Стихотворения

Часть 15 из 45 Информация о книге
1915
  Усы да борода (Сказка)
   У кузнеца, у дедушки Филата,
 Был двор и хата,
 А в хате на стене —
 Портрет, а чей портрет — не угадать в три года:
 То ль в бричке поп, то ль воевода
 На вороном коне,
 То ль… как-нибудь потом скажу наедине.
 Ну, словом, кто-то был когда-то намалеван,
 Да после дедом так заплеван,
 Что от лица почти не стало и следа:
 Едва виднелися усы да борода!
 У деда был такой обычай постоянный:
 К портрету подойдет и — тьфу ему в глаза!
 «Тьфу, разрази тебя гроза!
 Тьфу, сатана ты окаянный!»
 Случилось — сатана все это увидал, —
 И стало так ему обидно и досадно,
 Что он с досады похудал.
 «Постой же! — про себя ворчал нечистый. — Ладно.
 Посмотрим, так-то ль ты удал!
 Плеваться вздумал, а? Моя-де это рожа!
 Положим, на мою она и не похожа, —
 Но ежли ты ее считаешь за мою,
 Так я ж те поплюю!»
 Тут дьявол подослал подручного к Филату.
 Явился к деду бес под видом паренька.
 «Не надо ль, дескать, батрака?»
 «Что ж? — молвил дед. — Возьму. А за какую
 плату?»
 «Задаром! Лишь, мое усердие ценя,
 Ты малость подучи кузнечеству меня!»
 Дед рад тому: «Изволь, учись, коли охотник!»
 Сам бабе шепотком: «Глянь, даровой работник!»
 Работник даровой
 У наковальни без отхода.
 Прошло каких-нибудь полгода,
 Дед не нахвалится: «Парнишка — с головой,
 И золотые руки!»
 Парнишка стал меж тем ковать такие штуки,
 Что дед, хоть чувствовал в руках немалый зуд.
 Хоть глаз не мог отвесть от мастерской работы,
 Одначе взвыл: «Ой, парень, что ты!
 Взлетим под суд!
 Эх, черт! Подделал же ты ловко!
 Пятак! Воистину — пятак!
 Ну ж, молодец! И как ты так?!»
 «Вот пустяки нашел! Какая это ковка?» —
 Стал несуразное тут малый толковать. —
 «Коль хочешь, я тебя могу перековать!!
 Переверну в горне налево да направо —
 Полсотни лет с тебя сниму!..»
 «Да ну? Такое скажешь, право!
 Никак и в толк я не возьму!»
 «Возьмешь!.. Вон старичок идет по косогору!..
 Эй, старина! А старина!
 (Знал младший бес по уговору,
 Что „старичок“ был — сатана.)
 Слышь, дедушка, тебе помолодеть охота?»
 «Еще бы!»
 «Я тебя перекую в два счета».
 «Что ж, милый, помирать равно мне. Хочешь — куй.
 Ты парень, вижу я, удалый».
 Засуетился сразу малый:
 «Хозяин, дуй!»
 Едва не лопаясь от смеха,
 Пыхтит-кряхтит Филат у меха.
 А бес клещами старца хвать
 И ну ковать!
 Вертел в огне его проворно.
 Глядь, прыгнул из горна такой ли молодец:
 «Благодарим покорно!
 Ай да кузнец!»
 Филат, оторопев, не мог промолвить слова.
 А парень снова:
 «Хозяин, что ж? Ложись!»
 Очухался Филат:
 «Ох, брат!
 Кузнец и вправду хоть куда ты!
 Помолодеть бы я и рад, —
 Но, как война теперь, баюсь: возьмут в солдаты,
 А я… какой уж я солдат?
 Обидел я когда хоть муху?
 Таких, как я, да ежли в бой…»
 Озлился парень: «Шут с тобой!
 Веди сюда свою старуху.
 Пусть хоть ее омоложу!»
 «Старуху? слова не скажу!
 Старушка стала чтой-то слабой».
 Посеменил Филат за бабой:
 «Вот, баба, так и так, — пример тебе живой.
 Вернешь ты молодость свою, красу и силу.
 Помру, останешься такою ли вдовой!»
 Мотает баба головой:
 «Век прожила с тобой, с тобой пойду в могилу»
 «Да ты подумай, голова!»
 Дед не скупился на слова.
 Просил по-доброму сначала,
 Покамест баба осерчала,
 Потом, озлившись сам, забил ей в рот платок.
 Связал ее и в кузню приволок.
 Вертели, жарили в огне старушку Дарью,
 Пока запахло крепко гарью.
 Тут дед встревожился: «Чай, вынимать пора?
 Боюсь, не выдержит: стара!
 Слышь, парень, погляди: старуха-то жива ли?»
 А парня… Митькой звали!
 Исчез, как не бывал. Дед глянул, а в огне,
 Заместо бабушки, костей горелых кучка.
 Да недотлевшая онучка.
 Сомлел Филат: «Ой, лихо мне!
 Ой, лихо!»
 Прижался, съежившись, к стене
 И… захихикал тихо:
 «Хи-хи-хи-хи!.. Хи-хи-хи-хи!..
 Помолодел… Хоть в женихи!..
 А бабка… Под венец такую молодицу!..
 Сережки, Дарьюшка, сережки-то надень!..»
 Бедняк, отправленный в больницу,
 В больнице помер в тот же день.
 Не стало дедушки Филата!
 В пустом его дворе стоит, как прежде, хата,
 А в хате на стене
 Висит портрет, а чей — не угадать в три года:
 То ль в бричке поп, то ль воевода
 На вороном коне,
 То ль… как-нибудь потом скажу наедине.
 Ну, словом, кто-то намалеван,
 Да только кузнецом покойным так заплеван,
 Что от лица почти не стало и следа:
 Чуть-чуть виднеются усы да борода!
 
 
1915
* * *
  Всю правду говорить — обычай пролетарский,
 Так потому скажу — какой уж тут секрет? —
 Что дедушка Филат так заплевал портрет —
 Чей? Ну, известно: царский!
 
 
1917
  «Баталисты»
  Посвящ. военным «беллетристам» — А. Федорову, В. Муйжелю и им подобным.
Перейти к странице:
Предыдущая страница
Следующая страница