Свадебное бланманже

— По поводу вечеринки… — вновь начал Робби.
— Да? — отозвалась Леона.
— Я уверен, что на этот раз они обязательно пришлют мне приглашение, — проговорил он.
— Но ты и так всегда бываешь на их праздниках, — напомнила ему сводная сестра.
— Согласись, быть приглашенным лично гораздо значимее, чем просто заявиться, зная, что тебя никто не выставит прочь, — изрек Роберто.
— И по какой причине ты предполагаешь получить это вожделенное приглашение? — слегка улыбнулась Леона.
— Мне кажется, что в такой момент они захотят держать в поле зрения всех, кто так или иначе причастен к бизнесу, включая меня, — рассудил он.
— Для этого не обязательно приглашать на вечеринки. Если Руперту зачем-то понадобится приглядеть за тобой или за мной, он сделает это, не афишируя своих намерений. В наше время способов хватает, — возразила ему сестра.
— Как это по-королевски! — рассмеялся Робби. — Приглядеть! Мило, очень мило. Ты очень изобретательна по части интерпретаций! — воскликнул он.
— Но все же не так изобретательна, как Бойд, — в очередной раз попыталась она поддеть своего братца.
— Мне бы не пришло в голову вас сравнивать, дорогая сестренка. К такому нежному, утонченному цветочку, как ты, невозможно применить те же мерки, что и к титану бизнеса.
— Забавно такое слышать, — проговорила Леона, не зная еще, обижаться на слова сводного брата или же, наоборот, радоваться.
— Но оба одинаковые притворы, — будто невзначай заметил тот.
— В каком это смысле? — насторожилась девушка.
— Почему вы перестали играть в теннис? — спросил Робби.
— Потому что у меня появился лучший в мире партнер, мой братик, — польстила она.
— Мне тоже очень нравится играть в паре с тобой, Лео, — ответил тем же Робби.
— Послушай меня, Робби, — серьезно начала девушка. — Этот разговор пустой. Сам посуди, какая спутница нужна твоему обожаемому Бойду Бланшару.
— Ну и какая же? — не захотел эксплуатировать без толку свое воображение тот.
— Это должна быть девушка с огненно-рыжими волосами, энергичная и непредсказуемая, деятельная, инициативная, этакая ускользающая и непостижимая особа, за которой еще нужно угнаться. Ему нужна такая, о которой он бы думал каждое мгновение своей жизни и которая умела бы заставить его иной раз и поволноваться не на шутку. Я же сделана совершенно из другого теста. Я обожаю уют и покой и ничего сверхъестественного собой не представляю. Согласись, это совсем не то, чего заслуживает твой Бойд, — бесстрастно рассудила Леона.
Роберто выслушал ее со всем вниманием, после чего спросил:
— Так ты готова появиться в субботу на весеннем карнавале? Вижу, свой образ ты уже досконально продумала.
Леона усмехнулась и с добродушной улыбкой посмотрела на своего упрямого брата.
Этот довольно симпатичный малый с гладкой оливковой кожей и полудетским румянцем, просвечивающим сквозь густой загар, сидел напротив и смотрел чистыми ангельскими глазами.
— Я пойду с Деб. Баррингтон и его клиенты могут выступить в качестве мужского сопровождения для девушек. Повеселимся днем, а потом будет время переодеться… Лео, неужели я должен тебя уговаривать, сестренка? — вздохнул Робби. — Я так надеялся поставить на тебя парочку центов, дорогая. Или ты хочешь, чтобы Руперт вновь заполучил себе весь куш от игры?
— Робби, как же ты коварен, оказывается! — рассмеялась она. — Я, конечно, могла бы сыграть свою партию, как тебе того хочется, но не думаю, что ты получишь назад свои два несчастных цента, а тем более выигрыш по ним. У меня нет иллюзии по поводу того, что когда-нибудь удастся перебить ставку Руперта Бланшара. Деньги к деньгам. Слышал такое выражение?
В приливе естественной сестринской нежности она обняла брата за плечи и от души звучно чмокнула в румяную щечку.
Робби ответил тем же. Был он очаровательным пухленьким, относительно невысоким, но вполне видным и чрезвычайно колоритным молодым человеком. Почти вровень с сестрой, он очень комплексовал из-за недостаточной, на его взгляд, рослости и стати. Но старался не показывать вида, не совсем удачно компенсируя свой надуманный изъян высокомерием.
Леона — обладательница очаровательной внешности, ясных зеленых глаз и безупречной стройной фигурки, а помимо того, еще и роскошной квартиры в тихом уютном квартале, из окон которой можно было любоваться на Сиднейскую гавань. Эта квартира стала щедрым подарком «от семьи» на совершеннолетие девушки. И это был их традиционный способ продемонстрировать свое расположение, что называется, обозначить кредит доверия. Хотя сама Леона не считала себя чем-то обязанной. Она просто жила, наслаждалась жизнью, совмещая это с работой референта культового дизайнера Беатрис Колдуэлл, директора «Бланшар-Фешн». Место работы Леоны однозначно считалось престижным и лакомым для многих молодых женщин города, мечтавших о карьере.
Леона же никогда не сомневалась, что достойна этого. Все говорили, что у нее есть глаз. Вообще-то их у нее было целых два и оба — прекрасные, но, конечно же, имелось в виду врожденное чувство стиля и вкус или же развитая интуиция, что еще более важно в вопросах бизнеса.
— А что отец? — спросил сводный брат. — Он еще не нашел себе очередную жену, чтобы настругать с ней с десяточек новеньких детишек? — язвительно поинтересовался он.
— Не знаю, Робби. Но искренне надеюсь, что с новенькими детишками отцу повезет больше, чем с тобой, — хлестко ответила ему Леона, потому что иначе на его дерзости нельзя было отвечать.
Робби это очень рассмешило.
— Ладно, Лео, любовь моя! — объявил он, поднимаясь с ее новенького новомодного дивана. — Надеюсь увидеть тебя в выходные в Бруклендзе.
— Так и быть, Робби. Приноси ракетки. Постараемся обставить их всех! — пообещала она своему напарнику по корту.
— Именно этого ответа я от тебя и добивался, дорогая сестренка.
— Рада была тебе угодить, братик! — заулыбалась Леона и обняла Роберто на прощание.
  
