Дикополь
Когда курсанты научились ловить в оптическом прицеле "луну", а также делать поправки на солнце, угол прицеливания, ветер, мы отправились - тут, недалеко, за аул, в балочку, лупить по мишеням.
У нас была одна СВД на всех - та самая, что принадлежала Усману. Я присобачил к ней выданный Ахметом - начальником курсов - новехонький цейсовский прицел, и дело пошло...
Для начала требовалось выяснить так называемые особенности оружия. Оказалось, винтовка обладает левой нижней стрельбой.
Ахмет выдавал каждому из курсантов по пять патронов. Двухметровый Муса, вероятно, как самый старший и почтенный по возрасту, ему в том помогал.
Я скромно стоял в стороне, всем видом выражая полнейшее равнодушие к раздаче патронов.
Наконец патроны были розданы. Курсанты по очереди подходили к лежащей на мешке с песком СВД, по команде заряжали ее, изготавливались к стрельбе "из положения лежа" и по команде открывали огонь.
Командовал я. Ахмет вместе со мной ходил к мишеням считать пробоины, отмечал их мелком, а Муса вел счет стреляным гильзам.
Последним выполнял упражнение Усман. Этот негодный мальчишка, спуская курок, закрывал глаза, и после каждого выстрела его разворачивало на земле на сорок пять градусов...
Ахмет и Муса о чем-то заспорили, показывая в сторону гор. В этот момент стреляная гильза встала поперек затвора - так называемая труба...
Словно деревянная кукла переставляя ноги, я приблизился к растерявшемуся Усману (опытный, собаку съевший инструктор), нагнулся, скользящим движением ладони вышиб заклинившую оружие гильзу и, что было, конечно, излишним, передернул затвор.
Усман, тщательно прицелившись, нажал на гашетку. Негодника вновь развернуло на сорок пять градусов. Морщась от боли в плече, курсант принял первоначальное положение и - произвел еще один выстрел.
- Курсант Дадашев стрельбу закончил, - доложил он.
- Встать! - скомандовал, приближаясь к нам, Ахмет. - К мишени!..
- ...Ну, как, - обращаясь к Мусе, занятому подсчетом стреляных гильз, поинтересовался начальник курсов, - все сходится?
- Так точно, - отрапортовал тот, - все просто сходится один к одному! Разве я впервые на стрельбах, Ахмет? Да я столько раз был на стрельбах, производя выстрелы из пистолета Макарова... Все сходится - пальчики оближешь!
Кажется, он действительно был одним из лучших, которых выгоняли из органов.
- Ай, молодец, Муса, - сказал Ахмет и обернулся ко мне. - Ну, инструктор, хорошо поработал. Честно скажу: не ожидал. Все парни, за исключением Усмана, отстрелялись на "хорошо". А Шамиль, вот паршивец, дал же Аллах человеку талант, сорок восемь очков выбил, сразу видать, что золотой медалист!
Выбивший сорок восемь очков стоял неподалеку и загадочно улыбался. Осман вперевалку подошел к нему.
- Скажи, - послышался его голос, - что в тебе есть, чего во мне нет? Почему у меня только тридцать девять, а у тебя - сорок восемь очков!
Сорвав с пояса кинжал, он протянул его Шамилю.
- Твой. Дарю от чистого сердца!
Шамиль принял кинжал, вынул его из ножен, любуясь лезвием. Курсанты обступили его.
Бывший милиционер, хорошо улыбаясь, пересыпал гильзы из одной горсти в другую. Проскальзывая между его пальцев, гильзы мелодично звенели...
Усевшись на мешке с песком, Ахмет что-то писал на листе бумаги, положив его на офицерскую сумку.
Нагнувшись, я быстро сгреб с земли у своих ног...
- Инструктор... Эй!
Я медленно обернулся.
Ахмет протягивал мне шариковую ручку:
- На, распишись...
Приняв самописку левой рукой, я кое-как поставил закорючку под подписью начальника курсов на составленном им документе.
- Что у тебя в правой руке? Покажи...
Я медленно разжимаю кулак. Песок, мелкие камешки посыпались между пальцев...
"Все пропало", - подумал не я, а тот ребенок, что продолжает жить в каждом из нас.
- Курсанты, - громко скомандовал Ахмет, - строиться!
