Горелом

— Да здесь она где-нибудь, — отмахнулся Ян равнодушно. — Надо будет, появится… Продолжай.
— Да, собственно, это все, — Пьетр смахнул выступивший на лбу пот безупречно свежим и выглаженным клетчатым платком, запас коих в его карманах не иссякал
Несмотря на осень припекало изрядно. Даже камни нагрелись. Ян с Пьетром устроились на обломке внешней стены, когда-то окружавшей Замок, а сейчас рассыпавшееся до отдельных фрагментов. Когда расширяли площадь, их не тронули, оставив в качестве декоративного элемента.
Прямо напротив паренек в средневековом костюме менестреля наигрывал на гитаре. Гитара была современная, но мелодия — переливчатая, подспудно будоражащая, — хранила привкус времен. Турист бросил купюру мимо шляпы, выставленной рядом с музыкантом, но парень даже ухом не повел, склонившись к своему инструменту.
— Эта мелодия называется «Я иду к тебе», — очередной экскурсовод подвел к менестрелю выводок разномастных туристов. — Ее сочинил двенадцать веков назад знаменитый Иан-бард, казненный позже Белым герцогом. Считается, что музыку свою бард посвятил жене герцога, которую тот также наказал, замуровав в башне…
Туристы, послушные мановению руки экскурсовода, с любопытством уставились на Замок, не заметив, как мимолетно скривился парень с гитарой. Музыка стала жестче и, пожалуй, враждебней.
— Современные композиторы восстановили мелодию по сохранившимся интерпретациям. В Белополе ее считают особенной, и она пользуется огромной популярностью…
Не то слово! В Белополе она звучала буквально на каждом шагу. Даже из мобильников и рекламных проигрышей.
Гитара вдруг резко смолкла, сбившись окончательно, и через минуту зазвенела уже совсем в другом ритме.
А вот Пьетра не так легко сбить с заданной траектории. Он занудно выложит все, что на его взгляд важно, даже если рядом пристроится импровизировать сам легендарный Иан-бард.
— Они, говорят, что давно ждали чего-то подобного, поэтому сразу распознали признаки.
Ну да. Сразу распознали.
— Генетическая память? — ухмыльнулся Ян. — Как у обезьян на змей?
— Просто в архивах все подробно описано. И «тяжкий стон камней», и «душный морок», и слабость, которую испытали люди, находившиеся поблизости. Еще ощущение песка в легких и черноту в глазах. И дурные сны…
Ян с любопытством покосился на собеседника. Несмотря на то, что тот производил перманентное впечатление чудака и растяпы, Пьетр временами удивлял вот такими вот пассажами с дословным цитированием.
— К тому же самый первый «вздох» люди слышали лет десять назад, так что многие присутствовали лично.
— Погоди… Ты же говорил, что наводнение случилось сто лет назад?
— То был другой цикл. После случившейся напасти отсчет идет заново. Новый начался уже в наши времена. По местным поверьям Замок должен «вздохнуть» трижды, но сроки между «вздохами» не оговариваются. А катастрофа происходит только после третьего.
— Что за ерунда, а?
— Ты хотя бы путеводитель по Замку читал? — неловко поерзал Пьетр, явно проглотив провокационное: «не говоря уже о серьезных исторических источниках?».
— Делать мне больше нечего, — величественно отреагировал Ян.
— В общем… Всем известно, что зло в замке сдерживают три магических клейма, которые поочередно лопаются, когда количество… э-э… зла переполняет… э-э…
— Выгребную яму? — предположил Ян, разглядывая, как недовольные парни в униформе обслуги Замка вылавливают металлическими сачками мелкую дребедень из колодца на замковой площади. Чем только туристы не пытаются привлечь лунных рыб, обитающих в его глубине! А уж на дне колодца, наверное, можно открывать филиал герцогского монетного двора.
Пьетр терпеливо вздохнул и продолжил:
— Это легенды, но… Говорили, что первое клеймо лопнуло лет десять назад и оттого жизнь в городе разладилась.
Ну, что жизнь становится хуже год от года уверены во всех городах. Даже без сторожевых замков. Обычно в этом обвиняют нравы и правительство.
— Ночной «вздох» стал вторым, так что остался лишь один… В замке подрабатывает смотрителем Аван Бугг. Он доцент Белопольской Академии. С ним нужно побеседовать.
