Фантастика по-абхазски

  
Георгий Гулиа
 
ФАНТАСТИКА ПО-АБХАЗСКИ
 
Камуг Шанаа казался расстроенным. А с чего бы, собственно?
Это был худощавый невысокий тридцатилетний холостяк, весь погруженный в физику. Помимо школьных уроков он занимался физикой и дома. Книги и несколько полусамодельных оптических приборов вполне заменяли ему друзей, с которыми обычно сельские учителя делят свой досуг. Он был автором полудюжины публикаций, посвященных диковинным свойствам света, точнее, его волнообразной сущности, а также популяризаторских заметок по лазерным установкам и применению лазера в повседневной жизни. А еще подготовил статейки о явлениях аберрации в необычных случаях, связанных с отражением луча от различных предметов. И так далее…
Этот глазастый и немножко скуластый молодой человек не умел скрывать того, что у него на душе: ни огорчений, ни радости. Вот почему директор школы спросил его в учительской:
— Что случилось?
Камуга Шанаа словно бы неожиданно растолкали в постели.
— А что? — удивленно спросил он.
— Да на тебе же лица нет!
Шанаа провел рукою по обеим щекам, будто пытаясь удостовериться, что лицо при нем и никуда оно не девалось.
— Да вы посмотрите на него, посмотрите, — обратился директор к учителям.
— Вот! — обрадовался Шанаа. — Это правда!
Но он говорил неправду…
— Все опыты? — сказал, посмеиваясь, директор. — А когда же свадьба? По-моему, пора.
Молодые учительницы поддержали директора:
— Пора ему! Пора!
— Эврика! — воскликнула учительница по химии. — Да ведь вчера он вместе со всем классом ходил на Синюю речку, говорят, лазал на скалу, забирался в пещеру.
— Это правда? — спросил директор.
— Правда, — проговорил Шанаа.
— На такую высоту?
— Да.
Синяя речка вытекала из расщелины в карстовой скале, которая вздымалась на сотню метров. И посередине между основанием скалы и ее вершиной зияли две глазницы. О них рассказывали легенды. Во-первых, в пещерах, мол, полно костей. Во-вторых, стены в них испещрены цветными рисунками. В-третьих, там бродят привидения… Словом, черт знает что…
Однако мало кто в них бывал. По крайней мере из тех, кто жил в селе, почти рядом со скалой. Туристов вроде бы тоже здесь не было. Кто же пустил слух о костях и рисунках? «Так говорит народ…» Верно, народ говорит, но где же первоисточник? Дыма же без огня не бывает!.. Что верно, то верно. Но где же огонь?
Камуг Шанаа не раз задавался этими вопросами. Чего же, казалось бы, проще — взобраться на скалу и заглянуть в ее пустые глазницы. Но легко сказать — взобраться! Где взять лестницу высотою в полсотни метров? Но можно и так: спуститься сверху, на веревке. Хотя и это не так-то просто. И в одиночку — невозможно.
«В одиночку — нет, — рассуждал Камуг Шанаа, — а для чего же любознательный десятый класс? Можно ли желать лучших помощников?..»
— Товарищи, — сказал директор, — у нас впереди двадцать свободных минут. Я отменяю совещание для того, чтобы предоставить слово нашему уважаемому физику.
Не в словах, а в тоне директорские слов Шанаа почувствовал иронию. В пору обидеться. Однако сейчас не до того.
— Все равно не поверите, — сказал Камуг Шанаа.
— Как это — не поверим? — возмутилась химичка.
— Давай выкладывай, — сказал директор, — а там видно будет — поверим или нет.
Физик задумался, обвел своих коллег пристальным взглядом.
— Погоди, — сказал директор. Он живо достал из шкафа магнитофон, поставил перед физиком микрофон. — А теперь рассказывай. Только не тяни.
— Все равно не поверите. Подумать только: феномен у нас под боком!
— Это что — начало рассказа?
— Если угодно, да.
— Ведь так, начинаются сказки…
Химичка заступилась за Камуга Шанаа: если несерьезно воспринимать рассказ, который еще даже не начат, то незачем было уговаривать физика…
— Ладно, ладно, приношу свои извинения, — сказал директор.
И Шанаа начал:
— О чем легенда? О Желтой скале, об удивительных пещерах. А чем же они удивительны? Припомните легенду… Рисунки — само собой. Кости на каменном полу — само собой. А привидения? Самые настоящие — бесплотные. Когда они появляются? Говорят, в солнечную погоду после полудня. Так утверждает легенда. На нее можно и наплевать, но можно и проверить ее. Чем была Троя до Генриха Шлимана? Легендой, местом действия для поэтической фантазии Гомера. Так ведь? А Ниневия? Разве не казалась она просто миражем до недавних пор?