Я перевел взгляд на свою покрытую белым пыльным налетом ладонь... Пусто.
Всю обратную дорогу, ступая на правую ногу, я испытывал какой-то дискомфорт. Пришли в аул, я попросился у своего начальника в туалет.
- Иди! Усман и Арслан проводят...
Закрыв за собой дверь дощатого нужника, стоявшего во дворе школы, я принялся расшнуровывать ботинок...
В щель между дверных досок были видны мои провожатые. Усман, распахнув куртку, показывал Арслану то, что у него на груди висело. Лицо Арслана выражало волнение, глаза блестели.
- Здорово, - послышался его голос. - Я тоже буду так отрезать от каждого убитого мною русского. У меня целое ожерелье будет... Вот как! Ай, хорошо придумал, правда, Усман?
Тот с горделивым достоинством вынул из кармана знакомый мне хлебный нож.
- Смотри сюда... Этим отрезал.
- Сам?..
- Зачем спрашиваешь? Конечно!
Сблизившись голова к голове, приятели принялись рассматривать ножик.
...В кабинете зоологии меня ожидал сюрприз.
- Я - Мустафа, - представился мне малый в черном джинсовом костюме, атласной шапочке с золотой кистью, - меня Умаров прислал... Я режиссер! Вернее, оператор... Монгуш сказал: "Сними об этих снайперах фильм!"
В руках у малого была новенькая видеокамера "Панасоник". Лицо выражало энтузиазм.
Я не люблю энтузиастов. И никогда не любил.
Курсанты расселись за партами (по одному курсанту за каждой партой, в затылок друг другу). Посланец Монгуша занял позицию за партой перед моим столом.
- Ай, - воскликнул он, - какой фильм сниму! Все будут смотреть и говорить: "Мустафа учебный фильм о снайперах снял..." В Канн поеду!
Все рассмеялись.
Под прицелом видеокамеры я быстро разобрал СВД. При этом, как-то так получилось, деталей у меня оказалось больше, чем обычно бывает при неполной разборке винтовки Драгунова...
Я поднял голову. С улыбками блаженных курсанты следили за мной. Я задержал взгляд на Шамиле. Улыбаясь, как все, он смотрел на стол, где в массе металлических вороненых предметов оранжево и остро посверкивало. В глазах прирожденного отличника постепенно проявлялась тревога. Все еще улыбаясь, он начал хмуриться, взгляд его блуждал по столу...
Под прицелом видеокамеры, шести пар глаз я собрал СВД, вставил патрон в магазин и присоединил последний к винтовке.
Вдруг побледнев, золотой медалист приоткрыл рот, будто собравшись крикнуть.
Я передернул затвор...
- Контрольный спуск, - голосом захолустного конферансье объявил Мустафа и добавил: - Уважаемые телезрители!
Все, кроме Шамиля и меня, рассмеялись...
Снайперская винтовка Драгунова - чрезвычайно сильное оружие. Разогнавшись по стволу, приставленному к объективу видеокамеры, пуля отколола от противоположной стены изрядный кусок.
От отдачи приклада в бедро делаю шаг назад. Все-таки я еще слаб... Натыкаюсь спиной на окно.
Трупы убитых одним выстрелом семи человек небрежно развалились за партами.
В коридоре - нарастающий топот ног, голоса...
Оконная рама хрустит.
Дверь распахивается, с пистолетом в руке вбегает Ахмет...
Инерция продолжает работать против меня. Изгибаюсь, как кошка, обеими руками вцепляюсь в рамный переплет. Но он расползается под пальцами, словно гнилая материя, с хрустом вырывается из петель, и вместе с ним я лечу с сорокаметровой высоты...
Удар о воду. В нокдауне погружаюсь в толщу коричневой, абсолютно непрозрачной сдавливающей массы. Иду ко дну. Вдруг все тело пронзает холод... и, очнувшись от шока, я начинаю лихорадочно работать руками, ногами, инстинктивно карабкаясь вверх.
Выскакиваю, как поплавок, над поверхностью бурного несущего меня потока. Отвесные скалы со всех сторон. Меня колотит об них и относит...
Изловчившись, отталкиваю от себя сгрудившиеся на середине реки валуны. В отместку один из них бьет тупым каменным коленом в мой затылок и, раскинув руки, я плыву, подпрыгивая на волнах, абсолютно безмятежный, спокойный...