Цвет небес (ЛП)
Я все ещё злилась на неё за то, что она ушла от нас.
Потому что именно так она и поступила. Сделала выбор не в нашу пользу.
Я тоже поделилась своей тайной с Майклом, и мы стали ещё ближе друг другу.
Глава 3
Упомянув ранее, что когда-то моя жизнь была чудом, я говорила именно о том отрезке времени, который начался в день моей свадьбы и продолжался десять волшебных лет.
Мы с Майклом безумно любили друг друга как новобрачные. Он быстро продвигался по службе в юридической фирме, и мы оба знали, что со временем он станет партнером.
У меня тоже всё шло хорошо. Спустя полгода с начала отношений с Майклом мне предложили постоянную работу в отделе общественных связей «С. В. Фрейзер», и при поддержке Майкла я вернулась к своей первой любви — литературе — и начала отправлять рассказы в журналы.
Мы часто ужинали в ресторанах и общались с правильными людьми. Вскоре я оставила работу в сфере общественных связей и начала писать статьи для «Нью-Йоркера».
Все казалось безупречным, и так оно и было. Мы занимались любовью почти каждую ночь. Иногда Майкл приходил с работы с коробкой из магазина «Виктория Сикрет», в которой лежало завернутое в розовую папиросную бумагу кружевное белье, и мы любили друг друга под звуки шоу Леттермана.
В другие дни он приносил ингредиенты для шоколадного мартини, и мы отправлялись на танцы до полуночи.
Мы были так близки, насколько это возможно, и как только я подумала, что лучше уже не будет, случилось потрясающее. Я обнаружила, что беременна.
Казалось, что всё получается без особого труда.
Оглядываясь назад, я иногда думаю, что все это было сном. Я так думаю, потому что однажды я проснулась. Точнее, подскочила в кровати, выплевывая лёгкие.
Но давайте пока не будем об этом. Впереди ещё несколько чудес, о которых нужно рассказать.
Поэтому давайте поговорим о ребенке.
Глава 4
Материнство — это особенное состояние. Оно одновременно изматывает и восхищает. Пинает под зад, а в следующую секунду заставляет чувствовать себя суперзвездой. Но самое главное — оно учит самоотверженности.
Позвольте мне перефразировать. Материнство скорее не учит, а создает внутри некую беззаветность, овладевающую сердцем сразу же, как только берешь ребенка на руки в первый раз. В этот важный момент бесконечной любви и открытия собственные нужды и желания отходят на второй план. И ничто не кажется таким важным, как благополучие этого красивого ребенка. Ради него можно пожертвовать всем. Даже собственной жизнью. Не задумываясь ни на долю секунды. Два раза Господь не спросит.
***Наша прелестная дочка Меган родилась семнадцатого июля 2000 года. Роды протекали сложно. Они длились девятнадцать часов и закончились экстренным кесаревым сечением, но я бы не стала менять ни единой секунды этого дня. Если это потребовалось, чтобы принести Меган в мир, я бы согласилась повторить десять раз подряд.
Следующие пять дней, выздоравливая после операции, я проводила бесчисленные часы в больнице, держа дочку на руках и наблюдая за её движениями и мимикой. Её милое круглое личико и крохотные розовые ножки очаровали меня. Меня сводили с ума её мягкие черные волосики и маленькие глазки, нежные коленки и пухлый животик, миниатюрные пальчики и ноготки. Она была самым совершенным существом из когда-либо мною виденных, и моё сердце сжималось от бесконечной любви с каждым её вскриком или движением ручки.
Я четко помню, как лежала на боку рядом с ней в больнице, положив щеку на сгиб локтя, и верила, что смогу лежать так вечно и мне никогда не наскучит смотреть на неё. В простоте этих минут была истина.
Майкл тоже был всецело пленен нашей дочуркой. Днем он ходил на работу, а ночи проводил с нами в палате на обитом материей стуле.
Когда мы наконец привезли Меган домой, я осознала, что Майкл не только идеальный муж, но и идеальный отец.
