Сливки. Портреты выдающихся современников кисти А.Никонова.

– А что в этом плохого? Если вы не переводите дедушек через дорогу, то я искренне вам сочувствую.
– Нет, почему же… Я как с утра встану, так сразу и начинаю переводить. А вы, кстати, когда последнего дедушку переводили?
– Если я иду и вижу такую ситуацию, допустим, что у старушки вещи рассыпались, я могу нагнуться и собрать. Мне ничего. А для вас это западло́, наверное. Вы бы дальше пошли.
– Нет. Я бы их еще ногами потоптал! Я же не был в комитете комсомола и вырос подонком…
 
ПУТИН КАК МИККИ МАУС
 
Портрет художника Дмитрия Врубеля
 
Когда-то давным-давно, на излете Советской власти, знакомые мне сказали, что я непременно должен посетить квартирную выставку художника Врубеля. Я неуверенно кивнул: мне почему-то всегда казалось, что Врубель умер. Однако, кое-что сопоставив в уме, я догадался, что это, видимо, не тот, который умер, а какой-то иной Врубель. Причем не только однофамилец, но и коллега.
Квартирную выставку Врубеля на «Полежаевской» я тогда посетил, и она мне понравилась. Было весьма необычно и вполне по-диссидентски – затхлая квартирка со множеством бородатых евреев творческого вида, кухонные посиделки, картины-самоделки… Помню еще, на меня все присутствующие интеллигенты странно косились. Поначалу я не понимал, из-за чего. И только потом догадался, когда ко мне подошел какой-то арт-диссидент, видимо, подосланный своими друзьями – вольными художниками, и осторожно поинтересовался: а почему это у меня в газырях торчит автоматная гильза калибра 5,45.
Это были не газыри, конечно. Газыри бывают у грузинов. А я разве грузин? Нет, я не грузин. И не похож даже. Поэтому у меня были никакие не газыри! Я был одет в зеленую форму студенческих стройотрядов, если кто еще помнит такую. В этой форме мы ходили на военную кафедру – на «войну». Над левым карманом курточки были такие штучки нашиты, чтобы авторучки вставлять. Я туда, естественно, вставил пару гильз с «войны». Видимо, вид у меня был довольно устрашающий. А тогда, напомню, свирепствовало общество «Память» и в соответствующих кругах все время шли дискуссии – будут погромы или нет. Возможно, диссидентствующая интеллигенция приняла меня за посланца какой-нибудь военизированной патриотической организации.
С тех пор прошло много лет. Но светлая память о художнике Дмитрии Врубеле порой возникала в моей голове и… И все. В общем… возникала в связи с очередным скандалом – то якобы Академия наук подала на него в суд за то, что голую Софью Ковалевскую нарисовал. То изобразил на Берлинской стене взасос целующихся Брежнева с Хоннекером. Голую Пугачеву нарисовал… Постепенно Врубель стал известен всему миру, а я все думал: надо бы заехать. Но когда, наконец, до меня дошли слухи, что теперь в творчестве Врубеля настал период Путина, я понял, что пришла пора встретиться и прояснить наши несуществующие отношения.
…Врубель живет все в той же квартире на «Полежаевской». Только теперь она оснащена домофоном, кухонной техникой с блестящими кранами, перестроена и вполне отремонтирована. Правда, внутри царит все тот же неизменный художественный бардак.
…Врубель человек вне времени. Его сложно отнести к какому-либо поколению. Младшему его ребенку Артему два года. Старшему от первого брака – двадцать. Самому Врубелю – сорок. Выглядит он на тридцать пять. Это с закрытым ртом. А с открытым – лет на пятьдесят, потому что зубов очень мало внутри.
…Врубель рисует Путина. Жена Врубеля по имени Вика тоже рисует Путина. Оба они рисуют Путина уже полгода. Это какой-то новый жизненный этап в художественной судьбе супругов. Вся их квартира – в Путиных. Маленький Артем ходит по квартире и, показывая двухлетним пальчиком на картины, говорит: «Дядя Путя!» Дядю Путю он узнает даже в телевизоре и сильно возбуждается. Дядя Путя стал четвертым членом семьи художника.
– Почему вообще ты стал рисовать Путина?
