Как изучить английский язык самостоятельно. Нестандартные приемы самообучения.

Поразмыслив над этими своими слабостями, я решил пойти на компромисс: взять из морозовской системы те элементы, которые я мог бы реально использовать. И как в дальнейшем показала жизнь, я принял тогда верное решение — если крепость нельзя взять лобовой атакой и с первой попытки, то это еще не значит, что полководец бездарный, а крепость неприступна.
Перечитав морозовские страницы, я особо обратил внимание на строки, где автор с каким-то поразительно-вдохновляющим, просто завораживающим оптимизмом говорит о своей системе и в то же время с нескрываемым сожалением — о молодежи, которую «заставляют изучать языки зубристикой слов и целых больших грамматик, а не этим простым, легким и занимательным процессом прямого и чрезвычайно интересного чтения!».
Вот тебе раз! Оказывается то, чего я не выдержал и от чего уже почти хотел отказаться, было «очень простым, легким и занимательным процессом»! Ну, нельзя после таких слов оставаться равнодушным к изучению иностранного языка в морозовском варианте. Так и хочется тут же засучить рукава и вновь сесть за книгу. А если опять не пойдет так, как хотелось бы, значит, надо, что-то изменить, как-то приспособиться, но в целом следовать духу и основным принципам системы.
И еще один утешительный для себя вывод я сделал из вышеприведенного абзаца: ведь если Морозов откровенно жалеет молодежь, которая не изучает языки «простым и легким» способом, то, значит, он… более или менее трезво оценивая способности людей к языкам, так же как и свои собственные, считает, что данный метод действительно не является сколько-нибудь сложным и не требует, например, исключительной памяти. Внимания? Да. Чем больше, тем лучше. Волевых усилий? Да. Особенно поначалу. И следовательно, любой человек — и не только в тюрьме, но, конечно, и на воле — может воспользоваться этим методом.
И вот я вновь пошел на штурм якобы неприступных бастионов — английский роман был опять открыт на 9-й странице, там, где я «поплыл» в первый раз. Но теперь я шел в бой не с голыми руками — наготове держал пару хороших словарей и хотя нечасто, но периодически их использовал. На этот раз дело пошло. При всем том повторяю, что я и теперь старался понимать содержание, опираясь больше на догадку по контексту, чем на подглядывание в словари. Таким путем я при первом чтении уловил содержание романа, как и Морозов, довольно смутно (точнее говоря, смог лишь очень приблизительно «расшифровать» английский текст хорошо знакомого мне сюжета), со второго раза — чуть лучше, с третьего — еще лучше. Но “The best is often times the enemy of the good” («Лучшее часто враг хорошего»). Мне хотелось большего. Хотелось свой первый английский роман в подлиннике понять на все 100 %, что, конечно, было с моей стороны более чем наивно. Это неуемное стремление к идеалу опять едва не погубило мое начинание. Когда я прочел роман в четвертый раз и увидел, что до полного — буквального — понимания текста мне еще далеко, настроение вновь упало ниже нулевой отметки. Я опять забалансировал на грани срыва. Однако на этот раз я быстрее смог взять себя в руки, сообразив, что ведь, в сущности, иначе-то и быть не могло, так как английскую грамматику я знал еще более чем смутно, а речевые обороты и идиоматические выражения были для меня и вовсе темным лесом. И все-таки при всех еще моих слабостях и недостатках первая moral victory (моральная победа) была одержана.
Далее я прочел таким же образом, то есть по нескольку раз подряд и с упрямством и въедливостью, мне до этого не свойственными, целый список произведений на английском: рассказы, сказки, приключенческие и детективные романы. Так, постепенно (а это заняло у меня времени, естественно, в несколько раз больше, чем аналогичное по объему чтение у Морозова, — 5–6 месяцев, так как я мог посвящать английскому не 12 часов, а лишь 3–4 часа в сутки, что для меня тогда тоже было неплохо) я не только значительно увеличил свой словарный запас и познания в грамматике, но и вывел для себя некоторые полезные методические закономерности, которые приоткрыли мне глаза на процесс обучения языку и очень помогли в дальнейшем.
