Я - Хюррем! (СИ)

 -Дестуур! Хасеки Султан Махидевран! — послышался голос стражника из-за двери. Султан подавился дымом и раскашлялся…
 Только Махидевран ему еще не хватало!
 …Два события произошли одновременно. Распахнулась дверь смежных покоев, и оттуда показалась прелестнейшая гурия, закутанная в белый шифон и шелк. Лицо красавицы прикрывал короткий яшмах, живот был соблазнительно оголен, показывая сережку в пупке, а шальвары были настолько прозрачными-и…
 Не успел Сулейман сглотнуть набежавшую слюну, как двери его покоев открылись и показалась Махидевран в мятом платье — видно, с дороги даже переодеться не зашла, сразу к нему понеслась.
 А где вообще эти проклятые евнухи, которым он приказал охранять двери и передавать всем, чтобы его не беспокоили?!
 -Повелитель?! — лицо Гюльбахар перекосилось при виде гурии в белом.
 -Сулейма-ан…-нежным, невероятно эротичным голоском потребовала объяснений Хюррем. Глаза наложницы недобро засверкали из-под яшмака.
 -СЮМБЮЛЬ-АГА!!! — не своим голосом взревел султан.
 …Десять минут спустя.
 -Она, по-моему, расстроилась, — недовольная Хюррем стаскивала с себя яшмак. Султан старался на нее не смотреть. — Неправильно это, Сулейман. Она мать наследника. Жена, можно сказать. А тут — такая встреча! Прямо «Добро пожаловать отсюда!». Не по-людски. Аллах не одобрит!
 -Хюррем?! — пораженно воззрился на любимицу падишах. — Ты отчитываешь меня?!
 -Не отчитываю, а указываю на стратегически важные неточности в общении с баш-кадиной. В этом мире ладно, вся вина загладится так или иначе, а перед Аллахом кто отвечать будет? М? — рыжая нахалка поставила Сулеймана в тупик.
 -А как же мой танец?! — наконец, обиженно спросил он.
 -Я у тебя во дворце состарюсь, у нас еще тысячи ночей будут!! А ты спрашиваешь — когда же танец, как же танец?! СУЛЕЙМАН!!!
 Султан пораженно смотрел на разъяренную наложницу, посмевшую не просто повысить голос на Повелителя, а орать! Да еще и заставлять оправдываться?! И за что?!
 -Иди к себе, Хюррем, -серидто приказал Падишах. Рыжая покорно кивнула и поинтересовалась нежным, невинным голоском:
 -К себе –это куда?
 Вот тут султан в очередной раз попал в тупик. По плану, к себе –это в смежные покои. Но раз сейчас Махидевран ублажать придется… В гареме — небезопасно. Так куда?!
 -В темницу пока что!! — громко рыкнул султан. Притянув к себе округлившую глаза Хюррем, добавил очень тих ей на ушко: –Туда принесут теплые одеяла, еду и сладости. Будь так добра, сделай вид, что провинилась, и я тебя сослал… Небезопасно в гареме находиться. Мама… не в настроении.
 -Слушаюсь и повинуюсь! — тихонько ответила ему Хюррем, тоже на ушко Подумала и нежно прикусила его за мочку. Султан чуть на Небесах не оказался раньше времени. –Главное — изъять меня оттуда вовремя не забудь… Повелитель…
 С этими словами Хюррем гордо выпрямилась и направилась к выходу из покоев.
 -КУДА?!! СТРАЖА!!!
 Послав Сулейману лукавый взгляд, рыжая кокетка мигом приняла вид испуганный и затравленный, соответствующий случаю.
 «женюсь!», -искренне восхищенный, подумал султан.
 » Придурок …», -искренне улыбнувшись этой мысли, подумала Хюррем.
Примечание к части Категория 16+. Присутствует описание эротической сцены (не детальное). Глава 9, в которой все заняты своими делами, а Ибрагим трахается как кролик
 Глава 9.
 В темнице было отнюдь не уютно. Но Сулейман и правда позаботился обо всем необходимом — Сюмбюль — ага «под полой» принес мне кучу всяких вкусностей, теплые одеяла, горячий кофе (когда я узнала, что у них есть кофе, то обрадовалась до поросячьего визга!).
 В данный момент я наслаждалась айвой под взбитыми сливками и слушала рассказ Нигяр — калфы о ее тяжелом детстве и не менее трудной юности.
  — Тебе нравится в гареме, Нигяр? — когда калфа выдохлась, поинтересовалась я. — Ты не скучаешь по родине, по дому?
  — Госпожа…
  — Не называй меня так, я никакая не госпожа.
  — Хюррем — хатун, тоска по родине мучает каждую наложницу. Кроме тех, кого родные продали — им дома была куда как хуже, чем в гареме у нашего Падишаха. А я по Руси скучаю… — мечтательная дымка появилась в глазах Нигяр. –Как можно не скучать? По золотым полям пшеницы? По яблоневому саду на дворе у матушки? По любимой корове Пчелке, дававшей молока на всю большую семью? Мы бедно жили… Бедно, но счастливо!
  — Когда — то и я жила бедно, но счастливо… — забывшись, тихо отозвалась я. –Сейчас я бы такую жизнь для себя не выбрала. Тех, по кому тоскуешь, тех, кто делал эту жизнь такой счастливой — их уже не вернуть. А мне — не вернуться…
 В этот момент я неожиданно поняла, что плачу.
 Не вернуться… Я и не хочу возвращаться в тот мир, но что делать, если именно там остались такие родные могилы? Я привыкла навещать своих хотя бы раз в месяц, а кто будет делать это теперь?! Как я вообще здесь оказалась?!
 Калфа не могла понять причины моей неожиданной истерики, а я и не просила ее понимать. Я сама успокоюсь. Я сильная, я справлюсь. Раз оказалась тут — то это не просто так. Может быть, этим я изменю ход истории. Кто знает?
 Не зря Росколану — Хюррем считали родоначальницей «женского султаната», разрушившего всю Османскую Империю.
 С этой мыслью я в последний раз хлюпнула носом, утерла глаза рукавом уже слегка покоцанного платья и деликатно попросила:
  — Расскажи мне о Махидевран.
 Нигяр вздрогнула, но что ей оставалось? Сам султан приказал выполнять любой мой каприз!
 ***
  — Мой султан… — кошкой ластилась к нему удовлетворенная Махидевран. — Я так скучала, мой Повелитель…
  — И я, — машинально теребя ее локон, отозвался Сулейман. Мысли его витали далеко — далеко от Гюльбахар и ее признаний. — Как сын? Как мой шехзаде?
  — Он так скучал по отцу, — льстиво поведала баш — кадина. –Только и спрашивал, что о Вас, да о Валидэ Султан.
  — Как его обучение?
 Махидевран замялась. Ей стыдно было признаваться в том, что шехзаде невозможно заставить учиться. Он сбегает от учителей, он рвет книги, разливает чернила и вредит как только может. И она, мать, не может призвать его к порядку!