Черепахи до самого низа. Предпосылки личной гениальности
Джон: Никогда.
Джуди: Она развивает и опровергает...
Джон и Джуди: ...Но никогда ничего не доказывает.
Джуди: Поэтому он и говорит: «Смотрите, нам действительно нужна мета-наука. Нам нужна эпистемология, наука о том, как мы знаем то, что знаем». Все проходит через трансформации нашей неврологии. И поэтому мы должны больше знать о правилах этих неврологических трансформаций. Какие возникают искажения и потери, когда то, что происходит там, в мире, проходит через наши глаза, через все трансформации нервной системы в мозг, проходит через второе внимание, смоделированное первым вниманием. «Жизнь – искусство делать правильные выводы из недостаточных доказательств». Мы заполняем неизвестные нам промежутки и называем результат «реальностью».
Джон: Можете ли вы связать это с вашим вопросом?
Джуди: Больше описаний.
Джон: Подумайте об этом минутку.
Джорджина: Это прекрасно.
Джуди: Что здесь действительно прекрасно – что это другое описание, и если вы вернетесь к тому, о чем мы говорили вчера, про то, что ничего не приходит из ничего и про двойные описания, сравнение этих описаний дает вам новую информацию. Новости.
Роберт: Я не совсем понимаю. Если я на сто процентов вовлечен в то, что делаю, откуда берется тот дополнительный процент, который следит за тем, нет ли острых предметов в чьей-то руке.
Джон: Понимаете ли вы, что этот парадокс может существовать только в первом внимании? Здесь вступают в силу логические уровни, Роберт. Вы знаете о парадоксах Расселла? Предположим, я пишу... (Пишет на доске)
Следующее предложение истинно.
Предыдущее предложение ложно.
Женщина: ...Какой Расселл? Бертран Расселл?
Джон: Он самый.
Джуди: Приятель господина Уайтхеда. (смех)
Джон: Итак, если первое предложение истинно, то последнее тоже истинно. Но если истинно последнее предложение, то первое – ложно. И мы поймались в парадокс. Теперь обратите внимание, характерная особенность таких парадоксов – он ссылается сам на себя. Такой парадокс – результат того, что первое внимание моделирует само себя, без учета кибернетической петли между первым и вторым вниманием.
Мужчина: Как именно это относится к данному предложению? Что здесь ссылается само на себя?
Джон: Предложение обращается к самому себе в рамках своей собственной структуры.
Мужчина: Потому что оно описывает это предложение.
Джон: Оно подразумевает, что предложение ниже этого – то, которое вы сейчас читаете. Это – очаровательная демонстрация того, какие парадоксы может создавать сознание. Первое внимание – всегда соответствующее подмножество второго внимания. Оно полностью в нем содержится, то есть, нет ничего в первом внимании, что не пришло бы из второго внимания. Кроме одного очаровательного исключения, блестящего исключения – ошибки, которая отличает нас от всех других видов. Ее можно назвать одним из магических моментов в человеческой истории – первое внимание может пойти по кругу.
