Дело об украденном саркофаге
– Что тут происходит? – холодно поинтересовался Пилесер Шульги у Цадока.
– Господин Шульги, это...
– Частный детектив Ницан Бар-Аба, – Ницан бесцеремонно перебил бормотанье секретаря. – Я имею честь беседовать с Пилесером Шульги? Президентом компании «Дом Шульги»?
Пилесер Шульги окинул детектива с головы до ног полупрезрительным взглядом.
– Почему вы такой мокрый? – недовольно спросил он.
– Потому что на улице идет дождь, – резонно ответил Ницан. – А теперь позвольте и мне задать вопрос.
Шульги-младший пожал плечами.
– Задавайте.
– Вы заказали проведение погребальной церемонии в бюро Нарам-Суэна. Кто был распорядителем на этом печальном событии? Кто надзирал за бальзамировщиками, жрецами и прочей публикой?
– Какое отношение это имеет к вам? – высокомерно поинтересовался Пилесер Шульги.
– Я представляю в данный момент господина Нарам-Суэна, – объяснил Ницан. – Кое-что в истории с саркофагом вызывает серьезные вопросы.
– А, – господин Шульги вздернул подбородок, – так вас нанял этот мошенник? Все никак не успокоится?
– Не думаю, что мой клиент мошенник, – возразил Ницан. – У меня пока что сложилось мнение, что и вы, и он стали жертвами действий некоей третьей стороны. И пока что я не могу понять цель этих действий.
– Вот как? – господин Шульги немного подумал, вопросительно взглянул на секретаря. Сказал: – Хорошо. Я готов уделить вам несколько минут. Но не больше, у нас совещание. Прошу в кабинет.
Ницан не заставил повторять приглашение дважды и с независимым видом шагнул в апартаменты, больше напоминавшие средних размеров городскую площадь, нежели кабинет делового человека. При этом детектив держал руку в кармане, удерживая норовившего выскочить Умника.
– Мои компаньоны, – сказал Шульги, входя вслед за Ницаном. Пораженный размерами кабинета, тот не сразу обратил внимание на двух господ сидевших за Т-образным полированным столом. Пилесер Шульги представил их:
– Господин Этана Шульги, мой кузен.
Этана Шульги был ровесником хозяина кабинета и походил на его не очень удачную копию. Или на близнеца, юность которого прошла в более тяжелых условиях. Тот же тяжелый взгляд серо-стальных глаз, те же черты и властное выражение лица. Но волосы тусклые и редкие, лоб и щеки изрезаны глубокими морщинами. К его костюму тоже были пришиты белые траурные ленты, хотя статус непрямого родственники такого не предусматривал. «Очень приятно», – пробормотал Ницан и обратился к второму компаньону Пилесера Шульги. Этана Шульги едва заметно кивнул и отвернулся.
– Госпожа Баалат-Гебал Шульги-Зиусидра-Эйги, – сказал Шульги-младший с непонятной Ницану иронией.
Госпожа Баалат-Гебал с тройной фамилией выглядела мужчиной в большей степени, нежели оба ее племянника: широкие плечи, мощные руки, покоившиеся на крышке стола. Впечатление дополнял мужской костюм и явственно проступавшие над верхней губой черные усики. Ни за что и никогда Ницан не принял бы ее за дряхлую обитательницу дома престарелых при храме Анат-Яху, скорее за недавно вышедшего в тираж, но все еще опасного кулачного бойца.
– Кто этот человек? – оглушительным басом спросила она. – Он похож на переодетого полицейского. Бегающие глаза и неестественная улыбка.
– Он не переодетый полицейский, – ответил Пилесер Шульги. – Он просто плохо одетый сыщик. Частный детектив Ницан Бар-Аба.
– Я все равно не запомню имени, – объявила Баалат-Гебал. – Какого черта здесь нужно ищейке? Предупреждаю, Этана, если это твои штучки, чтобы оспорить завещание, я...
