На моей планете сегодня дождливо (СИ)

— Что мне нужно делать?
— Думать! — отвечаю. — Сможешь?
— Постараюсь, — он снова тихо смеется, но пытается удержать глубокомысленное выражение лица, когда я приставляю руки к его вискам, заставляя смотреть мне прямо в глаза. Зрительный контакт — обязателен на начальной фазе «провала». И еще нужно сосредоточиться. А сейчас хочется одновременно и спать, и смеяться, а не концентрировать внимание. Но раз уж взялась…
— Теперь делай что-нибудь рукой, — говорю ему. Мне нужно повторить его жест — это тоже обязательное условие.
— Я надеюсь, ты понимаешь, как это выглядит со стороны? — он теряет серьезность с вырывающимся смехом. — Можно, я хотя бы руками ничего делать не буду?
Отпускаю его и трясу головой, отказываясь от своей спонтанной идеи — мне слишком весело, чтобы сконцентрироваться. Только теперь замечаю, что Денис стоит рядом, сложив руки на груди, и тоже хохочет:
— Мне стоит спрашивать, что тут происходит?
— Кира пыталась прочитать мои мысли, но ни одной не нашла! — честно отвечает ему брат.
— А-а! — Денис тут же наклоняется к нему. — Это и я могу!
Он, точно так же, как недавно я, обхватывает его голову, чтобы смотреть прямо в глаза.
— Так-так… Читаю! Хочу еще бухла… Подожди-ка… И бабу… И жрать… мясо! Все!
Рома отшатывается от него, вытаращив глаза:
— Колдун! — он с ужасом тычет пальцем в младшего брата, заставляя меня сложиться пополам от хохота. — Дословно! Как ты это делаешь?!
Так или иначе, но еще через полчаса мы все же разъезжаемся по домам. Случайно или умышленно, но рядом со мной в такси оказывается Денис. А Рома неожиданно выходит через три квартала — именно там и находится его квартира. Денис же едет со мной. А потом мы вместе выгуливаем Барсюлю. И только после он уходит, так ничего не сказав и не сделав такого, о чем я могла бы вспоминать всю оставшуюся жизнь. Но я счастлива, потому как точно знаю, что этот день у нас не был последним. И сегодня впервые за долгое время не идет дождь.
  
