Когда цветет пустыня

Люк вернулся в бунгало в сумерках и обнаружил записку от Сторм, которая приглашала его на ужин. Очевидно, ее принесла Нони, подумал Люк, довольный тем, что домоправительница вернулась. Но теперь у Сторм есть дуэнья, усмехнулся он. Больше никаких ночей страсти в ее постели. Люк почувствовал радостное волнение при одной мысли об этом. Он не может отпустить Сторм. Он любит ее. Безумно.
В ту же минуту, как Люк увидел Сторм, он понял: что-то случилось. Он научился угадывать ее настроение, хотя Сторм и старалась скрывать свои чувства. Они поужинали вместе с Нони почти молча. После ужина Нони ушла в кухню, отказавшись от помощи с посудой.
— Я отвезу все на тележке, дорогой, — улыбнулась она. — А вы посидите на веранде. Там прохладней. Я скоро принесу кофе.
Сторм позволила ему отнести ее на веранду. Она выглядела восхитительно в легком платье сиреневого цвета. Сторм была так близко, что Люк мог поцеловать ее. Он не мог отвести глаз от ее губ, нежных как лепестки розы. Ее аромат опьянял. Она пахла божественно, несмотря на жаркий день.
Уже показалась луна, все небо было в звездах. Они, казалось, были так близко, что стоит протянуть руку — и можно коснуться одной.
— Ты такая молчаливая, — начал Люк, посадив девушку в ее любимое кресло.
— Тяжело все время быть без движения, — пробормотала Сторм, занятая грустными мыслями.
— Опухоль спала, — Люк посмотрел на лодыжку.
— Надеюсь, через десять дней я уже смогу ходить. — Сторм подняла глаза, стараясь не смотреть на красивое лицо Люка.
— Что случилось? — спросил Люк, дождавшись, когда Сторм снова взглянет на него. — Это имеет отношение к Карле?
— Почему ты так решил? — Сторм выпрямилась.
— Карла тяжело переживает наш разрыв, — пояснил он. — Я понял это вчера вечером. Но между нами все кончено. Ты должна это знать.
Сторм взяла подушку и обняла ее, как ребенок любимую игрушку.
— Но ты рассказал ей.
— Рассказал о чем? — напрягся Люк.
Почему он надеялся, что что-то изменится? Она никогда не доверяла ему.
— О, Люк! — вздохнула Сторм. — Я знаю, ты сможешь все объяснить, но…
— Объяснить что? — спросил Люк, не понимая, о чем она говорит.
Сторм с болью посмотрела на его красивое лицо.
— Карла сказала, что ты сообщил ей о содержании папиного завещания. О том, что ты унаследовал в пожизненное владение половину ранчо.
— И ты поверила?
— Только потому, что никто другой не мог рассказать ей, — умоляюще взглянула на него Сторм.
— Но ты ведь сказала Нони.
— Да. Я люблю Нони. И Нони любит меня. Я знаю ее всю жизнь и доверяю ей.
— Но не доверяешь мне. Ты спишь со мной. Ты забываешь обо всем в моих объятиях. Я могу возбуждать тебя снова и снова, но это только секс, пусть и потрясающий. Может даже, наслаждение, которое ты получаешь от него, раздражает тебя?
— Люк! — Сторм была шокирована такой откровенностью.
— Кто я для тебя? — требовательно спросил он. — Сирота, которого пригрел твой отец. Сирота-нахлебник. Ты ненавидишь меня всю свою жизнь.
— Ненавижу! — взорвалась Сторм. — Я люблю тебя, Люк! Я ненавижу себя за то, что так плохо с тобой обращалась!
— Ты меня любишь? — Люк инстинктивно сделал шаг к ней. — Тогда докажи. — Он наклонился и прижался губами к ее губам, горя как в лихорадке. Его рука накрыла ее грудь. Соски тут же напряглись в ответ. Он целовал ее настойчиво, требовательно, властно, словно хотел наказать за всю боль, которую она ему причинила.
— Люк! — взмолилась Сторм. — Пожалуйста, остановись.
В тот же миг Люк отпрянул от нее.
— Не знаю, почему я позволяю тебе так обращаться со мной. Но все кончено, Сторм.
Опершись о ручки кресла, Сторм попыталась встать и наступила на больную ногу.
— Ах! — вскрикнула она.
Люк бросился к ней на помощь. Он подхватил девушку на руки и усадил обратно в кресло.
— Завтра я уезжаю осматривать дальние участки, — объявил он. — Меня не будет около недели. Я ничего не рассказывал Карле. Но подозреваю, что она могла опуститься до подслушивания под дверью.