Интересно было бы рассмотреть один парадокс, связанный с рефлексивным первым вниманием. Используем для иллюстрации этого парадокса следующий сценарий. Вот Кен Кизи стоит на углу улицы в Уинслоу, штат Аризона, возвращаясь автостопом в Калифорнию. В своем почти до бесконечности измененном состоянии он воспринимает свое окружение – замечательные репрезентации цветов кактусов, яркого синего неба, углекислого газа, он останавливает грузовики, они замедляют свое движение... Через несколько часов он устанет ловить машину и сенсорно диссоциируется от окружения (на уровне восприятия обращая внимание только на останавливающиеся грузовики) и перейдет в мета-позицию. Он изменит логический уровень так, чтобы репрезентации, в которые он сначала был полностью вовлечен, стали одним из подмножества новых репрезентаций, в которые он вовлечен теперь. Например, он может видеть самого себя из позиции сверху и сзади своего физического положения на углу – с точки зрения пролетающей мимо кукушки. Обратите внимание, как только он это сделает, то расширит рамку – репрезентации, в которые он был вовлечен до перемещения в мета-позицию, все еще существуют, но они стали менее яркими, их детали исчезли, и они включились в множество репрезентаций более высокого порядка – возможно, того района города, где он находится, или всего Уинслоу или штата Аризона или юго-запада Америки. Каждое изменение логического уровня репрезентации увеличивает то, что охвачено репрезентациями за счет деталей. Теперь обратите внимание, что, переместившись в мета-позицию, он вступил в другое множество состояний – в рефлексивное первое внимание. Организм вовлечен в репрезентации, которые включают репрезентации репрезентатора... Правильно? Строго говоря, когда Кизи видит, как он стоит на углу улицы, предполагаемая позиция репрезентатора – физически сверху и сзади того Кизи, который стоит на углу. И здесь есть трудность. Предположим, мы перемещаем Кизи вверх на один логический уровень, скажем, в позицию, где он видит Кизи, стоящего на углу и еще одного Кизи, сверху и сзади того Кизи, который стоит на углу. В этой точке мы имеем Кизи, вовлеченного в репрезентации, которые являются полными для первой мета-позиции, в смысле, что они включают репрезентации репрезентатора в мета-позиции номер один. Это становится возможным за счет создания второй мета-позиции, физическое местоположение которой подразумевается новым классом репрезентаций, но не репрезентировано. Таким образом, независимо от того, сколько изменений мета-позиции мы используем, эта трудность будет возникать постоянно. Следовательно, мы можем вывести теорему неполноты.
Теорема неполноты для репрезентации:
У человеческих существ не существует никаких чистых рефлексивных состояний первого внимания, в которых, в течение любого определенного момента времени, ti, были бы представлены все неврологические действия организма. В частности, эти рефлексивные состояния первого внимания не могут включать репрезентации репрезентатора этих репрезентаций, хотя они могут включать репрезентации предыдущего репрезентатора (репрезентатора во время ti-j, где j}0).
Кто-то из вас может увидеть сходство между этой теоремой и другими интересными предположениями, относительно недавними в мышлении человека. Репрезентация Бейтсона использует метафору экрана сознания. Грубо говоря, если у нас есть экран, экран [1], на котором показаны все неврологические действия организма, то окажется невозможным репрезентировать этот экран сам по себе. Если мы увеличим экран – назовем увеличенный экран экраном [2], чтобы включить в него экран [1], то окажется невозможным репрезентировать сам по себе экран [2]... Мы все время на шаг отстаем. Грегори был вдохновлен в этом вопросе Расселлом. В замечательной работе, написанной в соавторстве с Уайтхедом, Principia Mathematica, Рассел создал мета-закон теории множеств, чтобы избежать определенных парадоксов. Этот закон гласит, что никакое множество не может быть членом самого себя. Бейтсон поддался соблазну в течение некоторого времени использовать этот мета-закон, в частности, в своем подходе к шизофрении – (по крайней мере, к шизофрении клиницистов) в теории двойной связи (Double bind theory). Лично я думаю, что нам, жителям запада, известно несколько других примеров, больше похожих на теорему неполноты для репрезентации. Например, теорема Гёделя. В 30-е годы ХХ века Курт Гёдель, мета-математик, доказал, что любая логическая система, достаточно широкая, чтобы репрезентировать арифметику, по существу остается неполной. То есть, взяв любую такую логическую систему, Si, можно вывести арифметическое утверждение, которое будет альтернативным, то есть истинным, но недоказуемым в пределах этой системы. Фактически он сделал кое-что гораздо более мощное. Аналогично нашей второй мета-позиции в случае Кизи, он доказал свою теорему рекурсивно. То есть, если вы создадите новую, «большую» систему, S', которая включает в себя и старую систему, Si, и утверждение, истинное в Si но недоказуемое, можно построить новое утверждение для S', снова истинное, но недоказуемое. Результат будет истинным рекурсивно.