Улыбка бультерьера (Час дракона)
– Деда! Деда, а… А он Булатину… Он Булатину насмелть залезал?.. – спросил вальяжного дедушку внучек, задыхаясь от радостного восторга.
Чего ответил сведущий в режиссуре деда кровожадному внуку, Зоя уже не расслышала, потому что рядом с ней отчаянно зарыдал сынишка Леша.
Лешка рыдал навзрыд, галдели, кто радостно, кто испуганно, дети, вставали с мест и уводили особенно впечатлительных малышей родители. Из оркестровой ложи удивленно взирали на круг арены дирижер и оркестранты, из-за кулис подглядывали циркачи и должностные административные лица, униформисты ловили самопроизвольно вращающуюся, жужжащую бензопилу. Фокусник Сабуров мял лицо ладонями, Мальвина сдернула с головы фиолетовый парик и кричала: «Врача! Позовите врача», конферансье, склонившись над бревном, добавлял: «И носилки! Врача и носилки! Срочно», а в сумочке у Зои завибрировал мобильник.
«В крематории трагедия превратилась в фарс, в цирке фарс превратился в трагедию…» – подумала Зоя, одной рукой приобняв рыдающего сына, другой доставая трубку мобильника.
– Алло.
– Зоя Михайловна?
– Да, с кем я разговариваю?
– С Семеном Андреевичем.
– С каким Семеном Андреевичем?
– А что, вы знакомы с несколькими?.. Ха! Это я шучу. Я большой любитель крепкой шутки. Скажите-ка, Зоя, что вам больше понравилось: утренний фокус с покойником или неудавшаяся выдумка вашего бывшего супруга с Буратино?
Зоя сильнее прижала к себе сынишку, огляделась по сторонам. Нет, ни одного подозрительного типа с мобильником возле уха не увидела.
– Але, Зоинька! Вы меня слышите?
– Кто вы?
– Вы бы знали, дорогуша, как мне надоел этот скучный вопрос! Я ведь уже представился, запамятовали? А кто я в более глобальном, так сказать, смысле, вы скоро узнаете. Ваш шеф, Евгений Владимирович Пушкарев, безусловно, скоро, очень скоро возьмет мой след.
– Что вам от меня нужно?
– Вот это вопрос по существу! Для начала мне нужно, чтобы вы вернулись к личному транспортному средству марки «Форд». Мне нужно для начала, чтобы вы покинули помещение, где имеются иные средства связи, кроме вашего мобильника. Я не хочу, чтобы вы сразу, прямо сейчас, связались с шефом службы безопасности «Никоса» и доложили о моем звонке. Сядете в машину, закончим разговор, вы подумаете и решите, стоит ли вообще разглашать факт нашего приватного общения, договорились?
– Знаете что, Семен Андреич, я не…
– Тс-с, дорогая! Будьте паинькой, ладно? В конце концов, вы же не одна, правда? С вами ребенок, о нем подумайте.
– Угрожаете? – Зоя вновь внимательно огляделась. Сняла руку с плеча сына, свободную от мобильного телефона руку, нащупала в сумочке рукоятку пистолета.
– О, да! Да, Зоя Михайловна, угрожаю! А что мне еще прикажете делать, чтобы добиться от вас понимания?
– Хорошо… – Пистолетную рукоятку пришлось отпустить, чтобы снова обнять ребенка за плечики. – Хорошо, Семен Андреич, мы уходим… Леша, вставай! Леша, мы уходим!..
– Не слушается мамку пацан?.. Але, Зоя! Вы куда пропали?
– Я на связи, – поспешно откликнулась Зоя, пробираясь к фойе. Сумочка с оружием болталась на лямке, перекинутой через ее плечо, свободной рукой Зоя тянула вслед за собой зареванного Лешку. – Идем, Леша… Алексей, быстрее!..
– Зоинька, вы особенно не переживайте, ладно? Вы лучше мне посочувствуйте – дабы добиться от вас понимания, я провел такую адовую работу, врагу не пожелаю! Вчера целый день шатался, сегодня чуть свет примчался в крематорий, оттуда опрометью в цирк, и все ради того, чтобы произвести на вас, на вас одну, впечатление… Зоя, что вы сейчас делаете?.. Але, Зоя?
– Иду к выходу.
– Вместе с беби?
– Вместе.
– Отлично! А что творится на арене?
– Долго рассказывать.
– И не надо. Вы уже на подходе к фойе?
– Почти.
– Поспешите, пожалуйста.
– Мы спешим.
– Зоинька, поверьте – в машину вы сядете вместе с сыном живые и здоровые, я повторяю – моя цель…
– Я поняла – шантаж.
