Опиум для народа. Религия как глобальный бизнес-проект

Иногда языческие следы в христианстве просто бросаются в глаза. Например, православным христианам России прекрасно знакома такая картина – конфетки и прочие съестные припасы, лежащие на могилах после поминовения усопших. Тщательно готовили покойника на тот свет, снабжая его всем необходимым, в том числе и едой, не только в Египте. Многие древние культуры «подкармливали» своих покойников. Это прослеживается аж до палеолита, до каменного века. И самым парадоксальным образом всплывает, как видите, в веке XXI, на российских кладбищах.
А почему в той же России покойному на лоб кладут бумажку с изображением Христа, а в руки – листок с молитвой? Да потому что истоки нашей религии лежат в Древнем царстве, в долине Нила. Именно там льняная полоска с изображением бога Озириса клалась на лоб покойного, а в руки ему совали священные письмена на папирусе. Как отмечает известный исследователь Алексей Опарин, «современные погребальные обряды в деталях копируют древнеегипетские».
Даже такая привычная христианам вещь, как молитва за умерших, была заимствована у древних культур. Тот же автор приводит «трогательную и своеобразную» надпись на гробнице одного из египтян: «У меня не было наследника, чтобы произнести у врат гробницы заупокойную формулу. Посему прошу вас произнести за меня заупокойную формулу, как живущих теперь, так и тех, кто будет жить впоследствии. Сердце ваше не будет этим утомлено, гортань не сузится, язык не устанет, достояние не израсходуется, житница не опустеет, ибо это лишь дуновение уст, но полезное для усопшего».
А у кого христиане переняли обычай жечь восковые свечи и лампады в своих храмах? У тех же язычников, которые палили лампады и масляные ламы в своих храмах перед изображениями богов. Причин у этого обычая две. Во-первых, со времен каменного века огонь считался священным. Во-вторых, он использовался для освещения. А что нужно в храме освещать в первую очередь? То, на что надо смотреть, – изображения!.. Поэтому лампадки и висят под иконами по сию пору.
Даже крест не является чисто христианским символом! Ныне считается, что крест – символ мучительной смерти Иисуса. Но, во-первых, в те времена он был позорным символом, поскольку смерть на кресте считалась постыдной. Именно поэтому первые два века символом христианства был не крест, а изображение рыбы… А во-вторых, привычный нам христианский крестик не похож на типичное орудие римской казни. Римляне распинали преступников либо на Т-образных, либо на косых Х-образных крестах. Христианский же крест больше напоминает египетский анх.
Анх встречается в Книге Мертвых. Его на разных изображениях часто держат в руках египетские боги и цари земные – фараоны. Держа в руках анх, египтяне совершали крестные ходы, восклицая: «Озирис воскрес!» А Озирис, между прочим, так же как и Христос, родился в день зимнего солнцестояния – 25 декабря.
Те, кто смотрел фильм «Иван Васильевич меняет профессию», наверняка помнят, как царь с криками «Замуровали!» метался в тесной кабинке лифта, крестя стены. А когда двери открылись, воскликнул: «Вот что крест животворящий делает!»
Христиане действительно считают крест «животворящим», а вовсе не символом позорной кончины. Но точно такой же смысл вкладывали в изображение своего креста египтяне! Собственно говоря, «анх» и означает «жизненную силу». После того как бог Сет убил Озириса и рассек его тело на куски, богиня Изида нашла расчлененное тело несчастного мужа и с дикарской простотой отрезала у покойного член (воспользовавшись которым, позже родила Хора). По одной из версий, этот отрезанный член и есть анх – главный амулет египтян. Вот что с гордостью носят на груди христиане и к чему они благоговейно припадают губами.
Египетский крест (анх)
(Между прочим, совершенно аналогичная легенда была и у ассиро-вавилонян. Месопотамский царь-бог Нимрод, по преданию, был убит, его тело рассечено на куски. А вдова Нимрода – Семирамида – уже после смерти царя каким-то образом зачала и родила царского сына Таммуза, который являлся. воплощением царя-бога! Ничего не напоминает?..)
