Замуж за байкера (ЛП)

 — Это значит, что я должен соответствовать.
Райли фыркнул и покачал своей лысой головой:
— Очень легко сказать, Джулс. Но что это значит?
— По-видимому, это значит, что я должен жениться на горячей блондинке, которая ненавидит меня и все, что со мной связано.
Райли кивнул, начиная засыпать:
— Если твоя жена ненавидит что-нибудь в тебе, дерьмо, мужик, ты делаешь что-то неправильно.
Юлий оставил старика спать и бродил по дому. Он был симпатичнее, чем трейлер, который был у его семьи. Как удавалось засунуть туда четырех взрослых и вдвое больше детей, он никогда не узнает. Все он были там, в атмосфере охоты, виски и ярости.
Что он собирается делать, умереть? Что случилось в первый раз, когда Келли кивнула ему, перевернув все с ног на голову? Он прекрасно помнил, что отец делал с его матерью, когда та приходила поговорить с ним. Неважно, какие слова она использовала или насколько была права, его отец всегда ее избивал.
Юлий оказался перед барным шкафчиком. Тот не был заперт, потому что в доме не было детей, а у Цезаря вряд ли был интерес к виски. Юлий сорвал с полки бутылку и налил себе немного, прежде чем убрать ее назад, наслаждаясь ожогом, который переходил с его языка в живот, а затем распространился по всему телу. Он налил себе еще, а затем побрел по коридору.
Он остановился у двери в свою комнату, вспомнив, что сейчас Келли спит там.
Она выглядела ангелом. Он знал многих парней, которые говорили так о девчонках, но что касалось Келли, это было правдой. У нее были светлые, немного волнистые волосы. На ее лице была вся эта мягкость, с оттенком розового на щечках, чтобы она не выглядела как кусок копировальной бумаги. Девушка была красивой и неприкасаемой, и Юлий всегда знал, что с ней ему ловить нечего.
Но она сказала «да».
Он пробормотал проклятие и сделал второй глоток. Ожог потряс его до самых пальцев ног.
Келли Форстер сказала, что выйдет за него. Это была самая сумасшедшая часть ночи. Да, она сказала это в расстроенных чувствах, но сказала же! Он не ожидал этого. Более того, он не ожидал, что будет чувствовать себя из-за этого хорошо.
Мужчина покачал головой и пожалел, что не оставил бутылку в гостиной.
Она выглядела хорошо. Даже в том страшном свитере и ужасных бесформенных джинсах она выглядела на миллион долларов, что было слишком дорого для него, чтобы прикасаться своими уродливыми руками. «Нет, нет, жениться на принцессе было плохой идеей по миллиону причин».
Тихий скулеж отвлек его мысли от девушки.
— Давай, — сказал Юлий, указывая своим подбородком. — Нам не нужно спать на диване, — Цезаря больше не надо было поощрять. Он устремился в комнату и вскочил на кровать. В полудреме Келли перевернулась и обняла зверя. Она издала негромкий звук, который заставил его желудок перевернуться, когда девушка свернулась в более плотный калачик.
Она была такой маленькой. Это поразило его. Когда Келли поднималась и двигалась, крича на всех, то казалась вдвое больше и в десять раз жестче. У ее отца было такое же качество. Это придавало человеку особый вид свечения, за которым хотелось бы следовать и защищать.
Он мог бы защитить ее лучше, деля с ней кровать. Было слишком легко представить, как он взбирается на эту кровать и наваливается сверху, оборачиваясь вокруг нее, словно змея. «Она из тех девушек, которые хныкают и дрожат или из тех, кто стонет и требует больше?»
Он был змеей. Юлий почувствовал, как его брюки стали ему тесны, после чего последовала волна отвращения.
— Дерьмо, — огрызнулся он, покачав головой, и крепко закрыл за собой дверь.
Глава 4
Келли проснулась, когда солнце светило высоко в небе, отбрасывая длинные тени в незнакомую комнату. Рядом с ней лежала собака, от которой веяло теплом. Ее тело окаменело от долгого лежания в одном положении. Девушка повернулась и получила слюнявый собачий поцелуй.
