Подкравшийся незаметно
Вскоре пришел и ее лучезарный, ослепительно тугозадый муж.
- Ну что, купил филе? - спросила Пугачева механически почесывая "мягкое подбрюшье Европы", как она называла свою мохнатку - песцовое манто. Пугачева часто носила манто: у нее зябли ноги.
- Купил, - лаконично ответил тугозадый и стал доставать из золотой авоськи куски нежнейшей бакланьей вырезки, баночки с замаринованным в яблочном уксусе филе соловья, замороженные яйца барана - полуфабрикат для супа кандей. Кроме того, на свет божий были извлечены фаршированные костной мукой бизоньи рога, мездра молодого осла, планктон в китовом усе и два ласточкиных гнезда.
- А гнезда где купил? - спросила Пугачева, подозрительно оглядывая коричневые глиняные шары.
- У дворника. Он на чердаке сорвал. Экологически чистый продукт, объяснил Филипп.
- Блин, хозяйственный какой! Теперь иди и отмой их от кошачьего дерьма.
- Там еще внутри птенцы насрали в прошлом году, - похвастался Филипп. Но мыть нельзя: глина размокнет.
- Ну, оставь для навару. И так уже все говорят: Пугачева всякое говно жрет, оттого и толстеет. Пусть дальше говорят! Раз мы обнищали, опустились, давай говно жрать, давай!..
- Не кипятись, зайка моя, не кипятись, любимая, я ведь хотел как лучше.
- Ты всегда хочешь как лучше, а получается... Ты зачем Черномырдину руку на коленку клал?!
- Я-а?!. Ну, клал. Но один раз и очень ненадолго. Все ж таки он наш президент.
- Кто президент, придурок? Кто президент?! Сколько раз тебя учила! Убью!
- Ну прости, ну ошибся. Ну не люблю же я эту политику, сама знаешь. Политика - грязное дело... Я творчество люблю...Ну не Черномырдин. Этот... Пельцин.
- Какой еще Пельцин?! Ельцин! Ельцин, идиот! Ты же на концертах за него голосовал! "Зайка моя"!.. Господи, и они еще говорят, почему мы периодически ссоримся... Потому что ты дурак! Дурак ты полный, понял!.. Так, а Путин кто?
- Путин... Он... Он главный в этом... начальник этого...
- Ну!...
- Сдаюсь.
- Твою мать! Запомни раз и навсегда, заруби себе на носу премьер-министр он!
- Премьер-министр, - послушно повторил Филипп.
- Что это значит?
Филипп опустил голову.
- Ну! Чего молчишь-то?
- Не знаю, - буркнул он. - Ты не объясняла.
- Сто раз объясняла, сто раз! Это первый министр. Над всеми министрами начальник. Министр - это умный человек. Поэтому министром тебе не быть никогда. Разве что президентом. Вот президентом артист может стать и тому в истории примеров немало. Только жопой покрути перед народом покрасивее, пообещай с три короба и за тебя проголосуют...
Размышления Пугачевой о политике прервал звонок телефона. Телефон был сделан на заказ уральскими мастерами, полгода не видевшими зарплату и потому обеими руками вцепившимися в частный заказ знаменитой певицы. Правда, заплатила Пугачева не много, чтобы не разбаловать черную кость, но почерневшие от злой судьбы потомки демидовских камнерезов и этому радовались. Они изготовили из материалов заказчика чудо-вещицу. Корпус аппарата был сделан из белого золота, а диск - из красного. Цифирки выложены мелкими бриллиантиками. В центре же наборного диска сиял огромный изумруд подарок индийского раджи принцу Шакья-Муни. Впоследствии изумруд принцем был утерян и попал в святилище храма богини Вишну, откуда через несколько веков похищен английскими колонизаторами, беспощадно грабившими сокровища Вест-Индии. Попав через полковника Чемберлена в туманный Лондон, камень начал свой кровавый путь по Европе. Во время Наполеоновского нашествия камень, принадлежащий тогда французскому офицеру Сирано де Бержераку, попал в Москву. Где и был благополучно похищен у Бержерака дворовой девкой Дуняшей Чебздураковой, двоюродной сестрой Пушкина. Чтобы замести следы преступления (кража личного имущества, ст. 158 Уложения о наказаниях) Дуняша ночью торопливо оделась и подожгла квартиру со спящим французом большим кремневым кресалом, подаренным ей самим Державиным перед смертью. Сходя в гроб, он благословил Дуняшу этим кресалом, отчего на ее чистом челе на всю жизнь остался не очень заметный шрам.
