Влюбленные соседи

Войдя внутрь квартиры, Финн заметил перегородку около четырех футов высотой, образующую небольшой холл. Когда они зашли за эту перегородку, Люси включила медный светильник. Финн застыл в изумлении, увидев, что ее гостиная совершенно идентична по своему размеру и форме гостиной в его квартире. Правда, план укладки пола был несколько изменен, а окна выходили на юг. Одну из стен закрывали книжные полки, расположенные по обе стороны от камина.
За исключением одного столика из красного дерева с откидной доской, вся мебель была плетеная, ярко-желтого цвета. Диван украшали разноцветные подушки, а на полу лежал толстый голубой ковер, который занимал большую его часть.
— Моим братьям очень бы это понравилось, — сказал Финн.
— Что?
— Ваша квартира такая… своеобразная, не похожая на другие.
— Я думаю, меня бы очень угнетало приходить домой и знать, что вокруг тебя есть, по крайней мере, две сотни точно таких же квартир.
Финн перестал рассматривать мебель и перевел взгляд на нее.
— Вы тоже так чувствуете?
— Да, я чувствую себя каким-то картонным человеком, бумажной куклой, вырезанной по трафарету, когда стою снаружи и смотрю на одинаковые ряды коричневых домов.
— У меня тоже возникало такое чувство. Но я думал, что это только мне одному так кажется.
— Значит, и вам не нравится шаблонность? — Люси улыбнулась ему. — Ну, вот так я и борюсь против нее. Во всем этом — моя индивидуальность. Мои книги и эти яркие цветы. Держу пари, что здесь нет другой такой квартиры, которая внутри выглядит так же, как и моя.
— Я даже не буду спорить, потому что вы правы.
— Вам это не нравится?
Финн обвел комнату долгим оценивающим взглядом.
— Я думаю, что это великолепно.
Люси улыбнулась ему, и Финн забыл о том, что у него болела челюсть. Он понял, что она больше не сердится.
— Проходите в комнату и садитесь, — сказала Люси, продолжая держать руку на его талии. Она помогла ему присесть на софу, где лежало множество желтых диванных подушечек. Ей было приятно, что Финну понравилась обстановка в ее комнате, ее имидж, что он понимал и чувствовал все так же, как и она.
Придерживая его за талию, Люси чувствовала: Финн был просто — кожа да кости. Она даже могла ощущать под своей рукой его тазовую кость. Люси подняла глаза. Глядя на его каштановые волосы, она подумала, что еще никогда не видела таких густых, красивых волос. Она старалась не вспоминать о том, что Финн услышал в ее разговоре с Хиаттом. Интересно, был ли он шокирован ее словами? Ведь для него эти поцелуи, очевидно, ничего не значили. С момента их первой встречи Люси больше не видела его. Хотя она и проводила большую часть свободного времени, ухаживая за растениями на лестничной площадке или сидя возле дома, греясь на солнышке после работы. Эти поцелуи что-то растревожили в ней. Они заставили пересмотреть и по-другому оценить свои чувства к Хиатту.
Люси моментально забыла о Хиатте, увидев болезненную гримасу на лице Финна, когда он садился. Его подбородок покраснел от ушиба, а одна губа была так разбита, что на ней и на подбородке появилась кровь. Эмоции кипели внутри Люси подобно горячему супу на плите. Она сердилась на Финна за то, что он услышал, и была напугана тем, что Хиатт, возможно, сильно ударил его. Но прежде всего она была смущена.
Смочив холодной водой полотенце, Люси присела рядом с ним и мягкими движениями стала промокать кровь на подбородке.
— У вас поранена губа. Если будет больно, то не стесняйтесь, скажите мне.
Легкими прикосновениями она продолжала промокать ушибленное место от подбородка и дальше — к уголку его губ. Люси невольно подумала, что у него самые чувственные губы из тех, что ей приходилось видеть. И эта мысль воскресила в памяти все то, что она говорила Хиатту в присутствии Финна.
— Вы действительно отвратительно себя вели, когда сидели там и подслушивали чужой разговор, — проговорила Люси, сосредоточив все внимание на ранке на его губе.
— О-о-у!
— Извините, — отрывисто сказала она.
— Мне показалось, что вы это сделали с умыслом.