– Успокойтесь, тетя, – сказал Шульги-младший, одновременно жестом останавливая разом покрасневшего Этану. – Этана тут ни при чем. Эти, как вы изволили выразиться, штучки связаны с неприятным инцидентом на похоронах... – Прошу садиться, – бросил он Ницану и занял место во главе длинного письменного стола. Ницан с опаской посмотрел на сложное архитектурное сооружение, в которое ему предложили сесть. На его взгляд странная усеченная пирамида, стоявшая под сложным углом и чуть поворачивавшаяся вокруг невидимой оси, могла быть чем угодно, но никак не креслом. Но стоило ему осторожно приблизиться к пирамиде, как раздался негромкий хлопок и пирамида немедленно трансформировалась в весьма удобное сиденье с подлокотниками и даже подголовником. Приободрившись, Ницан уселся и почувствовал, что одежда его мгновенно высохла.
Пилесер Шульги некоторое время молча смотрел на незванного посетителя. Взгляд его серых глаз был проницательным и чуть ироничным. Когда Баалат-Гебал позволила себе бесцеремонное замечание по адресу детектива, он с трудом удержался от смеха. Вообще, он производил неожиданно приятное впечатление и казался вполне симпатичным человеком.
– Господин Бар-Аба, – сказал Пилесер Шульги, обращаясь к родственникам, но по-прежнему глядя на детектива, – уверяет, что Нарам-Суэн не виновен в происшествии и что он так же, как и наша семья, стал жертвой мошенничества.
– У него есть доказательства? – спросил Этана. Голос его был сух до скрипа.
Пилесер Шульги пожал плечами.
– Если вас интересует мое мнение, – сказал Ницан, – я бы предпочел, чтобы вы обращались непосредственно ко мне. Иначе я начинаю чувствовать себя големом.
– Все полицейские – големы, – заявила Баалат-Гебал. – Мерзкие творения из красной глины. С точно таким же количеством мозгов. Тьфу!
– У вас есть доказательства? – повторил Этана Шульги, на этот раз удостоив развалившегося в кресле Ницана надменного взгляда.
– У меня нет доказательств, – любезно ответил детектив. – Я собираюсь их собрать. Пока же – только логические выводы.
Баалат-Гебал язвительно хохотнула. Не обращая внимания на неправильную старуху, Ницан продолжил:
– Да, только логические выводы, с которыми вы должны будете согласиться. Если бы мошенником оказался Нарам-Суэн, с чего бы ему настаивать на проверке в склепе? Он бы знал, что там находится гроб из обычного тиса. Но он настоял на вскрытии усыпальницы. Следовательно, был абсолютно уверен в собственной правоте. Кроме того, задумай он такой странный подлог, он наверняка поручил бы своим работникам как-то замаскировать саркофаг... подкрасить соответствующим образом, что ли... Нарам-Суэн этого не сделал.
Шульги-младший кивнул после небольшой паузы.
– Вы правы, – сказал он. – Вся эта история как-то не вяжется с Нарам-Суэном. Его фирма имеет весьма высокую репутацию – иначе я бы не обратился к ним. Но, надеюсь, меня вы не подозреваете в подобном абсурде? Как вы сами понимаете, в нашем доме саркофаг тоже никто не стал бы подменять. Вообще, все это выглядит какой-то чудовищной нелепостью – красть саркофаг! Черт знает что такое... – он спохватился. – Но это отнюдь не означает, что я готов выплатить Нарам-Суэну требуемую сумму! Вы сказали, никаких подозрений у вас в данный момент нет?
– Именно так, – согласно кивнул Ницан. – Подменить саркофаг мог либо Нарам-Суэн, либо вы. Но коль скоро ни вы, ни он явно не имеете отношения к этой нелепости, я и пришел к выводу о наличии здесь кого-то третьего. Опять же – по причине абсурдности действия (вы совершенно правы, трудно представить, кому могло прийти в голову украсть саркофаг?), я вынужден провести тщательное расследование происшедшего.
Выдав эту витиеватую и максимально бюрократизированную фразу, Ницан едва не завопил: разозленный вынужденным заточением Умник изловчился и крепко укусил детектива за мизинец.
– Ах ты, сволочь... – прошипел Ницан.
Шульги-младший удивленно поднял брови:
– Что, простите?
– Нет-нет, это я так, – поспешно произнес детектив. – Иногда рассуждаю вслух. Знаете, подходящие к случаю поговорки, пословицы. Охранительные заклинания... Скажите, господин Шульги, так кто непосредственно распоряжался церемонией?
– Цадок, – ответил миллионер. – Вы уже знакомы с ним.
– И это он сообщил вам о том, что саркофаг, прибывший из фирмы Нарам-Суэна, сделан не из драгоценного дерева яшпаа, а из намного более дешевого тиса?