Палитра ее жизни

В комнату просунулась сначала голова Генри, а затем он сам. Плюхнувшись на кровать, брат укоризненно посмотрел на сестру и спросил:
— Где тебя носило, Кристи, все это время? Мы изрядно переволновались. Единственной радостью были твои редкие звонки.
Кристиана села рядом и обняла его.
— Прости, Генри. Наверное, так было необходимо.
— Необходимо для чего?
— Для того чтобы я поняла, как люблю вас. В разлуке это чувствуется острее.
— Ты хотя бы нашла то, что искала?
— Да.
— И что же это такое, ради чего ты оставила нас?
— Я нашла себя, Генри. А это, наверно, самое главное.
Они сидели обнявшись. Брат и сестра, старые союзники. Им не надо было ничего говорить. Они понимали друг друга без слов…
Не прошло и нескольких минут после ухода Генри, как в спальне Кристианы появилась Гвен.
— Ну как? Ты уже разговаривала с Ричардом? — поинтересовалась она с порога.
— Нет. Я разбирала вещи, а только что у меня был Генри.
— Значит, я опередила его и он к тебе еще заглянет. Знаешь, он очень переживал все это время, считая себя единственно виновным в том, что ты сбежала из дому.
— Он здесь совершенно ни при чем. Это было мое решение.
— Тогда скажи ему об этом, потому что у него очень тяжело на сердце. Он не говорит, но я знаю, чувствую это.
Девушка повернулась, чтобы уйти, но Кристиана окликнула ее:
— Гвен!
— Что?
— Спасибо тебе…
Ричард пришел, когда все в доме уже спали. Кристиана перестала его ждать, полагая, что он передумал, и сама намеревалась поговорить с ним утром.
Он прошел через спальню и сел в кресло. Точно так же, как тогда, когда они спорили в последний раз.
— Сестренка, я виноват, — начал он без обиняков.
— Тебя не в чем упрекнуть, Дики. По крайней мере, мне.
— Но это я вынудил тебя сбежать из дому, навязывая свою волю.
— Дик, — Кристиана подошла и нежно обняла брата, — вспомни, я когда-нибудь отступала перед трудностями? Нет. Я сбежала, потому что мне это казалось безумно романтичным. И не твоя вина, что все случилось после нашего разговора. Мне просто был необходим повод.
Она заметила, какое облегчение принесли ее слова брату.
— Ты жалеешь о своем поступке?
Прежде чем ответить, Кристиана ненадолго задумалась.
— Нет, ни на йоту. Я многому научилась за время своих скитаний: любить, ненавидеть, радоваться и страдать. Мне не хотелось бы потерять ни одного дня прожитой жизни.
— Ты повзрослела, — произнес Ричард, всматриваясь в ее лицо.
— Просто набралась ума.
Они замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Затем Ричард спросил:
— Кто он? Кто тот человек, который разбил тебе сердце?
— Это так заметно?
— Не забывай: я растил тебя с тринадцати лет. Я твой старший брат. Я чувствую это.
— Не хочу вспоминать о грустном. Сердцу становится еще больней, а успокоение не приходит. Наверное, мне придется научиться жить с этим чувством.
— Не смей так думать. — Ричард ласково погладил сестру. — Придет день, и в твоей судьбе появится тот, кто развеет все твои печали и заставит вновь радостно взглянуть на мир.
— Так было написано в сказке, которую ты читал мне в детстве. — Кристиана тихо рассмеялась.
— Ты помнишь?
— Я помню все…
— Уже можно? — В голосе Генри звучало нетерпение.
— Еще нет.
Кристиана в очередной раз поменяла местами две крайние картины, стремясь выставить их в наиболее выгодном свете. Она готовилась представить на суд семьи плоды своего творчества и ужасно волновалась. Еще в доме Майерса Кристиана отобрала самые лучшие из работ — в качестве свадебного подарка Дику. И вот теперь этот момент настал. Еще раз окинув экспозицию придирчивым взглядом, Кристиана глубоко вдохнула, собираясь с духом, и громко произнесла:
— Входите!
