Любовницы-убийцы (Ее оружие) (Другой перевод)
– Твой план! – передразнила его Рио. – Как же! Знаем, что ты собираешься сделать. «Доброе утро, господин Бассалино! Мне известно, что это вы отдали приказ убить Маргарет. Не желаете ли пройти со мной, мистер злодей, сейчас я собственными руками вытрясу из вас душу!» Дюк, у тебя не мозги, а навоз в голове. Это же гангстер! Стоит тебе только возникнуть у него на горизонте, как они разворотят тебе твою тощую задницу. И если даже тебе удастся добраться до него, что тогда? Убьешь его? Ты думаешь, этого достаточно? Черт побери, да что значит для него быть убитым? Просто убить его – мало! Наш план – это единственная возможность поразить его в самое сердце, выжечь все его гнилое нутро.
– Рио, черт возьми, ты живешь, как все, кто слаб на передок. И этим же местом думаешь, соответственно. Покрутить задом здесь, потрахаться там, а дальше что? Этим ты решила удивить таких прожженных парней?
– И все же я уверена, что у нас получится, – возразила ему Рио.
– У тебя это, может, и получится, посмотри на себя, сексопилку! У Лары, пожалуй, тоже выйдет. Я ее, правда, похуже знаю, но выглядит она отпадно. А о Бет ты подумала? Ведь эти стервятники просто растерзают ее, разорвут на части!
В разговор вмешалась Бет.
– Дудки! Я смогу это сделать. – Она решительно смотрела на Дюка широко открытыми голубыми глазами. – Я хочу и сделаю это.
– Все, хватит болтать, решено! – подвела черту Рио. – Решено окончательно и бесповоротно. Завтра же и начнем.
«Чертовы бабы, – ругался Дюк про себя, наконец-то выбравшись на воздух после утомительного заседания. – Проклятое бабье!» Он сел в свой белый «роллс-ройс», припаркованный перед домом Касс под знаком, запрещающим стоянку. С раздражением ткнул кассету в стереопроигрыватель. Случайно это оказалась запись диска «Дюк К. Уильямс поет Дюка К. Уильямса». Первая вещь называлась «Душа, кремень и Маргарет». Он посвятил ее этой необыкновенной женщине, которой теперь нет на свете. Но, боже, какая же она все-таки была упрямая! И какой темперамент! Настоящая дикая кошка, в постели и вообще… Если бы только она его слушалась…
«Оставь это, – постоянно твердил он ей, – не связывайся с мафиози! Пару проституток ты, может, и спасешь, ну, а дальше что? Одной проституткой больше, одной меньше – все едино, все дерьмо!»
В ответ она только улыбалась ему своей теплой, манящей улыбкой, отмахиваясь от его предостережений.
Он уже смутно мог восстановить в памяти, как все это началось. Помнится, он неожиданно для самого себя оказался в затруднительном положении. Его стали преследовать сплошные неприятности. Появились долги. По его масштабам, сущий пустяк – каких-то там двести тысяч. Чтобы собрать необходимую сумму, ему достаточно было выпустить новый диск или попеть пару недель на курорте в Майами.
Сложилось, однако, так, что самый крупный долг надо было вернуть к точно обусловленному сроку, а платить было нечем. Он только что выплатил огромную сумму своей первой жене, а остальных денег хватило лишь на текущие расходы. А жить Дюк Уильямс любил на широкую ногу.
Деньги он задолжал нескольким боссам из Лас-Вегаса. Они не сомневались, что он в состоянии с ними расплатиться. Порой звезды шоу-бизнеса проигрывали за игорными столами весь свой гонорар, еще не успев получить его, и в этом не было ничего удивительного. Так что у этих денежных мешков не было причин для беспокойства. И вот сведения о назревающем скандале каким-то образом просочились в печать, что грозило повредить популярности Дюка и пошатнуть его дела.
Недолго оставалась тайной и его связь с Маргарет Лоренс Браун, которая была не менее знаменита, чем он сам. Газеты и журналы стали пописывать об их отношениях, как будто речь шла всего-навсего о рекламе первоклассного жаркого, а не о живых людях с их мыслями и чувствами.