— Ты сам-то уже беседовал?
— Ну… — Пьетр запнулся. — Я… заходил туда утром… только ничего не…
— Что ты мямлишь?
Он сглотнул и с усилием признался:
— Мне показалось там так неуютно, что я…
— Сбежал.
— Там плохо, — отозвался Пьетр тихо, пряча глаза. — В Замке сейчас как-то… — он пошевелил губами, честно подыскивая подходящее слово. Вздохнул, сдаваясь. — Мне кажется, что тебе лучше посмотреть самому.
Хм-м. «Неуютно…» А когда этот странный Замок производил впечатление уютного? Ну, разве что туристы, шалым галопом проносящиеся по его галереям и лестницам под стрекот экскурсоводов, не успевали ничего толком почуять. А местные-то давно обходят достопримечательность стороной… Ян попытался рассмотреть флюгер на Длинной башне. Предания гласят, что он показывает направление, в котором нужно ждать беды — врага или бедствие. Нет, слишком высоко. Не видно.
— Мам, а правда, что вон в той башне живет принцесса? — ребенок в красном комбинезоне требовательно ткнул обмусоленным комком сахарной ваты в сторону Замка.
— Правда, — женщина, болтавшая в сторонке с товаркой, даже не повернула головы.
— А правда, что к ней забраться можно только по ее косам? Ух, длинные должны быть! Мам, а можно мне тоже такие отрастить?
— На шампуне разоримся, — отмахнулась прагматичная мамаша.
Явно заскучавший очкастый, лысоватый мужчина, вооруженный фотокамерой последней модели, лениво озирался. Вдруг оживился, приметив валявшийся поодаль кожаный кошелек, заманчиво лоснившийся тугим боком. Мужчина торопливо стрельнул глазам вокруг, высматривая возможных конкурентов, но никто на его добычу, вроде не покушался. Он поправил очки, сделал шаг, другой…
— Эй! — окликнул Ян охотника за потерянными кошельками. — Не стоит это трогать.
Очкастый к тому времени уже наклонялся, якобы невзначай. От окрика дернулся, словно ужаленный. Даже камера, висевшая на ремешке на шее, подпрыгнула.
— Я… Я не… Кто-то потерял, я хотел… — бедняга мучительно покраснел и выпучил глаза за очками. — Если это ваше, то…
— Вам разве не говорили, что в Старом городе нельзя подбирать чужие вещи?
— Я хотел всего лишь завязать шнурок! — с достоинством заявил владелец камеры, совладав с замешательством. Краснота расходилась по щекам неровными пятнами. — Не понимаю, что вы от меня хотите…
— Посмотрю, что там за астма у Замка, — Ян нехотя поднялся. — Тебе идти необязательно.
Пьетр, обреченно потянувшийся следом, оживился, и лицо его прояснилось.
— Я найду Еву, а потом мы подождем тебя в «Сломанном роге», — воодушевленно пообещал он. — Ты не против?
Безусловно, против, но что это меняет? Мимоходом оглянувшись, Ян заметил, что очкастый турист, сунув руки в карманы, уже с самодовольным видом глазеет на паяцев, устроивших представление на краю площади. А оброненного кошелька возле его ног нет.
Вот ведь болван!
* * *
В непосредственной близи Замок производил впечатление пучка сросшихся исполинских и разновеликих мухоморов с вытянутыми вверх остроконечными шляпками, обступивших приземистый пенек — главный и единственный зал Замка. Потому что самого Замка, как такового, и не было. Имелось множество самодостаточных башен разной высоты, плотно усаженных друг возле друга. Не тысяча, конечно, но несколько десятков точно. От мелкой, не крупнее беседки — Ажурной, до высоченной — Длинной.
За века существования Замка ветры вылизали кладку так, что башни казались чешуйчатыми и взъерошенными. Правая от главного входа называлась Часовой, а левая, украшенная понизу каменными щитами, Баронской. Но в народе ее звали Скрюченной, потому что башня явственно клонилась островерхой макушкой к своей соседке.
— Обратите внимания на уникальные часы работы мастера Иво Златогрея. Копию часов мастер сделал и для Белопольской ратуши, но по неизвестной причине они так и не заработали…