждены, однако проводников или носильщиков здесь было не много. Те, кто остро нуждался в ускоренном движении и шуме, использовали тележки. Бесчисленные в своем разнообразии, они толпились и срывались с места в широких центральных проходах, ожесточенно отдувались и выпускали пары в образованных ими беспокойных скоплениях. Улицы пестрели изображениями, символами. Однако по чьей-то холодной воле ей было отказано в возможности разгадать их смысл. Из-за отсутствия силы или желания — а может, просто времени — никто не остановил ее, когда она присоединилась к этому колючему человеческому потоку, хотя многие, похоже, были бы не прочь. Люди разглядывали ее, пристально изучали ее ступни. Сами они уже давно привыкли к своим ножным устройствам и поэтому недоумевали: а куда же она подевала свои? Она догадалась, что в этом заключается ее первая ошибка: никто не должен ходить без этих креплений, и она пожалела о том, что бросила их. И все же, следуя правилам игры, продолжала идти вперед.