Благодаря применению морозовского метода, хотя и в моем, немного облегченном, варианте, я уже на собственном опыте увидел, что информация усваивается быстрее и надежнее не путем топтания на месте или медленного продвижения вперед, необходимого якобы для осмысления материала, а путем относительно быстрого продвижения (например, безоглядного прочитывания нескольких страниц или глав, даже если их содержание еще далеко не стало понятным), затем возвращения на исходный рубеж и опять интенсивного пробега по уже чуть-чуть знакомой «местности» и вновь возвращения к началу и вновь наступления. При этом процесс познания идет как бы по спирали, и каждый новый виток поднимает нас на более высокий уровень. Психологически этот эффект можно объяснить так: наш мозг даже при ускоренном восприятии информации успевает «схватить» и частично обработать эту информацию на глубинном уровне, нами почти не осознаваемом. Нам при этом кажется, что мы вообще ничего не успели понять и запомнить. Но вот при последующих повторениях выясняется, что с каждым разом текст становится для нас все доступнее и понятнее, а читать его все легче. И еще: при таких постоянных рывках вперед и возвращениях назад мы все время и как бы невольно вступаем в конфликт, входим в противоречие с новым, незнакомым материалом, так как еще не чувствуем себя достаточно подкованными в старом. Это ощущение противоречия поначалу, с непривычки, довольно неприятно и действует угнетающе, но при некоторой настойчивости, и я бы даже сказал чувстве здорового цинизма к собственным негативным эмоциям, вполне преодолимо, тем более если мы хорошо осознаем всю пользу такого процесса. А польза-то здесь налицо, потому что с каждым новым возвращением назад (звучит немного странно, но, по сути, очень точно: возвращение действительно получается как бы «новым» — ведь известно, что в одну и ту же реку нельзя войти дважды) мы несколько по-иному, по-новому видим материал (текст). При втором-третьем прочтении текста в таком «джоггинговом» режиме он поворачивается к нам своими новыми гранями, и мы начинаем различать в нем незамеченные (или непонятые) ранее штрихи и детали. Резюмируя данный прием, я бы образно охарактеризовал его суть почти в виде афоризма: «Лучше плохо бежать, чем хорошо ползти».
Из системы Морозова я сделал для себя и другой полезный вывод: необходимо хоть немного познакомиться с латынью, ведь латинский язык — это фундамент и прародитель большинства европейских языков. И так же как, скажем, музыканту необходимо знать как минимум несколько десятков музыкальных терминов на итальянском языке (андантэ, адажио, скерцо и др.), так же и нам, изучающим иностранные языки, не мешает иметь некоторое представление об одном из самых древних и мудрых языков — о латыни. Иногда латинский называют мертвым языком. Я бы назвал его, наоборот, вечнозеленым. Да и может ли быть мертвым язык, которым продолжают пользоваться? Ведь на нем и сейчас говорят в католическом мире, и не только в Ватикане. И главное — это язык науки, литературы, язык традиций. Да и вообще, ежели из многих современных европейских языков убрать всю их латинскую основу (корни, окончания, целые слова и выражения), то что останется от их богатого лексикона?
Итак, что же я сделал для своего приобщения к латыни, хотя и довольно поверхностного? Я достал самый краткий учебник латинского языка и опять-таки по-морозовски бегло его проштудировал, даже не столько проштудировал, сколько просто просмотрел, хотя и с пристрастием. Я не стал разбирать выдержки из речей Цезаря, Петрония и Саллюстия, приведенные в учебнике, не стал вникать в тонкости грамматики. Зато обратил внимание на красоту и музыкальность латыни, но больше всего — на ее общность с русским, точнее говоря, на степень ее воздействия на русский язык. Оказалось (для меня, во всяком случае это было небольшое, но важное открытие), что в русском языке латинских — по происхождению — слов достаточно много — гораздо больше, чем я подозревал, и многие из них хорошо узнаваемы как таковые, при некотором минимальном навыке, разумеется.