Русский маг
– Мне с друзьями нужно встретиться. Магами служат у короля.
Мужичок скривился, словно попробовал горькой редьки. Третий подносильщик полотенца явно был выше в дворцовой иерархии какого-то магика. Смуглый показал направо:
– Все такие живут там, в бараках. Кто им во дворце жить-то позволит?
Шаман кивнул. Хорошо, хоть в хлеву не поселили, что за неблагодарный народ? Обогнул выбеленную стену, мостовая кончилась, прошел в неприметную калитку. В небольшом дворике две женщины жарили рыбу, хмурый крепыш рубил дрова, а под навесом лежал труп, накрытый грязной тканью, из-под которой выглядывала посиневшая рука. Рядом сидел поникший человек – обнаженная спина в багровых полосах, шелушащихся корках засохшей крови. Страдалец поднял голову, у Шамана расширились глаза. В избитом человеке он с трудом узнал Маура.
Глава 7
Предчувствие беды захлестнуло с головой. Шаман бросился через дворик, женщины отскочили с дороги, сдернул халат с трупа. Роба! Да что же это творится?!
– Кто?! За что?! – выкрикнул Шаман.
Маур промычал что-то нечленораздельное, из глаз потекли слезы, указал на рот. Шаман уставился как на юродивого. Дошло, зашипел с досады, пальцы нащупали в кармане печать Молчания. Маур прокашлялся, губы не слушались, сказал с горечью:
– Ты пришел… слишком поздно.
– Но что случилось?
– Королева Злата заболела. Меня поставили лечить, но с ней происходит что-то странное, не смог. Норк приказал высечь прилюдно, а Роба вступился, ты же его знаешь, бросился уговаривать короля. Телохранитель зарубил без разговоров. Сегодня приедут родственники из дальней веси за телом.
Маур всхлипнул, но глаза остались сухими. Настрадался, слезы кончились. Шаман с болью смотрел на мертвого друга, а память услужливо рисовала дни в храме Хургала. Роба учил предметной магии, и если у Шамана что-то не получалось, никогда не сердился, терпеливо повторял слова заклинаний. Жил пышущий здоровьем толстяк, а стал веющий холодом мертвец. Да эта тупая сволочь, оборвавшая жизнь друга, не обладает и сотой частью знаний Робы! Грудь разрывала щемящая тоска, словно сгорела безвозвратно частичка души.
– Мне очень жаль, – шепнула Зета.
– Примите мои соболезнования, – сказал Бурун.
Шаман увлек Маура в дом. В бараке – минимум мебели: две лежанки, стол и пара стульев. Бедно живут придворные маги. Маур покорно опустился на лежанку. Шаман попросил потерпеть, зрение привычно перестроилось. Спина у друга была вся порвана, словно зверь какой драл. Маг ощутил покалывание в кончиках пальцев, затрепетали желтые лучики.
Шаман выковыривал сгустки крови и гной, точно иголкой занозу. Сводил края ран, незримая горелка прижигала шов. В конце провел рукой, забирая боль. Зубы у Маура скрипели, но он даже не шелохнулся. Когда лечение закончилось, недоверчиво повел лопатками. Посыпались присохшие корочки. Выдохнул с удивлением:
– Я такого не умею, ты и вправду…
– Пустяки, – перебил Шаман. – Лучше скажи, как жить дальше будешь? Может, вернешься в Последний магистрат?
– Не могу, я присягнул на верность королю в круглом зале Военной палаты. Там клятву скрепляют боги, нарушившего настигнет неминуемая смерть.
– А это разве жизнь?
Со двора донесся надрывный плач и злое бормотание. Приехали родственники Робы. Маур оглянулся затравленно, его позвали, шагнул в дверь, словно грудью в омут. Шаман стиснул виски, локти ткнулись в стол. Что за мир такой, где магов за людей не считают, лишь пользуются, как вещью? Он представлял волшебников по-другому. Они никому не позволяют себя обижать, сами повелевают целыми народами с помощью заклинаний. В них сила! Надо найти того, кто знает, а уж там… Но сначала помочь другу и наказать убийцу!
Вернулся Маур – глаза как у побитой собаки, плечи поникли. Сел за стол, руки вздрагивают, засопел. У Шамана самого кошки скребли на душе, но раскисать нельзя, кто-то должен оставаться сильным. Или хотя бы делать вид. Маг достал из сумы ломти копченого мяса, головку сыра, завернутый в зелень хлеб и кувшин вина. Сначала без аппетита, потом с охотой поели. Шаман рассказал о болезни Аль Мавира, молча помянули Робу. Вино расслабило напряженные мышцы, в голове появилась ясность.
