Соперницы

— Все, что угодно, Мадам. — Странно, что он произнес то же прозвище, которым наградил ее Дэн.
Кто из них скопировал другого?
— Не бери с собой Сару.
— Ну, это же нелепо. — Он почти отвернулся от нее, потом снова посмотрел ей в глаза. — Сара каждую неделю ездит с нами в город. Почему сегодня я должен ей запретить?
— Каждую неделю! Постоянно?
— Да, постоянно каждую неделю.
— Я… я не знала.
— Ну, так теперь ты знаешь. Послушай, Барбара, это все чепуха. Тебе надо перебороть…
— Перебороть что?
Вопрос привел Майкла в замешательство. Он не ответил: «ревность к Саре», но и не сказал: «Нет никакой причины, чтобы ты так переживала». Может быть, в прошлом или позапрошлом году Майкл бы успокоил ее такими словами, но теперь повзрослел, и его чувства изменились. Майкл по-прежнему был очень привязан к Барбаре, и иногда ему казалось, что это больше, чем просто привязанность — так она очаровывала его. Ее недостаток нисколько ее не портил. Жизненная энергия била в девочке ключом, она притягивала и влекла к себе, когда была в хорошем настроении. Но эта ее навязчивая идея насчет Сары все затмевала, и за последнее время превратилась просто в такую-то одержимость, что вызывало у Майкла беспокойство, порой переходящее в страх.
— Я ее ненавижу.
— Ты не должна так говорить, Барбара, она не сделала тебе ничего плохого.
— Она проникла в ваш дом и обманом добилась расположения тети Констанции.
— Ничего подобного она не делала, просто много трудилась, была мила со всеми и у нее легкий характер.
— Ой, правда? Я так рада, что тебе нравится Сара, и ты собираешься взять ее с собой?
— Да, я собираюсь взять… То есть нет, не собираюсь, она сама едет с Джимом, как обычно. И знаешь, — с напряжением произнес он, — когда ты так себя ведешь, я могу тоже разозлиться из-за него. — Майкл указал в направлении гостиной, где Джон беседовал с Констанцией.
— Почему же тогда не разозлишься?
— Потому что… — Разве он мог сказать: «Мне все равно, с кем ты приехала», когда на самом деле это было не так? Как бы он сумел забыть все то, что связывало их с детства. И не только это, его чувства были глубже. Просто он не понимал их природу. Но ему было известно, что мать его не любила Барбару, будь иначе, возможно, и он испытывал бы совсем другое? — Потому что я не люблю ссориться, — неубедительно произнес Майкл. — Мы тут совсем не ссоримся, кроме тех случаев…
— Когда приезжаю я, — закончила за него Барбара. — Полагаю, это слова тети Констанции, и думаю, она не возражает против твоих отношений со служанкой?
В таком же тоне Майкл ответил ей:
— Нет, она не высказалась отрицательно по этому поводу, поскольку я уверен, что не возражает. У нее нет классовых предубеждений. И вообще, кто мы такие, чтобы задирать нос — просто фермеры. Это у тебя великосветские замашки.
— И я имею на них право. — Барбара горделиво выпрямилась и по-детски закончила: — Благодаря своему происхождению.
Это было уж слишком, Майкл решил, что пора уходить, пока он не сказал чего-нибудь такого, что заставит ее задуматься. Сам он знал о своем происхождении — Констанция в прошлом году рассказала ему, что он — ребенок внебрачного сына Томаса Моллена. Мать не говорила об этом раньше, пока была жива бабушка, чтобы сын не изменил своего к ней доброго отношения. Майкл подумал, что и этот факт тоже повлиял на его чувства к Барбаре, ему пришлось измениться, когда он понял, что не может больше оставаться для нее просто кузеном. А еще он знал, что Барбара не подозревает, как обстояли дела до ее рождения, потому что Бриджи сочинила для нее какую-то сказку.
— Майкл! Ты где? Майкл!
Он услышал голос матери, и с облегчением отметил, что неприятный разговор можно прекратить.
— Мы здесь, — откликнулся он, направляясь к дверям.
Констанция, приблизившись, стала на пороге. Ее застывшее и неизменно красивое лицо не отражало истинных чувств к Барбаре.
— Тебя ждут, — коротко сказала она сыну.
— А! Хорошо, я готов. — Он взглянул на Барбару. — Заеду за тобой в следующую субботу. — И с этими словами поспешил прочь.
Констанция направилась к Джону.
— Они на рынок, как обычно.