Он был совсем не похож на моего отца, всегда державшегося несколько отстраненно. Нет… Майкл менял подгузники и никак не мог насытиться нашей малышкой. Он носил Меган на руках по дому, читал ей книги и пел песенки. Несколько раз в неделю уходил с ней в парк и долго гулял там, чтобы я могла вздремнуть или немного побыть одна, принять душ или приготовить ужин. Я чувствовала себя счастливейшей из женщин.
Позже, когда в возрасте двух лет Меган перестали требоваться подгузники и бутылочка, я начала подумывать о том, чтобы снова начать писать.
Майкл, всегда великодушно оказывающий мне поддержку, предложил каждое воскресенье отвозить Меган в Коннектикут в гости к своей сестре Марджери. И все сложилось наилучшим образом. Марджери обожала проводить с ними время, и эти веселые поездки за город упрочили связь между Майклом и Меган.
Вскоре я уже писала статьи о семье и детях в ряд национальных журналов. В глубине души я всегда мечтала вернуться в «Нью-Йоркер», возможно, когда Меган подрастет.
Порой я задумываюсь, сделала бы я в те счастливые дни что-нибудь по-другому, если бы знала о бомбе, которая готовилась упасть и разрушить наш мир. Думаю, что никогда не перестану размышлять об этом, и мне вряд ли удастся избавиться от разумных или не очень сожалений.
Глава 5
Когда Меган исполнилось три с половиной года, мой отец приехал в Нью-Йорк навестить нас. Тогда он впервые увидел наш дом (мы жили в особняке из коричневого камня на Вашингтон-сквер), и не раз повторил, как жалеет, что не приехал раньше. Назвал себя ужасным дедушкой.
— Не беспокойся об этом, папа, — ответила я, передавая ему миску с салатом. — Я тоже ужасная дочь, потому что не навещала тебя. Порой жизнь становится такой суматошной. Я тебя понимаю. Сложно отвлечься.
Это была произнесенная ровным тоном ложь, и мы оба это знали. Наши отношения всегда были непростыми. Существовало неловкое напряжение, которое чувствовали все, включая Майкла, ставшего единственным человеком в моей жизни, которого папа одобрил.
— Ты заполучила хорошего мужа, — ворчливо заметил он на нашей свадьбе, а затем похлопал Майкла по спине и ушел пораньше.
Конечно же, Майкл ему понравился. Он нравился всем. Ведь он был красивым, обаятельным, умным юристом с дипломом Гарварда. Хорошим кормильцем и преданным мужем. По мнению моего отца, воспитание на ферме в маленьком городке в случае с
Майклом стало вишенкой на торте. Думаю, папа всё ещё ошеломлен тем, что мне удалось выйти замуж за такого чудесного человека.
Мы закончили ужин и десерт, а вскоре после того, как в девять вечера мы уложили Меган, папа тоже отправился спать. Он собирался остаться у нас всего на двадцать четыре часа.
На следующий день я как могла старалась развлекать его и избегать неловкого молчания и разговоров о прошлом. Особенно о маме. О ней мы не говорили никогда.
Мы с Меган отвели его на вершину небоскреба «Эмпайр Стейт Билдинг», потом посетили Музей естественной истории, и, конечно же, место взрыва башен-близнецов.
Когда он отъезжал, махая рукой из окна автомобиля, Меган вложила свою крохотную ручку в мою ладонь, посмотрела на меня большими карими глазами и спросила:
— Дедушка ещё приедет?
Я секунду поколебалась, но затем облизнула губы и улыбнулась.
— Конечно, сладкая моя, но он очень занят. Не знаю, когда он сможет выкроить время.
Мы вошли в дом.
Майкл был на работе. Дом казался пустым и тихим.
— Хочешь, испечем печенья? — жизнерадостно спросила я.
Меган грустно посмотрела на меня, и я навсегда запомнила этот взгляд, потому что он был первым знаком надвигающегося на нашу семью кошмара.
Тогда я, конечно, не знала об этом. Тогда я не знала ни о чем.
— Хорошо, — ответила она.
Я взяла её на руки и отнесла на кухню.