Пламя перекинулось на окрестные дома, и вскоре деревянная Москва полыхала. А Дуняша не чуя ног бежала по зимнику к партизанам, где девушку уже ждал ее подельник и сожитель Денис Давыдов. Кстати, интересна судьба обокраденного де Бержерака. Он не сгорел в великом пожаре народной войны, а был вытащен из огня юным Франсуа Миттераном - своим адъютантом и любовником, чему не стоит удивляться, поскольку известно, что все французы - пидорасы. После войны в поисках изумруда де Бержерак приехал в Россию в качестве туриста, имея паспорт на имя Дантеса. Появившись в высшем обществе, он был представлен Пушкину, через которого пытался разузнать про Дуняшу. Подозрительный Пушкин, во всех видевший шпионов и врагов народа, на всякий случай вызвал француза на дуэль, где и застрелил оного с третьего выстрела. Вернувшись домой к няньке Пушкин посмеиваясь бросил перчатки в цилиндр и пробормотал буквально следующее: "Ай да Пушкин, ай да сукин сын, еб твою мать!" На следующий день эту фразу уже повторяла вся прогрессивная Россия. Царь был разгневан и подписал приказ о высылке поэта в село Шушенское, где уже доживал последние дни Денис Давыдов со своей безвременно почившей женой Дуняшей, в девичестве Чебздураковой. Дождавшись смерти фронтового товарища, Пушкин завладел камнем. Так изумруд достался великому поэту, который проиграл его в карты заезжему пруссаку, имени которого история до нас не донесла. (По другим же источникам пруссака звали Дитрих фон Папен, что также ни о чем никому не говорит.)
Во время Первой мировой войны изумруд снова попадает в Россию. Он прибывает запломбированным вагоном в брючном кармане полного революционных сил Ульянова-Ленина.
- На построение нового, справедливого общества вам понадобиться много денег, - говорил Ульянову шеф немецкой разведки Фридрих Ибрагимович Ницше, протягивая зеленый камень несказанной красоты. - Вот возьмите на первое время. Билет в запломбированный вагон вам выдадут в нашей канцелярии. Не забудьте поставить печать в регистратуре.
Ленин был тронут. Ленин прослезился.
- Мы поставим вам памятник в сквере, где-нибудь у Никитских ворот, пообещал он немцу.
И обманул. Забыл. В гражданскую и во времена разрухи было просто некогда. Только в 1924 году, незадолго до смерти, он вспомнил обещание данное Ницше, но болезнь не позволила завершить задуманное. Ленин долго и безуспешно пытался парализованной рукой написать на клочке бумаги про необходимость постановки памятника у Никитских ворот Фридриху Ницше, но рука не слушалась, и получались каракули, в которых Крупская опознавала почему-то неприличные трехбуквенные слова. Надежда Константиновна смущалась, смеялась и махала на мужа рукой, повторяя:
- Ах, Володя, ну какой ты озорник, право! Ну не теперь, позже, когда поправишься. Сейчас врачи не велят.
Ленин гневался и глазами требовал вызвать Сталина. Приходил Сталин, просил врачей и жену оставить их наедине, после чего долго изучал распростертое тело Ильича, тыкал ему в лицо мундштуком своей трубки, будто пробуя лицо на упругость, после чего удивляясь говорил:
- Жыв ещо товарищ Лэнин, нэ умэр! - Прохаживался по комнате, поскрипывая сапогами, затягивался, выпускал дым, затем выносил резолюцию: И нэ умрет! Патаму что - Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жит! Правилно я гаварю, Владимир Ильич? В крайнэм случае - забалзамируем, вэ!
Ленин мычал и кивал. Он бы и сам был не прочь еще пожить, да старая с косой повадилась приходить по утрам, напоминала, что пора и честь знать. "Лучше бы Дед Мороз пришел," - тоскливо думал Ленин. И он пришел! Улыбчивый старик подарил вождю игрушечный крейсер с надписью "Аврора", пачку американской жвачки "Орбит" без сахара (chewing gum sugarfree) и прокладки с крылышками для жены...
Во время одного из таких посещений Сталин отнял у Ленина изумруд: пользуясь беспомощным состоянием последнего просто вытащил камень из-под подушки, не обращая внимания на слезы больного. А через пять лет по пьяной лавочке подарил изумруд подслеповатому Калинину, у которого, в свою очередь, камень выкрал, улучив удобный момент, сын Сталина Яков Джугашвили, который видел, как папка дарил несказанный изумруд какому-то деду с жиденькой бородкой. В принципе, Яков стариков любил и никогда зря не обижал, но здесь соблазн оказался сильнее. Встретив Калинина как-то вечером в полутемном кремлевском коридоре Яков внезапно выскочил из-за атласной портьеры и двумя-тремя ударами по лицу привел старика в бессмысленное горизонтальное состояние. После чего, воровато оглядываясь, вытащил у него из жилетного кармана камень и убежал, попутно раздавив стариковское пенсне, упавшее на пол с поврежденного лица.