— Я бы никогда не причинила вам боль намеренно! — Ее свирепый взгляд смягчился, когда она взглянула в его любопытные голубые глаза.
— О'кей.
Люси продолжала процедуру с его губами, после чего Финн осторожно потрогал свой подбородок и сказал:
— Мне очень жаль, но все это произошло совершенно случайно. Я сидел там на балконе, когда вы вернулись домой и стали подниматься вверх по лестнице. Таким образом, я оказался в ловушке.
При этих словах гнев снова овладел Люси. Ее рука так и застыла в воздухе.
— Вы могли бы поздороваться, — сказала она и вновь стала вытирать кровь с его подбородка.
Финн наблюдал за ней.
— Но вы уже к тому моменту сказали, что целовались с кем-то еще. Вы сказали это прежде, чем поднялись на площадку.
Его голос звучал тише, чем обычно. Люси немного успокоилась. Казалось, легкий, летний ветерок пробежал по ней и унес все плохое. Она внимательно посмотрела на Финна, продолжая прикладывать полотенце к ушибленному месту. Он был всего в нескольких дюймах от нее. Люси показалось, что комната резко сузилась до размеров два на два метра и что сверху на нее светит палящее солнце.
Было трудно вздохнуть, невозможно о чем-либо думать. У Финна были самые неотразимые по своей притягательности губы. Иногда он смотрел на нее так, как будто она была первым человеком, которого ему довелось увидеть. В такие моменты ей казалось, что его взгляд пронизывает ее насквозь. Финн наклонился к ней ближе. Она затрепетала. Все ее существо страстно желало, чтобы он обнял ее и поцеловал. Люси хотела почувствовать прикосновение его губ к своим губам.
И как будто угадав ее мысли, Финн обнял ее одной рукой за талию. Люси позволила ему крепко прижать ее к себе. Он слегка склонил голову.
— Я не хотел подслушивать ваш разговор, поверьте.
— Надеюсь, что вы говорите мне правду.
— Конечно, правду.
Люси отстранилась немного назад и, посмотрев ему в глаза, сказала:
— Мы ведь совершенно не знакомы друг с другом.
— Да, за исключением тех моментов, когда дело касается каких-либо бедствий и несчастий.
Финн произнес это так торжественно, что Люси рассмеялась. Он тоже улыбнулся.
— Это так приятно, Люси, — слышать, как ты смеешься. Последнее время мне не так часто приходилось слышать смех.
Его слова прозвучали довольно сухо, но искренне. Люси задумалась над тем, как он живет.
— Но ведь из вашей квартиры прямо сейчас доносится столько женского смеха, что вы можете слышать его и через дверь, и через стены, и даже через холл.
— Это совсем другого рода смех, — мягко сказал Финн, совсем растревожив ее душу.
Вспоминая снова все то, что она тогда говорила Хиатту, Люси пристально посмотрела на Финна и покраснела от смущения.
— Мне стыдно, что вы слышали то, о чем я говорила с Хиаттом.
— Послушайте лучше, что я вам скажу, Люси. — Он помедлил, его голос стал более хриплым. Финн пододвинулся к ней еще ближе и почти прошептал: — Если это поможет вам чувствовать себя лучше, то я должен признаться, что ваши поцелуи для меня были тоже чем-то особенным.
Люси в это мгновение показалось, что в комнате не осталось ни одного глотка воздуха. Ей стало трудно дышать. Какая-то неведомая сила неистово притягивала ее к Финну. Ее губы приоткрылись в ожидании поцелуя. Никогда еще страсть вот так, целиком, не поглощала ее. Поцелуй был долгим. Его губы имели соленоватый привкус из-за кровоточащей ранки, но в этих поцелуях Люси почувствовала что-то несравненно более глубокое и важное для нее, чем просто физическое прикосновение. Освободившись от объятий Финна, она улыбнулась ему.
— Не старайтесь воспользоваться тем, что вы узнали, подслушивая разговор. Дайте, я лучше закончу вытирать ваш подбородок.
— Целоваться куда более приятно. — Люси улыбнулась. — Зато так будет лучше и безопаснее.
— А-а, Люси, со мной все в порядке, все хорошо, — сказал Финн и принял свое прежнее положение. — Мне так хорошо, что вы себе и представить не можете!