День командира дивизии

Генерал кладет трубку. Широкоскулое лицо задумчиво. 
5.59. Через минуту заговорит артиллерия - начнется огневой налет на Снегири. В комнате тихо, разговоры оборвались, все прислушиваются. Майор Герасимов вынул часы. 
6.00. По-прежнему тихо. Ни одного выстрела. 
6.05. Тихо. 
6.06. Тихо. 
6.07. Тихо... Белобородов сидит с закрытыми глазами. Герасимов нарушает молчание. 
- Уже семь минут седьмого, - говорит он. - Вызвать начарта, товарищ генерал? 
- Не надо. Они сами чувствуют. У них сейчас самая запарка. Нагоняем теперь им не поможешь. 
6.08. Залп... Еще один... Близко и далеко заговорила артиллерия. Слышно, как гудят снаряды, пролетающие над домами. Доносятся разрывы. Но в общем впечатление слабее, чем ожидалось в минуты тишины. Не содрогается дом, не дребезжат стекла, не надо повышать голоса при разговоре. Я делюсь с генералом впечатлениями. 
- Такая погода, - говорит он. - Нет резкости звука. 
6.20. Прошло всего несколько минут, а канонада стала привычной. Ее уже не замечаешь. 
Белобородов звонит в гвардейские полки. Впрочем, здесь не вполне годится слово "звонит", вместо звонка в полевом телефонном аппарате раздаются резкие гудки высокого тона, несколько похожие на писк, и телефонисты вместо "звонить" употребляют выражение "зуммерить" - от слова "зуммер". 
Генерал жалуется: 
- Ухо болит от трубки. Скоро она проест мне дыру в барабанной перепонке. 
Он ждет, пока к телефону подойдет командир полка. 
- Алексей? Узнаешь, кто говорит? Ты на место? Как Погорелов работает? Пашет, кажется, неплохо. Трещотки получил? Хороши? А как слева, сосед прибыл? Связь с ним установил? Людей накормил? Разведочка не пробегала туда? Ну, ну, что выловили? Докладывай... Так, так... Начинай, Алексей, время! Только так, как мы вчера договорились. Обход, обход, обход! 
6.30. Белобородов вызывает к телефону командира другого гвардейского полка: 
- Николай, здравствуй. 
Генерал называет командиров полков по именам. Это шифр, имена являются условными названиями частей, и во всех телефонных разговорах в этот день говорят не о полках, а об Алексее, Николае, Михаиле. 
Нередко он обращается к подчиненным на "ты", но порой, переходя на "вы", резким командирским тоном отдает приказание. 
- Как дела?.. С лаптями у тебя все в порядке? (Лаптями в этот день в разговорах по телефону назывались танки.) Тогда в чем дело? Почему задерживаетесь? Давайте - время, время, время! Разведка принесла какие-нибудь данные? Что? Как будто? Меня "как будто" но устраивает. Не нравится мне это: задачу не ставишь своей разведке. Люди как? Поели, чайку попили? С батальонами связь есть? Ну, давай, Николай, двигай! 
6.35. Белобородов вызывает штаб бригады. Но после первых же слов связь прерывается. Генерал обращается к Герасимову: 
- Выясните, что такое? 
Через минуту тот докладывает: 
- Со штабом бригады связи нет. Порыв. Люди вышли исправлять. 
6.45. Белобородов выходит на крыльцо и слушает пальбу. Еще не рассветает. Отовсюду появляются, и мгновенно гаснут, и снова появляются белые, словно магниевые, вспышки орудийных выстрелов. Одна батарея где-то совсем близко: кажется, будто над самым ухом кто-то огромным молотом ударяет по железу. 
6.55. Возвратившись в дом, генерал вызывает к телефону Погорелова: 
- Здравствуй. Твои минометы что-то помалкивают. Работают? Что-то не слышно... А ты сделай так, чтобы мне слышно было. Понял? Используй их на полный ход, чтобы они все на свете заглушили. 
Положив трубку, Белобородов говорит: 
- Пошли... Тысячи пошли... 
7.15. Минуты напряженного бездействия. Надо подождать с полчаса, пока поступят первые сообщения. 
Генерал молчит, потом нетерпеливо спрашивает: 
- Как связь с бригадой? Восстановлена? 
- Еще нет, товарищ генерал. 
Белобородов молча ходит. В комнате холодно и сыро, но он расстегивает шинель. Ему тягостны эти минуты, когда не на что истратить накал, когда надо ходить и ждать. 
