Сладкие весенние баккуроты. Великий понедельник

– Аристарх? Ты что тут делаешь?
Молодой человек сперва низко поклонился пожилому, а потом ответил:
– Да вот прогуливаюсь… Закат сегодня очень красивый. – Произнеся эту фразу, Аристарх сразу же стал смотреть на закат.
– Да, вечер прекрасный. Солнце такое ласковое. Воздух удивительно прозрачный.
Говоря это, Натан сперва насмешливо покосился на слуг, оставшихся стоять возле стены, потом перевел взгляд на молодого Аристарха.
– Вчера прошел дождь, – услужливо подсказал тот.
– Дождь? – удивленно произнес Натан, но в его глазах не было ни малейшего удивления. – Что-то я не припомню. И сегодня дождя не было.
Аристарх смутился и стал теребить перстень на руке.
– А что ты так нарядился? – еще ласковее спросил Натан.
Аристарх еще больше смутился:
– А разве достопочтенному Натану неизвестно?
– Мне многое известно, молодой человек, – отечески улыбнулся ему пожилой начальник. – Мне известно, например, что, когда человек выходит просто погулять, он так не наряжается. Зачем привлекать внимание? На стражников своих посмотри. Они правильно одеты и похожи на обычных слуг.
Натан многозначительно замолчал.
– Во-первых, праздник, преподобный Натан, – начал оправдываться Аристарх. – Во-вторых, меня сегодня вызвали во дворец первосвященника. Вызвал меня достопочтенный Амос. Но когда я пришел во дворец, меня повели к самому… – При этом слове то ли дыхание у Аристарха перехватило, то ли ему очень захотелось, чтобы при этом слове у него перехватило дыхание. – Он сам дал мне инструкции. Он велел, чтобы я…
Аристарх замолчал. А Натан положил ему руку на плечо и доверительно спросил:
– Ну, и как идет движение? Если я не ошибаюсь, у вас это так называется.
Похоже, молодой человек на короткое время испытал некоторые сомнения. Тогда Натан убрал руку с плеча Аристарха. Лицо преподобного перестало улыбаться и стало официальным.
– Мы свои люди, Аристарх. Мне по моей должности надо знать всё и обо всем докладывать синедриону. Не ты один служишь первосвященнику.
Аристарх всё еще медлил. Затем он обернулся к двум слугам-стражникам, которых он оставил у стены и которые старательно делали вид, что не смотрят в сторону Натана и Аристарха, а тщательно наблюдают за Яффской дорогой.
– Идите на развилку! И как только… Понятно?! Сразу бегите ко мне! – крикнул им Аристарх, а затем повернулся к Натану и стал докладывать радостно и ответственно: – Если позволит преподобный Натан, начну со вчерашнего дня, то есть с субботы. В начале девятого часа дня орел в сопровождении двадцати коршунов вылетел из своего главного гнезда. И тотчас из Кесарии выехал первый гонец, который, естественно, опередил движение, из Антипатриды повернул на Аримафею и к вечеру был уже в Городе. Орел прибыл в Антипатриду около шести часов, то есть в полдень. Там он остановился на отдых. А когда снова вылетел, второй гонец поскакал в Город. Опять-таки через Аримафею. И там, в Аримафее, на всякий случай орла дожидался третий. В прошлом году на праздник Кущей, как, может быть, помнит преподобный Натан, орел использовал именно эту короткую дорогу… Но теперь он не поехал через Аримафею, а направился в Лидду. Там его ждал четвертый. Но четвертый вчера не прибыл, потому что из Лидды орел полетел к морю, в Иоппию, где и заночевал.
– А у кого наместник остановился в Яффе, нам неизвестно? – быстро спросил Натан.
– Четвертый, который прибыл сегодня днем, потому что вчера вечером последовал за наместником, виноват, за орлом, в Иоппию, докладывал лично Святейшему… Да простит меня преподобный Натан…
– Понял, ты не знаешь, – перебил его собеседник и ласково попросил: – Аристарх, заканчивай ты с этими орлами и коршунами. Называй вещи обычными именами. А ко мне обращайся запросто – отец Натан. К чему нам фарисейские церемонии?
– Слушаюсь. Теперь, когда преподобный разрешил мне… Слушаюсь, отец Натан, – поправился Аристарх и продолжал: – Я не знаю, у кого наместник остановился в Иоппии. Но мне известно, что он покинул Иоппию в четвертом часу и около пяти остановился в Лидде на второй завтрак.