Не дожидаясь повторного приглашения, в комнате появились Генри, Ричард, Гвен и кое-кто из старой прислуги, знавшей Кристиану еще девочкой. В полной тишине она, затаив дыхание, наблюдала за тем, как зрители медленно переходят от одного полотна к другому. Вот Ричард задержался у лунного пейзажа, написанного ею в первую ночь на ферме Патрика.
Гвен явно отдала предпочтение зимнему пейзажу, созданному еще при жизни Беннета, а Генри был привлечен изображением толстого кота, развалившегося в кресле у камина.
Но первой высказала вслух свое мнение старая повариха. Остановившись у натюрморта с дичью, она всплеснула руками и воскликнула:
— Вы только подумайте, как настоящие! Хоть сейчас ощипывай да в печь!
Ее искреннее восхищение развеселило всех, и на Кристиану посыпались комплименты.
— Ты — настоящий талант! — безапелляционно заявил Генри.
— Наконец-то и в нашей семье появился свой художник. Мама гордилась бы тобой. Она всегда считала тебя особенной, — заметил Ричард.
— Нам обязательно следует выставить эти картины в каком-нибудь подходящем для этого месте. Будет несправедливо, если любоваться ими сможем только мы. — Гвен, как всегда, была щедра на похвалы.
Кристиана испытала радость оттого, что ее работы получили такую высокую оценку. Это означало, что все сделанное ею было не напрасно. Она с трудом сдерживалась, чтобы не разреветься от счастья. Ее выручил Ричард, который уловил состояние сестры и, чтобы отвлечь от нее внимание окружающих, пригласил всех в гостиную — выпить по бокалу вина за будущий успех Кристианы на поприще живописи.
Глядя на Гвен, окутанную белоснежным облаком фаты, Кристиана печально улыбнулась. Как хотелось бы ей оказаться на месте невесты! Примерять свадебное платье из тончайшего атласа, с букетиком флердоранжа, приколотым к корсажу. Кружиться перед зеркалом, заставляя мерцать крохотные бриллианты, украшающие подол. Но, увы, единственный мужчина, с которым она мечтала пойти к алтарю, оказался фантомом, иллюзией…
— Вот и все, — сказала Кристиана, подавая Гвен букет роз. — Скоро ты станешь замужней женщиной и я смогу с полным правом назвать тебя сестрой.
— Я так рада, что ты со мной! — Гвен порывисто обняла Кристиану. — Мне кажется, что мое сердце готово выскочить из груди от волнения.
— Успокойся. Думай о том, что любая девушка на твоем месте чувствовала бы себя так же. Все невесты волнуются перед свадьбой. Будь моя воля, я бы устраивала для них своеобразные тренинги «Как дойти до алтаря и не упасть в обморок».
— Замечательная идея. Мне бы такой тренинг пришелся очень кстати.
— Я буду рядом, и все пройдет просто великолепно.
Путь из Нью-Йорка до «Лаверли» был не близкий. Тем не менее, в назначенный день в усадьбе собрались все приглашенные как со стороны жениха, так и со стороны невесты. Во многом это объяснялось прекрасной репутацией, которой пользовались в обществе родители Гвен. Кроме того, речь шла о союзе двух старинных семей Диксон и Филипс.
Многие из гостей отметили, что для своих шестидесяти лет мистер Филипс прекрасно выглядит. Осанистый мужчина, он вызывал невольное уважение, когда с достоинством вел дочь по украшенному белыми розами проходу к алтарю. Под стать мужу была и миссис Филипс. Познакомившись с ней, Кристиана поняла, от кого Гвен унаследовала свои лучшие черты. Марсия Филипс являлась светской дамой в лучшем своем проявлении.
Кристиана перевела взгляд на Ричарда, и ее сердце преисполнилось гордостью за брата. Высокий, темноволосый, в идеально сидящем на его атлетической фигуре смокинге, он вызывал романтические чувства у присутствующих женщин. Но его взгляд и улыбка предназначались лишь одной из них, той, что шла к нему, той, которую он скоро назовет своей женой.
Вот Гвен встала рядом с Ричардом, и торжественная церемония началась…
Слушая слова брачных обетов, которыми обменивались жених и невеста перед алтарем, Кристиана думала о том, что, может быть, Ричард прав. И в ее жизни тоже наступит момент, когда мужчина поведет ее под венец. Вот только кто это будет?..