– Потому что Путин сейчас занимает первое место по рейтингу, по упоминаемости. То место, которое в других странах занимают Мадонна, Майкл Джексон, у нас занимает он.
К 50-летнему юбилею Путина супруги планировали нарисовать 50 Путиных. Супруги хотели, чтобы на открытии их выставки играл гусляр. Они приметили одного, он побирается игрой на гуслях в переходе с «Кузнецкого моста» на «Лубянку».
– Почему две одинаковые живописи? — строго спросил я, глядя на двух Путиных, сидящих в кимоно на двух произведениях. – Чем они отличаются-то, кроме фона?
– Ну это совершенно разные картины! Вот найди различия! – предложил Врубель. – За каждое ненайденное – сто долларов штраф.
Я напрягся: не хотелось прослыть человеком, совершенно не разбирающимся в искусстве. Наконец что-то забрезжило.
– У того Путина наколка на руке!
– Правильно. А еще?
– М-м-м. У того Путина пирсинг – левый сосок проколот и кольцо вставлено!
Оказалось, Путин на голубом фоне (тот, что с кольцом в соске и наколкой на руке) экспонировался на модерновой выставке «Любовники Клавы», поэтому весь такой молодежный.
Все картины муж и жена Врубели рисуют по строго отработанной методике. Берут фотографию, снимают с нее ксерокс, разлиновывают его по линейке квадратиками и «поквадратно» переносят рисунок на холст… Мой двоюродный брат когда-то увлекался выжиганием. Но поскольку рисовать он не умел, а хотел выжигать на фанере сложные картины, умные люди научили его переводить рисунок с бумаги на доску по клеточкам. Разлиновываешь, потом смотришь – ага, на оригинале в десятой клеточке слева и сорок первой сверху линия рисунка идет от нижней трети вертикальной левой стороны к верхней трети вертикальной правой стороны. Так, клеточка за клеточкой, можно скопировать весь рисунок… На картинах-переводилках Врубеля эти клетки видны. Причем фон картины художники иногда рисуют малярным валиком. Правда, пользуются малярным валиком редко: закрашивать-то холст валиком быстро, но потом валик отмывать долго.
– Почему вы не рисуете Путина, как все нормальные художники, – с телевизора, как, скажем, гигантский художник Сафронов? Почему вы просто копируете фотографии?
– Чтобы похоже получилось… С фотографии лучше всего рисовать. Никого не надо заставлять позировать. А Никас Сафронов, между прочим, правильно делает, он рисует своих одинаковых Путиных одного за другим и продает. Никас проводит нормальную продюсерскую работу.
– Вот я вижу у вас какой-то старый, «допутинской» поры, портрет Лужкова. Тоже с фотографии?
– Да. Суть творчества в том, что, рисуя с фотографии, мы просто убираем со снимка все лишнее.
– Так вот почему на портрете у Лужкова нет туловища, одна голова!
– А головы вполне хватает! Больше ничего не говорит о человеке. Даже уши лишние, мы могли бы их отрезать Лужкову.
На кухне у Врубеля во всю стену нарисовано патриотическое полотно – ветеран ВОВ с гармоникой. Эту картину Врубель перерисовал с фотокарточки известного фотографа Юрия Феклистова, опубликованной лет десять–пятнадцать тому назад в журнале «Огонек»… Я сказал «Врубель перерисовал»? Нет. Не только Врубель. Жена его – Вика Тимофеева – тоже руку приложила к этой картине, о чем, кстати, сразу и не вспомнила. Но справедливости ради муж напомнил:
– Ты фон рисовала. И клеточки чертила.
– Да, действительно…
– А другие художники на вас не ругаются, что вы фотографии копируете, вместо того, чтобы по-честному рисовать? — спросил я.
– Да другие художники вообще – просверлят дырку в стене и назовут как-нибудь типа «Трансцендентное», – критично высказалась Вика. – А мы все-таки рисуем. Хоть и по клеточкам.
– У меня классическое образование, – продолжил тему Дима Врубель. – Я закончил курсы художественно-графического факультета пединститута. И когда мой учитель – Андрей Николаевич Панченко, который учил меня академической живописи и с которым мы не виделись 14 лет, – увидел, что я делаю, ему стало плохо. Он же меня учил рисовать с натуры. А я стал срисовывать фотографии. Да еще по клеточкам!