– Умница! Вы вышли в фойе?
– Да, мы идем к выходу.
– Зоинька, я очень надеюсь, что вы не задержитесь возле вахты на выходе, чтобы попросить жестом у вахтеров бумажку и написать, типа, вы вынуждены болтать по мобиле с негодяем, который…
– Мы прошли вахту, выходим на улицу.
– Поспешите к машине, на улице холодрыга.
– Мы на улице. Вы за нами наблюдаете?
– Возможно.
– Мы идем к машине. Если вы…
– Тс-с, Зоинька! Никаких «если»! Подойдете поближе к «Форду», увидите, что один из «дворников» прижимает к лобовому стеклу белый бумажный прямоугольник.
– Вижу прямоугольник.
– Возьмите его. Это фотография. Сейчас вы видите ее изнанку. Берите фото и садитесь в машину… Да! И, пожалуйста, поберегите нервы вашего беби, сделайте так, чтобы он не увидел, ха, лицевой, так сказать, стороны фото.
– Спасибо за заботу о моем ребенке.
– Ха! А вы мужественная женщина, Зоинька.
– Не оскорбляйте меня. Женщина должна быть женственной.
– Браво! Я вами восхищаюсь. Вы уже в машине?
– Садимся. – Зоя отпустила Лешку, достала из сумочки ключи с брелоком сигнализации, открыла дверцу. – Леша, залезай… Лезь, живо… Алексей, достань с заднего сиденья свои вещи и одевайся… Алло, вы слушаете?
– Внимательно прислушиваюсь, уловил хлопок дверцы. Вы за рулем, сынуля хнычет рядом, не желает одеваться…
– Не хнычет, а плачет. А я… Я любуюсь фотографией…
На цветном, стандартных размеров фото запечатлена физиономия четырехлетнего Лешки, единственного сына Зои Сабуровой, который сейчас утирает слезы в кресле рядом с водительским. На фото Лешка мертвый. В детском лобике дырка от пули с запекшейся по краям кровью. Кожа у ребенка на фотографии с синеватым оттенком, глаза закатились…
– Але, Зоя!
– Я вас слушаю.
– Мне нравится металл в вашем голосе. Как вам фото?
– Цифровое изображение, обработанное на компьютере и распечатанное на цветном лазерном принтере в стандартном формате фотографии. Ничего особенного.
– Браво, Зоинька! Ни одной истерической нотки! Однако признайтесь честно – вам страшно?
– Чего вы от меня добиваетесь?
– Веры! Я хочу, чтобы вы поверили, что компьютерные фантазии, коими вы в данную минуту любуетесь, могут воплотиться в действительность. Я сумел пошутить в крематории, напакостить в цирке, достать номер вашей мобилы, фото вашего беби, я сумею и воплотить…
– Хватит угроз. Допустим, я испугалась. Дальше что?
– Вы, конечно, можете рискнуть и попытаться спрятать ребенка, скажем, за границей…
– Но вы и там его достанете, я поняла. Что дальше?
– Я уловил нотку иронии в вашем мелодичном голосе. Она, эта нотка, мне не нравится. Помните, в самом начале нашей беседы я обмолвился, типа, Пушкарев скоро нападет на мой след? То была отнюдь не случайная оговорка. Смею надеяться, что уже сегодня к вечеру мудрейший Евгений Владимирович Пушкарев будет в курсе, что Семен Андреич наехал на вашу фирму. Я могу и приврать, но, ежели вы от него узнаете мои тактико-технические характеристики, вам будет гораздо проще простить себя за маленькую уступку кровожадному Бультерьеру…
– Кому?
– Бультерьер – моя кличка. На меня делали миллионные ставки, мне вылизывали ботинки, мною пугали генералов спецназа, я… Но будет хвастаться. Пусть Пушкарев вам обо мне все расскажет. Я засветился специально, чтобы вы поняли… Гм-м… как бы выразиться поизящней… Ага! Придумал! Согласитесь, Зоя, умный боец-легковес априори не станет тягаться силами с Майком Тайсоном, правда?
– Я польщена. Вы потратили море энергии, чтобы напугать слабую женщину. Будем считать, что я трепещу от ужаса. Чего вы добиваетесь? Что я должна сделать?
– НЕ сделать! Вы НЕ должны завтра поутру ездить в Шереметьево-2, НЕ должны встречать Николая Маратовича Казанцева, вице-президента концерна «Никос». Вам нужно отказаться от участия завтрашним утром в охране тела господина Казанцева, милая вы моя телохранительница. Вы…
– Как же, по-вашему, я…