Загадки Альбиона

Он пожал плечами.
— Боюсь, отпечатков вам не найти, — оживилась Маргарита. — Но ведь мы могли что-нибудь и просмотреть.
Уимси кивнул.
— Я попытаюсь. Пожалуйста, посидите пока в большой гостиной. Но один из вас пусть все-таки останется со мной. Со свидетелем как-то спокойнее. Сэр Септимус, думаю, лучше всего остаться вам.
Лорд Уимси выпроводил всех из задней гостиной и принялся ее осматривать. Сэр Септимус не отставал от него ни на шаг и повторял все его движения. Вскоре оба тяжело дышали от напряжения. К счастью, вкус леди Шейл весьма упрощал поиски.
В один прекрасный момент Уимси растянулся на полу, желая заглянуть под металлический столик, и неожиданно чем-то заинтересовался настолько, что пребольно ударился локтем о ножку, пытаясь пролезть дальше, чем позволял его рост. Тогда он достал из кармана складную линейку и, по — видимому, преуспел.
По крайней мере в руке у него, когда он вылез, была булавка. Кстати, не обычная булавка, а вроде тех, на какие энтомологи насаживают бабочек, — очень острая, очень блестящая и с очень маленькой головкой.
— Господи! — не удержался сэр Септимус. — Что это?
— Кто-нибудь из ваших гостей увлекается энтомологией?
— Как будто нет… Я спрошу…
— Нет, нет!
Уимси наклонил голову, разглядывая черный стеклянный пол, с которого на него смотрело его собственное лицо.
— Понятно, — в конце концов проговорил он. — Я знаю, как все было. Сэр Септимус, не беспокойтесь, мне известно, где жемчужины, правда, неизвестно, кто их взял. Пока, смею вас уверить, они в полной безопасности. Никому не говорите о булавке. Вообще ни о чем не говорите. Заприте гостиную и возьмите ключ, а за завтраком… за завтраком поговорим.
Сэр Септимус удивился, но возражать не стал.
Лорд Питер Уимси всю ночь глаз не сводил с двери в гостиную. Однако никто не пришел. То ли вор предполагал ловушку, то ли был уверен, что возьмет жемчужины, когда сам захочет. Тем не менее Уимси не считал, что потратил время напрасно. Он составил список людей, в одиночку выходивших в заднюю гостиную во время последней игры.
Сэр Септимус Шейл.
Лавиния Прескотт.
Уильям Норгейт.
Джойс Триветт и Генри Шейл (правда, они выходили вместе, заявив, что иначе ничего не разгадают).
Миссис Деннисон.
Бетти Шейл.
Джордж Комфри.
Ричард Деннисон.
Мисс Томкинс.
Освальд Трюгуд.
Уимси также составил список людей, которых можно было бы заподозрить в желании завладеть жемчужинами как редкостью или средством облегчить финансовые затруднения. Увы, этот список полностью совпадал с первым, за исключением, конечно же, сэра Септимуса, поэтому оказался бесполезным.
У обоих секретарей прекрасные рекомендации, но… Деннисоны едва сводят концы с концами… Бетти Шейл носит в сумочке странный порошок, и вообще в свете поговаривают… Генри безобиден, зато Джойс Тревитт крутит им, как хочет, а она-то, как говаривала Джейн Остин, «та еще беспутница»… Комфри занимается спекуляциями… Освальда Трюгуда слишком часто видят на бегах…
Когда пришли слуги, Уимси сделал вид, будто ему не спалось, и поэтому он первым спустился к завтраку. Тотчас появились расстроенные сэр Септимус, его жена и дочь, и Уимси заговорил с ними о погоде и политике.
Мало — помалу собрались все, но никто ни слова не сказал о жемчужинах до конца завтрака. Зато потом Освальд Трюгуд сразу же взял быка за рога:
— Ну, как наш детектив? Вы уже все знаете, Уимси?
— Не все.
Сэр Септимус откашлялся и произнес речь:
— Это ужасно утомительно и неприятно. Хм — м. Придется, боюсь, обратиться к полиции. А тут еще Рождество. Хм — м. Не могу видеть всю эту мишуру. — Он махнул рукой слугам. — Уберите все. Чепуха какая-то. Хм — м. Сожгите.
— А мы так старались, — проговорила Джойс.
— Не стоит, дядя, — сказал Генри Шейл. — Не расстраивайся. Они найдутся.
— Позвать Джеймса? — спросил Уильям Норгейт.
— Нет, — ответил Джордж Комфри. — Мы сами справимся. К тому же надо чем-то заняться.
