Искупление (ЛП)

Тренировки проходят намного медленнее, чем я надеялась. Когда мы начали, я фантазировала о том, что буду готова уже дня через три. Теперь-то я знаю, что это невозможно. С каждым проходящим днём я все сильнее чувствую отчаяние о того, что не достаточно подготовлена, чтобы найти Стива и убить его. Кто знает, что он делает или планирует всё это время. Что если он вернётся сегодня или завтра? Я буду не готова. Я не смогу остановить его, и эта мысль сокрушает меня.
Я чувствую, что постоянно борюсь с двумя частями себя. Одна часть никогда не перестаёт кричать и бушевать. Такое ощущение, что я схожу с ума. Я не могу заглушить этот крик. Вторая часть пуста от всех эмоций.
Папа навещал меня, когда был в городе. С тех пор он звонит мне каждый день. Я хочу, чтобы он остановился. Знаю, что он заботится и беспокоится обо мне. Когда он был здесь, то пытался уговорить меня на встречу с психологом, но я отказалась. Я едва могу говорить с окружающими меня людьми и не хочу изливать душу какому-то незнакомцу.
Когда мы не тренируемся, я прячусь в своей комнате.
Я не знаю, что делает Элай в течение дня. Швы сняли несколько недель назад, так что полагаю, он снова работает.
Мы живём рядом друг с другом. Хорошо, что он идёт дальше по жизни. Я не хочу тащить его за собой вниз. Я просто не могу найти ни одной частички себя, которая может столкнуться с жизнью, потому что жить — означает, что мне придётся чувствовать. Чувствовать — означает, что мне придётся думать о той ночи, а я просто не могу.
Моя тревога становится всё сильнее. Кажется, будто стены сжимаются вокруг меня.
Я иду на кухню, чтобы взять себе яблоко. Разрезая его пополам, я застываю и смотрю на нож.
Не задумываясь, я прижимаю острый край к своему животу. Я могу закончить всё это прямо сейчас. Если я исчезну, Элай будет в безопасности. Я могу покончить с воспоминаниями и болью.
Я отступаю и смотрю на свои руки. Они даже не дрожат.
Я подталкиваю нож вперёд и рычу от разочарования, глядя вниз на его кончик. Он разорвал мою рубашку, но остановился, не пронзив меня.
Я жалкая. Я даже не могу закончить этот кошмар.
Мой разум хочет закончить его, но моё собственное тело борется со мной, чтобы остаться в живых.
Гнев проходит жаром сквозь меня, и я вскрикиваю, когда режу свою руку. Я смотрю, как появляются крошечные капельки крови, и меня омывает странное чувство. Этого достаточно, чтобы на мгновение заглушить мои хаотичные мысли.
Я не чувствую боли. Я не чувствую ничего.
Это длится лишь несколько минут, прежде чем порез на моей руке начинает гореть. Только сейчас я осознаю, что только что сделала. Отвращение омывает меня, заставляя схватить клочок бумажного полотенца. Что за человек режет себя?
Слабый человек.
Трус.
Вытирая кровь с руки, я быстро клею лейкопластырь. Напуганная тем, что Элай, вернувшись домой, может увидеть порез на руке, я несусь наверх, чтобы надеть рубашку с длинным рукавом.
Что я наделала?
Меня тошнит от самой себя.
Я слышу, как открывается входная дверь, и уровень моей тревоги резко подскакивает. Чёрт, что если он найдёт доказательство того, что я сделала? Проклятье! Я и не подумала спрятать бумажное полотенце, прежде чем бросила его в мусор.
Я мчусь из комнаты и резко останавливаюсь, практически ворвавшись на кухню. Элай берёт бутылку воды из холодильника.
Если он выбросит эту бутылку в мусор, то увидит полотенце.
Я двигаюсь в направлении мусора, и это привлекает его внимание.
— Как прошёл твой день? — спрашивает Элай, прислонившись к стойке. Он хмурится. — Тебе холодно?
Я смотрю вниз на длинные рукава, затем мои глаза переходят к крошечной выпуклости, где находится пластырь.
— Эмм… да.
Мне нужно вытащить его из кухни.
— Почему бы тебе не пойти посмотреть телевизор, пока я приготовлю нам что-нибудь поесть?
Проклятье. Он хмурится сильнее. Мне нужно вести себя нормально, или он что-то заподозрит.
— Что не так?
— Ничего. Я просто хочу поблагодарить тебя за то, что ты позволил мне остаться здесь. Я хочу что-то сделать для тебя. Позволь мне это сделать.