– Пора спать, завтра пойдем во дворец, – решил Шаман.
– Зачем? – удивился Маур.
– Королеву лечить.
Утром разбудил стук топора – давешний крепыш вновь колол поленья. К зиме готовится или во дворце мерзнут? Шаман зевнул. Маур уже вскипятил воду на костре и заварил душистый чай. Завтракали молча. Маур терялся в догадках, как друг собирается вылечить Злату, но расспрашивать не стал. Произнесенное может подслушать Рогатый, а тогда удачи не жди.
К дворцу подошли с тыла. Здесь, как трудолюбивые муравьи, сновала челядь: одни таскали воду, дрова, другие разгружали подводы с продуктами. Маур попросил обождать, стража пропустила его через черный ход. Шаман прислонился к стене. Подленький червячок сомнения бередил душу, терзал вопрос: сможет или нет? Раздумья прервал вернувшийся Маур:
– Норк ждет. Я сказал, что ты – мой друг из дальних земель, знаток лекарского дела. Он сейчас хватается за любую возможность, лишь бы Злата выздоровела.
– Веди, не будем испытывать королевское терпение!
Маур порывался что-то спросить, но, оценив непроницаемый вид Шамана, махнул рукой. Другу нужно доверять. Перед массивной дверью путь преградили стражники. Последовал быстрый обыск, жезл Рагнара мгновенно растекся по руке. Магов пропустили внутрь.
Шаман задохнулся от великолепия обстановки. Свет заполнял просторный зал через высокие окна, забранные ажурными решетками. На стенах, покрытых затейливыми гобеленами, висело начищенное оружие. Потолок был расписан под ночное небо: блестели бриллианты звезд, сияла серебром луна. Пол укрывали пушистые шкуры, на редких островках деревянных плит стояли столы и стулья тонкой работы. В глубине высилось ложе под балдахином, пахло ароматным дымом из двух жаровен по краям. Обычная королевская спальня.
От группы людей отделился высокий человек – на плечах мантия из горностая, из-под нее сверкают богатые одежды. Лицо воина, жесткое, но в глазах застыло отчаяние. Коротко подстриженные волосы чуть тронуты сединой, по небритым скулам ходят желваки, лоб бороздят морщины.
Король Норк тихо спросил:
– Как зовут тебя, врачеватель?
– Шаман, э… ваше величество.
– Мне сказали, многое знаешь.
– И умею. Я смогу помочь, за этим и пришел.
Сбоку приблизился сморщенный старик, от него за версту пахло травами и мазями, зашептал на ухо королю. Тот отмахнулся досадливо:
– От вас, лекаришек, никакого толку. Пусть этот попробует, вон какой уверенный. – Норк навис над Шаманом: – Если вылечишь Злату, любое желание исполню, одарю милостями. Но если нет…
– Достаточно, разрешите взглянуть, – твердо сказал Шаман.
Придворные расступились.
Королева, казалось, просто уснула. Волосы цвета спелой пшеницы рассыпались по плечам, пышная грудь мерно вздымалась, но лицо болезненно заострилось, как у покойницы. Кожа посерела, дыхание еле слышалось. Ну, или пан, или пропал.
Шаман кликнул. Действительно, странная хворь. По телу расплывались темные волны, точно круги по воде от брошенного камня. На их пути кровь застывала, преодолевая сопротивление, ползла по венам медленно, словно мороженая. А центр этого безобразия таился в желудке – размером с песчинку, переливалась синим пульсирующая точка. На опухоль не похожа, слишком мала.
Недолго думая, Шаман коснулся лучиками сгустка. Кольнуло злой силой, аж отпрянул. Закусил губу, лучи вцепились в комок. Песчинка нехотя поддалась, отлепившись от стенки желудка. У Шамана возникло ощущение, будто держит горячий уголек. Рука дернулась вниз, вовремя спохватился – из тела два выхода, но верхний сейчас предпочтительней. Маг потянул сгусток, тот цеплялся за пищевод и не хотел покидать уютное нутро. Шаман напрягся, лучики дотащили точку до миндалин. Королева неожиданно распахнула глаза, раздался общий вздох, женщина зашлась в кашле. На пол плюхнулся комок слизи.