— Привет, Цезарь, — она похлопала его по бокам, и он ответил ей низким ворчанием.
Келли свесила свои затекшие ноги с края кровати и оглядела комнату. Всё здесь точно принадлежало Юлию. Синее покрывало, календарь с полуголой девушкой на байке, висящий на одной стене, и беспорядок просто кричали о том, что здесь живет мужчина. Охотничья винтовка, случайно повешенная на спинку стула, была неопровержимым доказательством. Ее отец не был охотником, а Юлий — был.
Любопытство и нежелание выходить из комнаты и попадать в реальность побудили ее рассматривать неприметные детали комнаты. В конце концов, это был ее будущий муж. В комнате сердитого мятежного мужчины была стопка компакт-дисков с музыкой 1990-х годов, а еще iPod, который был настолько новым, что у наушников все еще были волны от упаковки. Наполовину пустая бутылка геля после бритья стояла рядом с несколькими простыми украшениями: широкое кольцо и цепочка с крестом.
Там было фото, стоящее между пустой пачкой сигарет и книгой, которая неожиданно выглядела прочитанной. На фотографии был изображен молодой Юлий. Может, девятнадцати или двадцати лет, моложе, чем он сейчас. Его волосы были такими же короткими и такими же непослушными, как и сейчас. Он был таким юным с такой же широкой улыбкой, когда поднял свой жилет только с одним патчем. Рокер, как они его называли (Прим. верхняя дугообразная часть патча, указывающая названия клуба). Он стал только что стал проспектом.
Фотография сделана в тот день, когда он стал ценным членом клуба.
Она вспомнила, когда он впервые пришел сюда. Он был таким худым, таким изможденным, и на его лице было достаточно синяков, чтобы понять, что он подвергся насилию. Ее отец забрал его, видя в нем сына, и начал его путь становления членом клуба «Адских Гончих».
 «Клуб, — подумала она, — хорошее слово для банды». Она отложила фото и вздохнула. Как глупо.
Маленькие кусочки жизни Юлия были разбросаны по всей грязной комнате.
— Глупо, — пробормотала она едва слышно.
Жужжание в кармане напомнило девушке о телефоне. Вытащив его, она увидела три непрочитанных сообщения. Первое из деканата, сообщающее, что ей надо забрать все свои вещи до пятницы, два других от Моники, которая ничего от нее не слышала с прошлого вечера.
Келли понятия не имела, как с помощью смайликов выразить «пострадала от нападения» и «помолвлена», так что она просто отправила ей сообщение «семейные проблемы». Достаточно близко по смыслу, особенно, когда речь заходит о ее семье.
— Давай, малыш, — сказала она собаке, потирая глаза. — Сообразим что-нибудь на завтрак.
Он ответил ей радостным лаем и выскочил из кровати, виляя хвостом. Пес покружился дважды и плюхнулся перед дверью спальни. Кто-то закрыл ее. Она задавалась вопросом — кто.
Девушка стащила свою толстовку и позволила ей присоединиться к другим кучам одежды, запах дождя и земли не лучше аромата немытого мужика. Темно-зеленая майка, которую она носила под верхней одеждой, была тем еще вариантом, но пахла не так ужасно.
Келли открыла дверь, и Цезарь помчался вперед. За ним раздался крик, видимо, пес кого-то сбил. Она улыбнулась. Собака улучшала ситуацию.
Девушке потребовалось несколько минут, чтобы умыться в ванне. Долгий взгляд в зеркало сообщил, что ее бледность выдавала усталость. У ее золотистых волос был блеск двухдневного картофеля. Она выглядела хуже, чем когда-либо.
— Ну, доброе утро тебе, красотка, — пробормотала она.
Вздохнув, девушка несколько раз прополоскала рот. Может быть, она должна принять душ, прежде чем отправиться навстречу своему умирающему отцу и новоиспеченному жениху. Урчание желудка подсказало, что еда важнее гордости. Келли задавалась вопросом, была ли ее жизнь когда-либо более странной.
— Именно так, — услышала она слова Юлия, открыв дверь ванны. — Я не коснусь ее.
Из кухни раздался грубый голос ее отца.
— Парень, ты никогда не лгал мне. Так не начинай сейчас.