Дневники 1928-1929

Троцкий, бывало, и то, когда в лодку садился, говорил: «Ну, с Богом!»
Крыленко
Прокурор республики приехал уток бить после 6-го Мая, когда вышло запрещение охоты. У него была бумага: разрешение. Убил 40 уток. Мужики будто бы на него протокол составили. Я удивился: «Протокол на прокурора республики!» — «А что же?» — «Я сказал: Попробовали бы раньше составить хотя бы на исправника!» — «Лахин: — Ну, это, конечно, хорошо, я разве что, я разве говорю все плохо, я только против плохого хозяйства, против гонения на Бога… я и борюсь против власти, я и стою за нее».
Утки
Вечером тянут на Константиновские луга через Замошье. Утром по темнозорьке являются на свой плес, на свой присадок. Распугают — переменят место, и дня через три опять тут, но тогда бывают уже поумней.
<На полях> Гибель утиного царства.
Советские охотники
Я спросил, когда надо выезжать на плес. Лахин ответил: «Мы, бывало, выезжали не торопясь, под утро, утке лететь, и мы тут. А советские охотники спешат, каждому хочется пораньше плес захватить, теперь с вечера выезжают».
О Максиме Трунове и его жене
Я сказал Анисье Ефимовне:
— Какой Максим человек хороший.
— Хороший человек, — ответила она.
И так бы мы с этим остались оба, что хороший человек Максим и больше ничего. Но я сказал:
— И жена его какая тоже хорошая, вот пара-то! Правда?
— Бездетные, — ответила Анисья Ефимовна, — им можно.
— Что можно?
— Хорошими быть. Хорошие, хорошие, я ничего не могу сказать, бездетные, вот и хорошие.
<На полях> «На хитром месте котовал».
Счастье
И была мне до очевидности понятна вся жизнь, ее назначение, смысл, счастье ее, вся радость ее, наука, искусство, промышленность, хозяйство, семья, все: все человеческое дело (в создании высокой формы общения мира… как-то иначе выразить надо: ведь это захватывает и высокую индивидуальность, потому что индивидуальность — это острый угол движения общества вперед)…
С одной стороны, с другой…
Все говорили, что осушить невозможно такие болота (Бога не осушить, петуха не повернуть, а станет кто поворачивать, то Господь его повернет, лапоть шел вперед, смотришь, тот же лапоть назад идет, что лоси перевелись, грачей стали меньше. «Лоси есть!» — закричал охотник и всех сбил. «Я сам против осушки, — сказал я, — озеро интересное, охотничье хозяйство, шары». Гражданин закричал на меня, это не дело, надо осушать, нам коровы, а вам шары {28}.
Замошье
— <1 нрзб.> зайца выгонит, некуда зайцу деваться, тут же с нами и живет.
Плес
Кувшинки еще не цветут, торчат острые зеленые резаки (мудорез), на чистом месте мы застали маленьких утят головка к головке, отдельно от них плавала матка (свиязь), стараясь нас собой отманить, но когда мы поплыли на утят и они, вытянув назад ножки, бросились вперед, она дала им сигнал, и они вмиг все исчезли под водой и затаились в резаке невидимо для нас, высунув носики на воздух возле зеленых ножей резака. После того матка полетела очень странно: она и летела и в то же время шагала своими черными лапами, оставляя кружки на голубой воде.
Так, добежав, долетев к месту исчезновения утят, она поднялась на воздух и стала описывать вокруг них круги.
Старик
— Этому старику вы не скажете, сколько лет?
— Сказать все можно, скажу — сто.
— Чуть не угадали: этому старику без трех дней рубль.
Река теряется 
— река под поймой теряется.
Можно легко представить себе, что звери между собой человеком бранятся, и у них поступать по-человечески значит то же самое, что у нас по-зверски. В голодное время видели мы себя в тех же условиях, как звери, но какие звери были милые тогда в сравнении с нами! После того все, у кого осталась совесть, должны бы смириться до признания своего равенства с животными и единственной своей радостью считать находки среди зверей того прекрасного, что когда-то давно признано было называть человеческим.
<На полях> Почему ценят девственность? Я думаю, девственность это как вечность, чувство вечности в ней непременно (раз навсегда, — я — раз, она — навсегда), и так происходит: я — раз! — и кончено, она продолжает меня дальше в природе. Я — это миг, я — мгновенье, явление вечности. Раз! — и я умер. Она берет мое и носит, передавая потомству. Но почему же мужчины обыкновенно говорят: «Я взял ее». Какой глупый самообман: отдаваясь, она берет меня в безликую бездну вечного…
24 Июня. Ярмарка.
Пулковская обсерватория обещает с 24-го по 1-е Июля потепление.
21-го в четверг был у меня охотник из Торгошина Павел Семенович Кузьмичев. Он продал в этом году на 800 р. пушнины, добытой в Сергиевском уезде. Ездил на Белое море за выдрами и теперь будет ездить туда постоянно (ушкуйники). Рассказывал о чернобурой лисице: увидел на Кузнецком барыню с ч. лисицей на ней и спросил ее, сколько она заплатила. Барыня улыбнулась: 1½ тыс. (может служить началом рассказа).
го был в Москве. В «Моск. Охотнике» Николай Петрович Орлов. В Сергиеве: Петр Васильевич Морозов. В Веригине Красавин Иван Кузьмич, у него мальчик, знающий, где бекасы. Дер. Морозово, у кирпичных сараев бекасы. Трестница.
Из путешествия с Бор. Иван: в Заболотье стоит фитильный завод, и электричество с тех пор не работает.
<На полях> Валерий Григорьевич Барков — лесничий в Торгошине. Говорун.
Александр Гаврилович Лахин из Заболотья, прозвище: «Говорун». Такой же говорун и А. М. Широков, и вообще в народе примета, что красное слово является за счет человека. Можно сказать, что талант у настоящего поэта во всяком случае не является документом его человеческого достоинства, а скорее наоборот — тем не менее, драгоценна поэзия! И, читая поэтическое творение, мы отпускаем грехи человеку, прославляем его, как будто поэт и как человек самый хороший. Вот эта способность превозносить человека там, где его, может быть, вовсе и нет, и есть отличительная особенность культурного общества от стихийного.
<На полях> Один из самых глубоких признаков разделения стихийного или «простого» человека (народ) от «сознательного», сложного (интеллигенция) — это отношение того и другого к словесному творчеству. В простом народе о краснослове всегда говорят иронически и вполне заслуженно: краснослов всякий, почти без исключения в остальной своей, органической жизни рабочего или крестьянина, семейного человека, общественника, обладает <9 нрзб.>. Старый егерь Мерилиза Алексей Михайлович Широков чудесный рассказчик… Записанные мною его рассказы о животных войдут в хрестоматии. Но он понятия не имеет о порядочности, честности и т. п. качествах, обладать которыми, говоря попросту, даже и выгодно. Когда заводишь о нем речь среди крестьян, все начинают его ругать. И когда я говорю о его даровании, о его замечательных рассказах, все иронически отвечают: «Это он может!»
Гражданский зуд, если он не является естественным требованием, исходящим из личных запросов, верней всего происходит от личной пустоты: нет ничего в себе, плохо оставаться с самим собой и вывертываться наружу, он утешает себя тем, что если вне его сделается хорошо, то и ему будет хорошо. И хотя сам он сыт, а людям только и надо, что быть сытыми, то он думает, будто бы, когда насытятся люди, то ему от этого сделается хорошо. Теперь таких людей осталось мало, остался только принцип.