Гость с хозяйкой пересекли холл и вышли во двор, через несколько минут к ним присоединилась и Барбара. Стоя поодаль, она смотрела, как Майкл усаживается в повозку и берет в руки вожжи, а Джим Уэйт одним движением поднимает с земли Сару, сажает рядом, а следом и сам взбирается в повозку.
Констанция помахала рукой, и Сара ей ответила. Джон тоже прощально поднял руку и тихо сказал:
— Я ее едва узнал, она выросла за последний год, и похорошела. В прошлом году на празднике урожая она была еще совсем ребенком. И что, по-прежнему танцует?
— Порхает легко, словно мотылек. — Констанция повернулась к Барбаре, и та уловила последние слова: «Порхает легко, словно мотылек». Не отворачиваясь, Констанция продолжала беседовать с Джоном: — Не знаю, что бы я делала без Сары все эти годы. Для нее я была Бриджи, понимаешь, о чем я?
— Да, да, конечно, — кивая, рассмеялся он.
— Вы знаете, что мистер Ферье вернулся? — Барбара произнесла слова сбивчиво, низким голосом.
Вопрос прозвучал неожиданно, и Констанция на мгновение потеряла контроль над собой. Она посмотрела Барбаре прямо в глаза и лишь несколько секунд спустя слегка покачала головой.
— Нет.
— А я подумала, что уже заезжал, ведь он вернулся несколько дней назад. Вчера они с Кэти ездили на прогулку, а сегодня он в экипаже повезет ее в Хексем… В Хексем, верно? — она обращалась к Джону, но тот не ответил, только в упор посмотрел на нее. — Передать ему привет от вас, если я его увижу?
Повисла еще одна пауза, прежде чем Констанция ответила:
— Да, передай, пожалуйста.
— Ну, нам пора ехать. — Барбара сделала шаг, потом остановилась. — А я передавала вам привет от Бриджи с обещанием навестить на следующей неделе?
— Передавала. — Лицо Констанции не выражало никаких эмоций.
— Майкл заедет за мной в субботу, мы поедем кататься.
Констанция не отвечала.
— Что ж, нам действительно пора. — Барбара направилась туда, где к столбу были привязаны лошади. — Джон, помоги мне, — позвала она своего спутника.
Без обычной улыбки Джон помог ей взобраться в седло, и сам сел верхом. Они уже тронулись с места, когда Барбара резко натянула поводья, и повернулась к Констанции.
— Ах, да, вспомнила, что хотела еще кое-что рассказать вам. Когда я в последний раз была в Хексеме, то встретила одного человека, и это показалось мне странным. У него были темные волосы, а сбоку, вот тут, светлая прядь. — Она провела пальцем по шляпке для верховой езды. — Бриджи говорит, что это — отметина Молленов. У отца Майкла была такая же, верно? Мэри рассказывала, что его волосы были совсем черные, как у меня, кроме этого места, еще она говорила, будто такая особенность всегда передается по мужской линии. Правда, удивительно, что Майкл оказался светловолосым?
Юное лицо в упор смотрело на Констанцию. Их глаза изливали друг на друга потоки злобы. Годы вежливого обхождения были сметены прочь, они перестали скрывать взаимную ненависть.
Джон тронул лошадей, торопливо произнеся:
— До свидания, до свидания, миссис Радлет. — Он понял, что именно так жалит змея. Какой яд был в ее укусе, Джон мог только догадываться, но судя по виду миссис Радлет, для нее этот яд оказался смертельным. Барбара же — просто дьявол в юбке, сколько в ней злобы… А они еще хотели, чтобы он на ней женился. Нет уж, только не он!..
Констанция, оставшись одна, почувствовала, что сейчас упадет в обморок. Ее душили противоречивые эмоции. Зайдя в гостиную, она направилась к буфету и достала оттуда бутылку бренди. Налила себе побольше и, отпивая из стакана, поднялась по лестнице к себе в спальню. Упав в кресло, женщина сделала большой глоток, откинулась на спинку и закрыла глаза.
Эта девчонка! Эта ведьма, по-другому не скажешь. В ней есть что-то дурное, порочное, такое же, как было в Дональде. Зачатые одним и тем же отцом, они, возможно, унаследовали это не от него, потому что, насколько она помнила, тот не был плохим человеком, но где-то в его родословной притаилось зло. Каким образом Барбара узнала о Майкле? От кого? Не от Анны? Нет. Анна никогда бы ей не сказала. О Боже! Если Майклу когда-нибудь станет об этом известно, как он будет к ней относиться? Сейчас он любит свою мать. Можно даже сказать, обожает, более того, она для него — идеал женщины. Констанция поставила стакан и опустила голову на подлокотник кресла.