Пользуясь моментом, я прошу генерала объяснить план операции. Он принимается за это с удовольствием, показывает на карте обстановку, чертит свой замысел в моем блокноте. 
Перед тем как описать этот чертеж, или, вернее, набросок, необходимо сделать примечание. В дивизии три полка; будем именовать их просто первый, второй, третий. Стрелковая бригада, приданная 9-й гвардейской для нынешней операции, имеет в своем составе два полка. Будем условно называть их: сто первый, сто второй. 
Теперь посмотрим, что Белобородов начертил в моем блокноте. В направлении на северо-запад пролегает Волоколамское шоссе. У шоссе сосредоточены основные силы немцев. Здесь они будут держаться упорнее всего. Здесь их опорный пункт - Снегири. Задача двух гвардейских полков овладеть сегодня Снегирями. (Впрочем, в армии, во избежание какой-либо путаницы, географические названия не склоняются. Там говорят и пишут так: "Овладеть сегодня "Снегири".) 
- Видите, справа две стрелы? - говорит Белобородов. - Задача обойти, окружить и уничтожить. 
Удар по селу Рождествено - вспомогательный. Здесь задача - сковать противника, оттянуть сюда часть его сил, а при удаче немедленно двигаться вперед, к селам Жевнево и Трухаловка, выходя во фланг и в тыл основной группировке противника. 
- На войне, - объясняет генерал, - нередко случается, что вспомогательный удар вдруг становится главным... Бывает и так, что не удаются оба. Тогда... 
- Что тогда?.. - спрашиваю я. 
Не отвечая, Белобородов рассматривает свой набросок. Потом говорит: 
- Вот поэтому и не спишь всю ночь, ворочаешься с боку на бок, думаешь... - Генерал стучит пальцами по рисунку. - Если так сложится - чем парировать? Если этак выйдет - куда ударить? А если получится такой-то вариант - что предпринимать? 
- Неужели вы так всю ночь и не уснули? 
- Всю. С полтретьего немцы стали бить по нашему дому отдыха из дальнобойных. Слышали? 
- Нет, я спал. 
- А я думал и считал. Насчитал четырнадцать снарядов... - И, улыбаясь, Белобородов вдруг идет к двери и кричит: - Бражниченко! 
Тотчас входит старший лейтенант, артиллерист. 
Генерал спрашивает: 
- Сколько немцы выпустили по дому отдыха тяжелых? 
- Четырнадцать, товарищ генерал. 
- Хорошо, иди... 
Белобородов смеется, возвращаясь к столу. 
- Вот так и ходишь, как влюбленный... Все об одном и том же, об одном и том же. 
Он смотрит на рисунок и становится серьезным. 
- Черт его знает, сколько у него сил в Рождествено? Вчера Родионыч пробежал здесь - помнишь? - а надо бы порыться основательно. Но, сколько бы их ни было, и здесь задача - окружить и уничтожить! 
Он говорил с увлечением, глаза блестят, лицо то хмурится на миг, то снова проясняется. 
Объясняя, он жестикулирует обеими руками. 
- Окружить и уничтожить! - с силой повторяет он. 
И быстрыми энергичными жестами показывает, как это сделать. 
Я рассматриваю чертеж и вдруг замечаю, что в нем чего-то не хватает. 
- Позвольте. А где же третий полк? - спрашиваю я. 
- Сухановский? По приказу спит. - И, подмигнув, Белобородов объясняет: - У них подъем сегодня в восемь. Это мой резерв. Камень у меня за пазухой. 
7.55. Входит Герасимов. 
- Товарищ генерал, есть прямая связь со сто вторым. 
- А со сто первым? 
- Через десять минут будет. 
- Хорошо. Соедини-ка меня со сто вторым... Говорит семьдесят шесть. Не знаешь - кто семьдесят шесть? А ты, милый друг, не поленись - возьми бумажку и найди. Нашел? Как ваши дела? Подходите к Рождествено? Добре... С соседом слева связь имеете? Со своей сестричкой? Нет? Немедленно этим озаботьтесь... Сильно бьете, слышу... Ну, бейте, бейте... 
8.00. Прибыл представитель штаба армии капитан Токарев. К Белобородову у него нет никаких пакетов, никаких устных поручений. Он прислан для связи - посмотреть, что делается на волоколамском направлении, и к концу дня вернуться, доложить лично командующему армией о ходе операции.