 Он ставит бутылку воды на стойку, а затем просто смотрит на меня, пока я не начинаю чувствовать себя неловко.
— Я дал тебе некоторое время, Куинн. Я позволил прятаться в комнате в течение месяца. Нам нужно поговорить о том, что произошло. Рой хотел бы, чтобы ты продолжала жить своей жизнью.
Моё беспокойство быстро уступает место гневу.
— Откуда тебе знать, что Рой хотел бы для меня? — рявкаю я.
— Потому что он был хорошим человеком. Он любил тебя, Куинн. Он не хотел бы, чтобы ты просто сдалась.
Мой взгляд бросается к мусорному ведру. Я просто хочу избавиться от него и вернуться в свою комнату. Я не хочу говорить о Рое или о том, что произошло. Я иду к мусорному ведру и извлекаю из него мешок.
— Что ты делаешь? — спрашивает Элай, и выражение растерянности появляется на его лице.
— Выношу мусор, — огрызаюсь я.
— Я выносил его этим утром, прежде чем уйти.
Я смотрю вниз на практически пустой мешок в моей руке. Чёрт, я попалась.
— Куинн положи мешок и поговори со мной.
Он подходит ко мне и тянется к мешку, но я отдергиваю его из зоны досягаемости Элая.
— Оставь это. Просто оставь! Я сказала, что хочу вытащить его.
Я начинаю дрожать, и паника заставляет моё сердце биться быстрее.
Элай делает шаг назад с выражением шока на лице.
— Что происходит?
Я глубоко вздыхаю, пытаясь успокоиться.
— Мы не можем так продолжать, Куинн. Скажи мне, что мне нужно сделать, и я это сделаю.
Стыд и отвращение вскипают во мне, и я чувствую себя ужасно из-за своего поведения. Элай этого не заслуживает.
Его глаза сканируют меня, а затем устремляются обратно к моей руке. Кровь отливает от моего лица, когда он тянется к ней.
— Что случилось с твоей рукой?
Я быстро отхожу от него и иду к задней двери. Когда я оказываюсь снаружи, то смотрю вниз. Там крошечное пятно крови. Я начинаю заворачивать рукав, чтобы он прикрыл пятно.
Элай хватает меня за руку, не давая свернуть его.
— Я задал тебе вопрос, Куинн, — мрачно рычит он.
Я всё ещё не отвечаю, поэтому Элай поднимает мою руку и задирает рукав вверх. К моему ужасу пластырь ускользает с материалом, раскрывая мою глупость пристальному взгляду Элая.
— Что случилось?
Его голос низкий, и я знаю, что нужно придумать что-то прямо сейчас, иначе всё станет ужасно.
— Я резала яблоко. Нож соскользнул, и я порезалась.
Я не могу посмотреть на него.
— Это больше, чем надрез.
Я пытаюсь отстраниться, но вместо этого Элай притягивает меня ближе. Он забирает мешок из моей руки и бросает его на пол.
— Посмотри на меня, — говорит он ледяным тоном.
Я качаю головой, и моё сердце начинает снова бешено колотиться.
Элай хватает меня за подбородок и поднимает моё лицо. В ту же секунду, когда наши глаза встречаются, мои губы уже готовы выпалить извинения.
Боль омрачает его глаза, и на правой стороне его челюсти начинает дергаться мышца.
— Почему, Куинн?
Я опускаю глаза не в силах видеть его разочарование. Я и так чувствую себя виноватой.
Но вместо того, чтобы говорить мне, какой я ужасный человек, Элай берёт меня за руку и тянет обратно в дом. Он продолжает идти, пока мы не добираемся до ванной.
— Садись, — шепчет он.
Я сажусь на туалет и смотрю, как он берёт аптечку из шкафчика.
Элай очищает порез, прежде чем обернуть вокруг него бинт. Это заставляет меня чувствовать себя ещё хуже. Теперь он убирает мой беспорядок.
Когда он заканчивает, то тянет меня с туалета к себе на колени, садясь на пол. Его руки обнимают меня, и он зарывается лицом в мои волосы.
Это последнее, что я ожидала от него.
Я чувствую, как новый вид боли расцветает в моей груди. Вместо того, чтобы кричать на меня и говорить, насколько я слаба, Элай заботится обо мне. Он слишком добрый, слишком нежный, и это убивает меня. Я бы чувствовала себя лучше, если бы он накричал на меня.