— Так и есть! — задрожала Сторм. Она вспомнила шум за дверью, когда они с Нони говорили на веранде. — Она слышала мой разговор с Нони. О господи, Люк, прости меня.
— Не трать силы понапрасну. — Глаза Люка вспыхнули гневом. — Я думал, что люблю тебя, Сторм. Я думал, что люблю в тебе все, даже силу, с которой ты меня ненавидела. Я хотел тебя такой, какая ты есть. И хотел жениться на тебе. Хотел завести детей. Я был дураком, когда решил, что мы с тобой сможем сохранить «Излучину реки» для нашего наследника. Но все кончено. Ты причинила мне слишком много боли.
Сторм протянула руку:
— Не поступай так со мной, Люк. Ты всегда прощал меня, что бы я ни натворила.
— Больше нет. — Люк резко отвернулся. Боль ослепила его. — У меня всегда был только один дом. Ранчо. Но теперь пора двигаться дальше.
Эти десять дней были самыми длинными в жизни Сторм. Она старалась занять себя, работала над новой коллекцией, но вдохновение не посещало ее. Она получила длинное нежное письмо от подруги Сары из Рима, которая только что узнала о смерти Эйтола Макфэрлина. Она ответила на открытки с соболезнованиями, ответила на письмо Алекса — он узнал о смерти отца Сторм, вернувшись из Гонконга. Алекс хотел приехать навестить ее. «Я брошу работу и приеду, — писал он. — Я хочу быть рядом с тобой».
Сторм поблагодарила его за сочувствие и доброту, но сказала, что ей нужно побыть одной.
Единственное, что радовало Сторм, — это то, что она уже могла чуть-чуть ходить, опираясь на больную ногу. Она рассказала Нони, как Люк отреагировал на ее обвинения, и теперь они переживали вдвоем. Люк стал постоянным предметом разговора в их доме. Сторм не могла представить, что он так просто может исчезнуть из их жизни.
Сторм целыми днями думала, как все исправить. Дни превращались в долгие бессонные ночи, полные мучительных переживаний. Она не могла представить свою жизнь без Люка. Все ее счастье зависело от него. Они принадлежали друг другу. Как она сможет быть счастлива, если Люка не будет рядом? Разлука с ним причиняла ей боль. Как просто, недоумевала Сторм, ты понимаешь, что любишь, только когда возлюбленный решает уйти. Почему она сделала столько ошибок? И почему Люку так сложно простить ее?
Сторм считала дни. Вот сегодня он, наверно, в Дурани, а скоро он будет дома.
 Дома. 
Сторм вспомнила слова Люка. Он всегда жил на ранчо, но оно никогда не было его настоящим домом. Но она может изменить это. Может помочь им начать новую жизнь. «Излучина реки» столько лет была полем битвы. Пришла пора мира.
Люк поехал на отдаленный участок Мунгин, который находился в двух сотнях миль от «Излучины реки». В пятницу после обеда он должен был отправиться домой. Но через полтора часа после намеченного времени вылета Билл Дэвидсон, помощник управляющего, приехал в усадьбу, чтобы сообщить, что Люк опаздывает. Сторм тут же позвонила в Мунгин, но там ответили, что Люк уже давно вылетел.
— Погода была хорошей, — недоумевал Билл. — Не слишком жарко, и никаких магнитных бур не передавали. Конечно, он мог совершить вынужденную посадку. — Билл обеспокоенно взглянул на Сторм в поисках поддержки. Но Сторм была так напугана, что не могла вымолвить ни слова. Биллу же, казалось, слова приносили облегчение. Словно в тумане до Сторм доносился его рассказ о сигнале SOS, который подавался автоматически, если что-то было не в порядке. Зачем слова, когда они оба прекрасно знают, сколько людей погибло в авиакатастрофах в этой пустынной части Австралии!
Закат был великолепным зрелищем. Лучи заходящего солнца превратили пустыню в море расплавленного золота. Но Сторм было не до красот природы. Солнце медленно скрывалось за красно-рыжими дюнами. Фиолетовое небо наполнили тысячи птиц, возвращающихся к гнездам в зарослях по берегам реки. Сторм попыталась взять себя в руки. Они уже сообщили в Службу спасения и центр управления полетами. Сторм сама удивилась, как ей удалось спокойно объяснить по телефону, что произошло. Только сознание того, что она должна помочь Люку, удерживало ее от нервного срыва. С Люком нельзя было связаться по рации. Никаких сигналов SOS его самолет не подавал. У диспетчеров был маршрут полета Люка, но ночью искать его было бесполезно. Широкомасштабная поисковая операция должна начаться завтра с первыми лучами солнца.