Алхимик

Стрельба по атомным ядрам быстролетящими частицами стрельба наугад, крайне неточная и невыгодная. Протоны и нейтроны в ядре удерживаются могучими ядерными силами, и поэтому для того, чтобы вырвать их из ядра, надо затратить чрезвычайно большую энергию. Любая из ядерных реакций оказывается экономически невыгодной, и, следовательно, ее нельзя применить для практических целей взаимного превращения элементов. 
Академик замолчал, медленно выпил стакан воды, оглядел зал. Побледневшие от волнения лица, горящие глаза. Борисов неожиданно улыбнулся и, повысив голос, сказал: 
- Однако советские ученые блестяще справились с трудностями, лежащими на пути к осуществлению управляемых цепных ядерных реакций. В результате многолетннх усилий нами найден общий способ превращения одних элементов в другие. Способ этот прост, недорог и его вполне можно осуществлять в промышленных условиях. Мы теперь умеем получать любой элемент из любого практически в неограниченных количествах! 
Тишина рухнула. Грохот рукоплесканий, крики, шум - все это слилось в один неистовый шквал звуков. Академик поднял руку, призывая к порядку. 
- Золото тоже можно получать неограниченно? - прозвенел чей-то голос, едва зал притих. 
- Да, и золото, - просто ответил Борисов. - Сейчас в Советском Союзе осваивается способ получения золота из ртути и свинца. Золото теперь больше не драгоценный металл! 
Зал снова возбужденно зашумел. Слушатели вскакивали с мест, размахивали руками, оживленно переговаривались. Одни журналисты деловито строчили в блокнотах. 
- В этом нет ничего удивительного, - продолжал академик. - Сравнительно недавно алюминий считался драгоценным металлом, а теперь из него штампуют посуду, потому что найден дешевый способ его производства. И золото перестанет теперь быть символом наживы: из него будут делаться детали машин, художественные изделия, лабораторная техника. Это хороший и полезный металл, и давно пора употребить его в настоящее дело! 
Но золото является для нас лишь частным случаем. С помощью ступенчатых реакций теперь можно превращать в ценные металлы углерод, кислород, кремний, алюминий и другие распространенные в природе элементы. Изученный нами способ открывает невиданный простор для развития науки и техники. Мы уверены, что это открытие бу дет поставлено на службу прогрессу и миру во всем мире! 
И в зале опять загремели восторженные аплодисменты. 
Вечером гостиницу, в которой находилась советская делегация, осаждала целая армия репортеров. В то время как ротационные машины выбрасывали экстренные выпуски газет с громадными "шапками" во все полосы, журналисты спешили добыть новые материалы. Кому не хотелось первым получить интервью у Борисова?! Хотя академик категорически заявил, что сегодня беседовать с представителями печати он не сможет и что ответы на все вопросы будут даны во время пресс-конференции, неугомонные репортеры упорно ждали. А вдруг удастся опередить конкурентов? 
Переводчик советской делегации уже устал повторять, что мистер Борисов никого принять не может, когда к нему с трудом протиснулся узкоплечий человек в наглухо закрытом плаще. Глаза его были скрыты темными светофильтрами. 
- Разрешите сказать вам наедине несколько слов, - попросил он. Переводчик почему-то сразу почувствовал, что это не журналист. Он молча кивнул, и человек в плаще прошел за ним на лестничную площадку. 
- Передайте академику Борисову, что я хотел бы поговорить с ним по поручению Джозефа Стоуна. Покойного Джозефа Стоуна, - подчеркнул он. - Академику знакомо это имя. Надеюсь, он примет меня. 
Да, Борисов знал это имя. 
- Пусть войдет, - кивнул он переводчику. - Думаю, что это не репортерская уловка... 
- Благодарю вас, мистер Борисов, - глухо сказал человек в плаще, осторожно закрывая за собой дверь.- Я выполняю свой долг по отношению к погибшему другу. Позвольте передать вам эту рукопись. 
Он вынул из-под плаща тонкую тетрадь в черном хлорвиниловом переплете и бережно протянул ее Борисову. 
- Такова воля покойного, - строго и торжественно сказал он, снимая свои очки, и академика поразило выражение его умных, печальных глаз. - Распорядиться этим документом вы можете по своему усмотрению. Единственное условие: никто не должен знать, кто передал его вам. Поэтому я и не называю своего имени - оно ничего вам не скажет. 
И, прежде чем Борисов успел заговорить, человек вышел из номера. Академик долго задумчиво смотрел ему вслед, потом сел в кресло и раскрыл черную тетрадь. 
"Жить мне остается ровно три дня. Я точно знаю даже час и минуту, когда в моей голове мелькнет последняя мысль, а сердце отсчитает последний удар. Я закрываю глаза и вижу чистенькую, аккуратную камеру, зловещий рубильник на стене и стул, на который мне придется сесть в первый и последний раз в жизни. Еще целых три дня это видение неотвязно будет преследовать меня, если... если только раньше я не потеряю рассудок. Но об этом приходится лишь мечтать. Мысль работает предельно четко, и по временам мне кажется, что я постиг уже все тайны мироздания, испытал все чувства, а теперь бесстрастно ожидаю конца. В самом деле: человеческая жизнь-лишь секунда на часах вечности, и есть ли развица, в какой момент оборвется непрочная нить моего бытия... Позади бесконечная тьма, и впереди она же. Чего же бояться? 
Но порой эти старческие раздумья сменяются отчаянной жаждой жизни. Что мне до тысячелетий, когда самое драгоценное во Вселенной, мое собственное Я, перестанет существовать и никогда больше не возродится! Как я хочу вновь увидеть лица друзей, глубокие глаза Дженни, бешеную пляску уличных реклам, приборы на своем рабочем столе - все то, что составляло мои прежние будни. Мои пальцы тоскуют по работе, память бесцельно воскрешает сложные формулы, и новые открытия плывут где-то совсем рядом. Кажется, стоит лишь начать опыты - как благодарно будет мне человечество! Но все это лишь пустые мечты, бесплодная фантазия, а действительность - холодные стены камеры смертников, холодный клочок страшно далекого неба в решетчатом окне, тяжелые шаги охраны за дверью. 
Впрочем, кому какое дело до моих переживаний, до мыслей, которые нанизываются бесконечной цепью... Я мог бы исписать не одну тетрадь, переходя от яростного отчаяния к мудрости йога. Но есть ли в этом смысл? У меня одна цель. Я не хочу, чтобы мое имя навсегда осталось связанным с ужасным преступлением, и поэтому я должен рассказать людям обо всем, что со мной произошло. Итак, с чего же все началось?