– И ты опять не знаешь, у кого он остановился?
– Не знаю, отец Натан… Но из Лидды он выехал в полдень. Об этом нам сообщил пятый гонец. В Эммаус он прибыл в девять часов дня. И тут же в Город поскакал с сообщением шестой вестовой.
– Я смотрю, он не торопится. И едет, как всегда, в жаркое время дня, – заметил Натан.
– Совершенно верно. Он едет то рысью, то шагом. Жара его не смущает. Вернее, для него намного важнее сладко поспать, вкусно позавтракать… В Эммаусе он остановился на обед… И тут я знаю, у кого он остановился! – просияв лицом, доложил Аристарх.
– У кого же?
Подтянув мантию, Аристарх почти на цыпочках приблизился к Натану и некоторое время что-то шептал ему на ухо.
– Узнаю Пилата, – с усмешкой проговорил Натан и спросил: – Он до сих пор в Эммаусе?
– Как только он начнет собираться в путь, седьмой поскачет галопом. Этого последнего гонца мы ждем с минуты на минуту. Как только он прискачет, Святейший выйдет из дворца… Отец Натан ведь тоже будет в свите первосвященника? – с радостной участливостью вдруг спросил Аристарх.
– Нет, нет, отца Натана там ни в коем случае не будет, – рассмеялся священник и, пристально глянув на Аристарха, добавил: – Я, признаться, вообще не понимаю, зачем надо встречать человека, который всё делает для того, чтобы его не встречали?
Под пристальным взглядом Натана Аристарх сперва опустил глаза, а затем поднял их как бы в растерянности и с опаской.
– Разве преподобный Натан не знает?.. – осторожно начал Аристарх и замолчал.
– Что не знает преподобный Натан? – строго спросил священник, хотя видно было, что он с трудом сдерживает улыбку.
– Я, может быть, глупость сейчас скажу, – начал Аристарх, – но я не первый раз встречаю… присутствую при встрече наместника… Когда он видит, что его встречают, несмотря на всю неожиданность его приезда, то на лице у него всегда бывает досада, а в глазах…
– Что такое?
– Я, может быть, ошибаюсь… Но мне каждый раз кажется, что он страшно доволен, что его встречают, что первосвященник и другие члены Великого синедриона оказывают ему такой почет, несмотря на его показное нежелание… – Аристарх замолчал.
– А ты наблюдательный молодой человек, – медленно и задумчиво проговорил Натан и, усмехнувшись, прибавил: – Думаю, он подражает.
– Подражает? Кому? – насторожился Аристарх.
– Августу. Кесарю Августу… Рассказывают, что тот имел обыкновение въезжать в Город ночью, чтобы никого не тревожить… Но Августа действительно никто не встречал. А если не встретить Пилата… Он не только обидится, но и, пожалуй, решит, что против него составлен заговор. Эти заговоры ему повсюду мерещатся… Правильно делает Иосиф Каиафа, что встречает его с целой делегацией. Тем самым он насыщает его тщеславие и усмиряет его подозрительность.
Аристарх теперь уже с искренней опаской посмотрел на своего собеседника.
– Все войска прибыли? – вдруг спросил Натан.
– Да, две когорты. Себастийцы пришли в последний день недели перед субботой. А позавчера под вечер подошли кесарийцы.
– Изображения кесаря со штандартов сняли?
– Они вошли в Город вообще без штандартов. Кесарийцы их оставили в Эммаусе, себастийцы – в Ефраиме.
– Да, трудно управлять народом, если ты не понимаешь его психологии и не уважаешь его обычаев, – помолчав, грустно произнес Натан.
– Преподобный… Отец Натан, ты имеешь в виду дело со значками? – спросил Аристарх.
Натан молчал, задумчиво глядя на молодого собеседника. И тот, похоже, воспринял его взгляд как предложение высказать свою точку зрения.
– Это было давно, – заговорил Аристарх. – Отец Натан должен помнить, что наместник тогда только вступил в должность. С нашими законами и обычаями он еще не успел познакомиться. И ему, должно быть, очень странным казалось, что он, римский префект и прокуратор, не может вступить в Город со знаменами, с которыми они, римляне, повсюду передвигаются, которые почитают своей святыней и за которые жизнь готовы отдать…