ГЛАВА ВТОРАЯ
 
Утром следующей субботы Леона решила ехать за город уже после того, как вся вереница дорогих машин представителей семейства Бланшаров прибудет в поместье.
Леона обожала и дом, и сад, и парк, и бескрайние просторы вокруг усадьбы своих могущественных родственников. Однако с некоторых пор эти места ассоциировались у нее только с образом Бойда Бланшара, с которым она виделась все реже и реже.
Она попыталась вспомнить, когда встречала его в последний раз. Вот уже месяц прошел. И это стало своеобразным рекордом для нее.
Когда Руперт Бланшар разменял седьмой десяток, он все чаще и чаще стал бывать в своей загородной резиденции, пока постепенно не перебрался туда окончательно. При этом он был весьма доволен как своим новым образом жизни, более соответствующим возрасту, так и тем, что вырастил блистательного сына, которому можно всецело доверить управление семейной корпорацией. Но власть, которой старик обладал искони, никуда из его рук не делась, он продолжал быть и ощущать себя главой не только огромной империи, но и многочисленного клана кровных родственников и примкнувших к ним, продолжал деятельно править, диктуя свои правила, обязательные для соблюдения. Бойд взвалил на свои плечи обязанности деятельного управляющего. Кроме того, он вез на себе также и весь груз неограниченной ответственности, авансом доказывая всем, что трудностями его не запугаешь. Руперт гордился Бойдом: его сын был истинным Бланшаром.
Бойд знал все о силе власти. Он неоднократно испытывал ее на себе. В самых суровых баталиях с собственным отцом ему помогала одна-единственная надежда, которая воодушевляла и гипнотизировала его. Однажды вся эта власть окажется в его руках! Ради этого он мог стерпеть многое. Примитивные страхи, неуверенность в собственных силах, сомнения относительно принимаемых решений — он избавился от всего, что могло негативно повлиять на его судьбу. Бойд знал себе цену и прекрасно понимал, что, сколь бы умен и опытен ни был его отец в деловых вопросах, его собственные таланты и способности не меньше, а опыта он прибавляет с каждым днем. Сколь бы волевым и несгибаемым ни был Руперт, самому Бойду этих качеств тоже не занимать, он даст фору любому уже сейчас, а со временем и отцу. Но помимо прочего Бойд обладал еще и такими качествами характера, которых у Руперта не было и в помине. Бойд, в отличие от агрессивного, прямолинейного и громогласного отца, был обходительным и интеллигентным. У него была масса увлечений и занятий, в которых он оказался ловчее, сметливее, азартнее отца. Он был особенным, вернее, особым Бланшаром — Бланшаром новой генерации. Бойд с ювелирной тонкостью разбирался в людях и молниеносно определял, какой гранью своей многосторонней богатой натуры следует блеснуть в том или ином обществе. И это было не лицемерием, а обычным знанием психологии и того, кто насколько тебя способен понять и каким принять. Если Руперт не отличался эрудицией, то и незачем было раздражать отца родного употреблением велеречивых речевых оборотов и измышлений. Бойд оставлял это удовольствие для понимающей компании.