А тут еще Маргарет вбила себе в голову сумасбродную идею спасения забитых сильным полом женщин. Мало того, что она взбаламутила всех домохозяек из Нью-Йорка, так поди ж ты, добралась и до проституток! А если Маргарет что-то втемяшилось в голову, то она этого добивалась.
Кампанию по спасению женских душ она развернула с умом, планомерно ведя свое наступление. Правда, вначале над ней лишь подсмеивались. Спасать проституток? Чего надумала!
Дюк тоже воспринял эту затею Маргарет скептически. Зачем ей все это нужно? У них все так хорошо начиналось, он буквально восхищался этой женщиной, но и не предполагал, что она может обладать таким влиянием.
И вдруг все эти скептики примолкли, зато дела Дюка после пары анонимных телефонных звонков круто пошли под гору. «Вправь мозги своей бабе, и тогда можешь считать, что ты нам ничего не должен». То было вначале. Но с каждым днем угрозы звучали все настойчивей. Правда, и сам Дюк старался изо всех сил, чтобы убедить Маргарет свернуть свою кампанию. Та, однако, ничего и слышать не хотела об этом.
В конце концов он заплатил свой долг, те двести тысяч, чтобы избавиться хотя бы от части свалившейся на него беды. Деньги он занял у своего старого друга Боско Сэма, торговца наркотиками. Угрозы по телефону немедленно прекратились; но неделю спустя Маргарет была застрелена.
Дюк жаждал мести не меньше, чем Рио и Касс и обе сестры Маргарет, о существовании которых он до ее смерти ничего не знал. Правда, после их совместного заседания, когда он их послушал, он нисколько не сомневался, что их план провалится. Эго ж надо! Эти бабенки решили растлить и тем самым – подумать только! – психически изничтожить сыновей Энцио Бассалино, и заодно таким образом доконать и самого папашу Энцио!
Какой вздор!
Ни черта у них из этого не получится! У них нет ни малейшего шанса.
Ладно, пусть тешатся своими играми, пока он не запустит в действие свой собственный план.
8
Он был немного смугл, высок и красив – типичный зажиточный итало-американец. Когда он улыбался, – а улыбка почти не сходила с его губ – обнажался безупречный ряд белых зубов. У него были влажные карие глаза, слегка вьющиеся черные волосы. На вид ему было лет тридцать с небольшим. Он любил носить черные итальянские костюмы, шелковые рубашки и изготовленную на заказ обувь. Ник Бассалино одевался только в самое лучшее, что могла предложить реклама модной одежды.
И жил он со вкусом и размахом, в большом доме, стоявшем на одном из холмов в окрестностях Голливуда. Ник не был актером, хотя получал не раз предложения сняться в кино благодаря своей весьма привлекательной внешности. Лишь опытный специалист, изучая ее внимательно, мог отметить, что зубы Ника выправлены опытным дантистом, форма носа улучшена пластической операцией, а черные, как смоль, волосы слегка подкрашены.
Ник был главой фирмы «Варехаузинг Инкорпорейтед». Она имела обширное поле деятельности, включая дела, связанные с кражей легковых и грузовых автомобилей. В своем роде это была крупнейшая фирма на Западном побережье. Имея такого отца, как Энцио Бассалино, Ник был обеспечен мощной поддержкой с тыла.
Рядом с Ником неизменно видели Эйприл Крофорд, стареющую кинозвезду, уже четыре раза побывавшую замужем. Начинающих актрис и прочую мелочь, подвизавшуюся при Голливуде, Ник просто не замечал. Он всегда старался быть в центре внимания, где бы ни появлялся, а в Голливуде вернейшим средством для этого было показываться с какой-нибудь примадонной.
Они уже год жили вместе, и этот из союз – что касалось общественного мнения – был полезен как для него, так и для нее.
Эйприл считала большим достоинством Ника уже то, что у него самого были деньги и он не жил за ее счет. К тому же он хорошо выглядел и не был юнцом, что избавляло ее от возможных насмешек обывателей. Он хорошо ладил со всеми ее друзьями: как с мужчинами, так и с женщинами. И что для Эйприл было самым главным – он оказался великолепным в постели.
Что касалось Ника – то он просто наслаждался такой великосветской связью. Ведь благодаря этому он вошел в круг киношной богемы, его фотографии время от времени появлялись на страницах журналов, что, по его мнению, ставило его в разряд людей самого высокого ранга.