Но вернемся к кресту. Крест был священным символом не только в Древнем Египте, но и в Древнем Риме. Например, святые девственницы-весталки в Лации носили на груди крест как символ животворящего огня.
И удивляться причудливому смешению верований разных народов не стоит. Люди торговали, кочевали, воевали. Культурный и материальный обмен шел в полный рост. Скажем, во время завоеваний Александра Македонского эллинизм проник аж в Индию. А после смерти Александра, когда Египтом стали править греки, мифология последних естественно и непринужденно перемешалась с египетской. После завоевания Египта Римом произошла новая волна смешений.
Долетели до Европы и персидские веяния. Скажем, согласно Заратустре, персидский бог Митра говорит своим почитателям следующее: «Кто ест мою плоть и пьет мою кровь, остается во мне, и я остаюсь в нем». (Кстати говоря, Митра, как и Озирис, родился 25 декабря. Причем родился он в пещере, среди животных!)
Взаимопроникновение религиозных обычаев происходит и сегодня, даже во «враждующих» религиях – для этого нужно просто их тесное культурное соприкосновение. Скажем, в Египте абсолютное большинство населения – мусульмане.
Но есть и христиане. Так вот, в христианской церкви в Каире на полу лежат ковры, как в мечети, а при входе в храм верующие снимают обувь.
…Возьмите огромную мешалку, накидайте в культурный котел цивилизации разных разностей и постепенно вы получите причудливую смесь из, казалось бы, несмешиваемого.
Доктор философских наук Вячеслав Полосин обращает внимание на следующие факты: «Культы Озириса (Египет), Орфея (Греция), Аттиса (Рим), Зороастры и Митры (Персия– Рим) и многие другие строились по одной и той же схеме боговоплощения: чудесное рождение богомладенца от девы – страдания за людей и смерть – схождение в ад – телесное воскресение и вознесение. Жрецы этих культов при огромном скоплении народа ритуально воспроизводили содержание мифов. причащали верующих кровью божества в виде: вина (греки), крови быка (римляне), красного пшеничного напитка (египтяне), считая, что это гарантирует им нарушение законов природы в пользу верующих».
«Хлеб причастия моего будет из белой пшеницы, причащаться я буду напитком из красной пшеницы» – это египетская Книга Мертвых.
В чем же генезис причастия? Почему христианин, поедая булку ситного и выпивая сброженный плодовый сок, говорит, что тем самым кушает тело Христово и пьет кровь Христову? Может быть, это культурный рецидив древнейшего каннибализма?
Истоки, конечно же, там. Действительно, древние верили, что поедание печени смелого врага придаст смелости; они пили кровь врага в надежде получить его жизненную силу. Если такое происходит после поедания обычных смертных, то каким же сильным и могучим станешь, съев самого бога! И ели. Правда, символически.
«Причастие телом и кровью божества характерно для большинства древних религий, – пишет тот же исследователь, – причем развитие шло от жестокого натурализма в сторону гуманизации: у отсталых племен это могло быть замещающее человеческое жертвоприношение, затем человека заменило животное, со временем кровь животного стала олицетворяться вином или красным напитком, а плоть – хлебом…»
В Индии, например, роль бога-жертвы выполняли фигурки из вареного риса в виде усеченного конуса. Этим конусам делали подношения, им кланялись, приносили жертву, падали перед ними на колени, как перед богами, а потом съедали.
А культ упомянутого чуть выше восточного бога Митры (который учил: «Кто ест мою плоть и пьет мою кровь, остается во мне, и я остаюсь в нем») был весьма популярен даже в Римской империи, в среде простолюдинов. Образованные люди типа Цицерона смеялись над причастием: «Когда мы называем хлеб Церерой, а вино – Вакхом, мы употребляем не более как общеизвестные риторические фигуры. Или вам на самом деле кажется, что на свете есть человек настолько безумный, чтобы искренне верить, что употребляемая им пища является богом?..»