Глава 4
 
Если честно, то я только и делаю, что жду. Выспалась, прибралась в квартире и выпила уже канистру кофе, но это все — прикрытие для ожидания. Ведь он должен позвонить, ведь должен же…
Вчера он потратил на меня время, и я сейчас не о нашей встрече и о ночном клубе — все это могло входить в программу его благодарности. Но ведь потом он поехал со мной, чтобы провести наедине еще полчаса, влюбил в себя окончательно Барсюлю — это тоже благодарность или нечто большее? Может ли быть такое, что я сама себе придумываю тайный подтекст или этот подтекст уже плакатом вывешен у меня перед глазами? Или он повидаться с моей псиной приезжал?
Чешу своего «охранника» за ухом.
— Барсюля, ну скажи же, что он классный!
Пес отвечает утвердительно и пытается пристроить свою тушу целиком на моих коленях, никак не впиливая, что та туда физически не вмещается. Барсюля — собака довольно крупная, дворовой породы, но охранник из него, как из меня — испанский летчик. Поворачиваю его морду к себе и пытаюсь провалиться. Ничего не происходит, наверное, для этого мне надо помахать хвостом.
Я ведь вчера не выдержала, попыталась влезть в голову Дениса, чтобы найти для себя хоть какие-то ответы. Он был навеселе, играл с собакой: и жестов для повторения предостаточно, и взгляд его перехватить можно, при этом не привлекая к своему странному поведению излишнего внимания. Но у меня ничего не вышло — ни с первой, ни с пятой попытки. Я сделала вывод, что хоть голова к тому моменту у меня уже порядком проветрилась, но алкоголь все же мешает концентрации. Или просто у меня недостаточно опыта в этом вопросе. Ходить и пялиться на прохожих, чтоб потренироваться — не слишком хороший вариант, поэтому я, взвесив все «за» и «против» настроилась, чтобы открыться Аленке.
Подруга приезжает через час и требует всех грязных подробностей. Я рассказываю, сожалея лишь о том, что ничего особо грязного и поведать-то невозможно. Она ободряюще гладит меня по плечу, а потом заявляет:
— Сама ему позвони. Вот возьми и позвони. Сколько ты еще будешь ходить вокруг да около? Разогрела, понравилась, скорее всего — так и бери тепленьким! — она говорит спокойно, чтобы убедить. — Или… пусть он отошьет уже тебя, раз и навсегда.
— Не могу, — мотаю головой. — Что я ему скажу?
Аленка — очень хорошая, мне с такой подругой страшно повезло. В том числе и потому, что эта безбашеная вертихвостка продолжает общаться со мной, хоть я чаще всего не составляю ей компанию в дебошах. И с моей стороны очень мерзко пробираться в ее разум. С Денисом… с Денисом — это немного другое, ведь все мое душевное равновесие зиждется на его мыслях. Но с Аленкой я лишаю себя этого права.
— Ален, — говорю ей. — Помнишь, меня током ударило? — она теперь смотрит на меня внимательнее. — Так вот, после этого со мной кое-что стало происходить…
Подруга охает:
— Я ж тебе говорила… к врачу!
— Нет-нет! — успокаиваю и усаживаю напротив. — Послушай… Ты не поверишь! Но я могу читать мысли других людей…
Аленка не смеется, вглядывается в меня еще пристальнее. Думает, что меня к врачу уже поздно, пора врачей ко мне. И тогда я выдаю ей кое-что о том парне — ее последней влюбленности, то, чего она не произносила вслух, но при этом я успела уловить, когда впервые в нее провалилась. Описываю подробно его внешность, пытаясь воспроизвести запомненный образ.
Она серьезна, просто качает головой, не верит, пытается придумать объяснение, нервно дергая пальцами край своего топа. Понимаю, что пора вводить тяжелую артиллерию, поэтому повторяю ее жест и проваливаюсь. О, я такая лохматая?! Она почему ж мне не сказала? И мешки под глазами… да у меня в жизни не было такой синевы! Это так на мне ночные гуляния сказались? Мысли у Аленки бессвязные, ничего такого, что стало бы неопровержимым доказательством, но я успеваю уловить отголосок важного прежде, чем вываливаюсь из нее.
— Вы расстались с ним. Нет, не так… Он не отвечает на твои звонки?
Она мгновенно вскакивает на ноги и выставляет перед собой руки, словно останавливая, смотрит на меня, как на ожившего мертвеца. Я тоже быстро поднимаюсь, но она отшатывается и мычит.
У меня уходит часа два на то, чтобы полностью восстановить наши отношения: клянусь, что больше не залезу к ней в голову без разрешения, утешаю по поводу последнего мудака, объясняю процедуру — как и что мне нужно сделать, чтобы провалиться. Теперь она опять смеется и восхищенно переспрашивает о каких-то мелочах. Но когда я прошу стать моим подопытным кроликом, тут же решительно отказывается.
— Прости, дорогая, но точно нет! — она даже отводит взгляд, будто страшится, что я нарушу обещание. — Понимаешь, когда ты на пару секунд влезаешь в чужое сознание, которое об этом не подозревает, то ухватываешь именно текущее настроение. А теперь я знаю, то есть буду думать о том, что хотела бы скрыть от тебя, самое тайное — именно это ты и увидишь!
‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Я улыбаюсь:
— А тебе есть что скрывать?
— Любому человеку есть что скрывать. Что-то, чем он не хотел бы делиться.
Вынуждена с ней согласиться. И теперь нахожусь в растерянности — у меня такой дар, а я даже не могу им как следует воспользоваться. Но Аленка подсказывает выход:
— А вот Денис — само то! Давай, звони ему, встретьтесь, почитай его мысли!
— Значит, в тебя проваливаться — аморально, а в него — замечательная идея? — смеюсь.
Но она серьезна:
— Именно! Кира, да это же твой шанс! — отвечает на удивленный взгляд: — Тебе отлюбиться от него надо, давно уже! Поройся в его мыслях — и быстро разлюбишь. Он, конечно, красавчик, не спорю, но человек-то… поверхностный. Самый банальный повеса, у которого уже полинститута числится в списке «бывших двухнедельных». Нет, он никого не обманывает, ничего не обещает… наверное. Просто веселится и живет на полную. Я не осуждаю его! Но я за то, чтобы ты хоть раз посмотрела на него объективно.