Мы всем десятым классом решили обследовать пещеры. Для этого предоставлялась практически только одна возможность: спуск с вершины на канате. Кому же спускаться? Я не мог рисковать жизнью учеников и поэтому спустился сам. Канат был надежно закреплен — благо деревьев наверху немало. Травили канат не менее десяти ребят. Он скользил по обструганному бревну, чтобы не перетерся. Меры предосторожности были приняты предостаточные. Скажу больше: я взял с собой телефон, работающий от батареек, — нехитрая в наше время штука. Caм я хорошо привязался. Если что, ребята вытянули бы меня наверх — живого или мертвого. Риск, как говорится, дело благородное.
Около часу пополудни я начал спускаться. Скажу откровенно: висеть на стометровой высоте над шипящей водой — не самое приятное ощущение. Люблю, чтобы под ногами у меня земля была — твердая, надежная…
Связь между мною и моими друзьями действовала неплохо: они слышали меня, а я их. Я корректировал свой спуск: отталкивался от скалы, когда рядом оказывался острый выступ, просил придержать канат, когда требовалось выяснить его состояние, и так далее. Я думал о тех, кто спускался в пещеры, кто выдолбил их в скале и проживал в них. Мне кажется, что где-то должен находиться удобный вход и выход из подземных обиталищ… Да, забыл сказать, что для страховки со мною в вровень спускался другой конец каната с небольшим грузом. Он очень оказался бы кстати, если бы перетерся мой канат.
He буду стращать вас ощущениями, которые я испытывал. Пусть каждый из вас сам это вообразит. Так или иначе, но я стал на уступ. Он оказался чуть выше пола пещеры — левой, если смотреть на скалу снизу.
Я немедленно дал знать об этом наверх, и двинулся в глубь подземелья, освещая себе путь трехбатареечным карманным фонарем. Мне показалось, что пещера уходит далеко вперед. На стенах я видел первые рельефные рисунки. Они были выбиты твердым резцом и заполнены яркими красками и, сказал бы, очень свежими. Я увидел бегущих людей, увидал буйволов или быков, увидел множество оленей в самых различных позах.
Пещерный коридор сворачивал резко влево. Очень пригодился мой фонарь. Именно тут я приметил кости. Они лежали в беспорядке. Думаю, что это были кости животных. Я говорю «думаю», потому что не было времени сосредоточить на них свое внимание, — оно было привлечено почти целым скелетом, вероятно, человека. Об этом тоже сообщил по телефону и на секунду выключил фонарь, чтобы убедиться, насколько здесь темно. И очень удивился. Более того: поразился! Голубоватый отсвет пал на гладкие стены, покрытые рисунками. «Откуда?» — спросил я себя и вскоре, понял откуда: справа от меня поверхность пещеры оказалась покрытой зеркальной поверхностью, способной хорошо отражать свет. Но какой свет? Я подошел к «зеркалу». Оно было сложено из слюды, больших кусков горной слюды. А свет падал на него солнечный, отраженный от гладкой озерной поверхности. Да, да, того самого озера, которое мы называем Жемчужным. Однако свет мог проникнуть в пещеру только в одном случае: если солнце прошло зенит и лучи его определенным образом падают на озеро. Озерная гладь направляла лучи прямиком в пещеру. Этот феномен поразил меня. Значит, те, кто жил здесь и устраивал слюдяные отражатели, были достаточно разумными.
Я решил идти дальше, но вдруг сердце замерло: на меня двигалось некое существо, чудовище, что ли. Контуры его напоминали человека высокого роста. Оно передвигалось медленно. Оно буквально находило на меня из глубокой темени. Знаете, кого в точности напоминало? Заведующего нашей птицефермой. Да, да, Давида Кантриа. Такой высокий губошлеп… «Я… я», — проговорил я в телефон. И слова застряли в горле. «В чем дело? — спрашивали сверху. — Камуг Алексеевич, вы нас слышите?» Мои молодые друзья беспокоилась. Я весь трясся. Сбоку — в чехле — у меня висел нож, но я и ее подумал браться за него. Все было неожиданно! Я, как говорится, окаменел. А привидение — вы сейчас узнаете, что оно было именно привидением, — направлялось ко мне. Безостановочно. И я — клянусь вам! — прошел сквозь него или оно прошло сквозь меня. Думайте как угодно…