— Правильно, — поддержал его сэр Септимус. — Начнем прямо сейчас. Видеть это не могу.
Он схватился за ветку падуба, с треском сломал ее и бросил в огонь.
— Ага! — воскликнул Ричард Деннисон и, вскочив на стол, сорвал с лампы ветку омелы. — В огонь ее!
— Неужели вам не жалко? — воскликнула мисс Томкинс. — Новый год еще не наступил!
— Не жалко! Все сорвем. И с лестницы тоже. И в гостиной!
— Разве она не заперта? — спросил Освальд.
— Нет. Сэр Питер сказал, что жемчужин там нет, поэтому ее отперли. Правильно, Уимси?
— Правильно. Клянусь своей репутацией, их там нет.
— Ну что ж, — сказал Комфри. — Тогда за дело! Лавиния! Ты и Деннисон занимаетесь передней гостиной, а я — задней. Давайте кто быстрее.
— Но ведь до приезда полиции нельзя ничего трогать, — откликнулся Деннисон.
— К черту полицию! — вскричал сэр Септимус. — Зачем им ветки?
Освальд и Маргарита, смеясь, снимали гирлянды с лестницы. Уимси, стараясь не привлекать к себе внимание, ушел в другую гостиную, где работа тоже кипела вовсю. Джордж поставил двадцать шиллингов против шести пенсов, что опередит Лавинию и Деннисона.
— Не помогайте, — сказала Лавиния, обращаясь к Уимси. — А то будет нечестно.
Уимси ничего не ответил, но дождался, когда они закончат, а потом что-то прошептал сэру Септимусу на ухо, и тот, догнав Джорджа Комфри, положил ему руку на плечо.
— Лорд Питер хочет с тобой поговорить, мой мальчик.
Комфри с неохотой подчинился.
— Мистер Комфри, — сказал Уимси, — думаю, вы это не смогли найти.
И он протянул ему на ладони двадцать одну жемчужину.
— Изобретательно, очень изобретательно, правда, можно было бы и попроще, — сказал Уимси. — Но ему не повезло, потому что вы, сэр Септимус, не вовремя вспомнили о жемчужинах. Он ведь рассчитывал, что пропажу не заметят, пока не начнется игра в «прятки». Тогда жемчужины могли бы быть в какой угодно комнате, и мы бы не стали запирать дверь гостиной. Он все продумал заранее и поэтому принес булавку. А тут еще мисс Шейл сняла колье, чтобы оно ей не мешало. Неслыханная удача.
Он ведь уже бывал на ваших рождественских праздниках и отлично знал, что вы ни за что не пропустите игру в «зверь, овощ и камень». Значит, у него было не меньше пяти минут, тогда как ему всего-то надо было разрезать нитку, сжечь ее в камине, нанизать жемчужины на булавку и воткнуть булавку в ветку омелы. Правда, ветка под самым потолком, но есть стеклянный столик, на котором не останется следов, да и кому придет в голову осматривать ветку в поисках лишних ягод? Я бы ни за что до этого не додумался, если бы не нашел оброненную булавку. Тогда я понял, что жемчужины уже не на нитке. Остальное просто. Ночью я снял их с омелы. Вот они. Представляю, какой Комфри получил сегодня удар!
Что он тот человек, которого мы ищем, я понял, когда он предложил нам самим снять ветки и украшения со стен и отправился в заднюю гостиную. Мне только жаль, что я не видел его лица, когда он полез за омелой и не нашел жемчужин.
— И вы до всего этого додумались, когда нашли булавку? — спросил сэр Септимус.
— Да. Я понял, где спрятаны жемчужины.
— Но вы ни разу не посмотрели наверх.
— Они отражались в полу, и я как раз подумал, до чего же ягоды омелы похожи на жемчужины.
  
Кэтрин Мэнсфилд
 
Яд
 
Почтальон запаздывал. Когда мы вернулись, писем еще не было… — Pas encore, Madame, — пропела Аннет и убежала в кухню.
Мы вошли со свертками в столовую, где нас уже ждал ланч. Как всегда, вид стола, накрытого на двоих и совершенного в своей завершенности, ибо за ним не было места третьему, привел меня в состояние нервного возбуждения, словно, пролетев над белой скатертью, сверкающей бокалами и округлой вазой с фрезиями, в меня ударила серебряная молния.
— Черт бы побрал этого старика! Ну, что могло с ним случиться? — воскликнула Беатрис. — Милый, положи это куда-нибудь.