Стихотворения

* * *
Какой же в басенке урок? Смешной вопрос.
Года всё шли да шли, — и молодняк подрос.

1918
Крещение
Дьячок Кирилл да поп Ипат
У старенькой купели
Под писк ребят Козлами пели.
Кто думал про детей, а батя — про отцов:
«Ужотко проучу я этих подлецов:
Довольно мне они, злодеи, насолили!
Церковный сенокос и поле поделили,
На требы таксу завели…
Приходится сидеть, как раку на мели:
Нет ни почету, ни доходу!»
С перекосившимся от злой усмешки ртом
Поп ребятишек в воду
Стал погружать гуртом:
«Во имя… отца… и сына… и святого духа…
Крещаются младенцы: Голиндуха…
Евпл… Хуздазад… Турвон…
Лупп… Кирса… Сакердон…
Ексакостудиан… Проскудия… Коздоя…»
Чрез полчаса В деревне шум стоял от ругани и воя.
Ермил накинулся на кума, на Сысоя:
«Кого же ты носил крестить: дитё аль пса?
Как допустил его назвать ты… Сакердоном?»
В другом конце сцепился Клим с Антоном:
«Как, ты сказал, зовут мальца?»
На куме не было лица.
«Эк… сам… — уставился бедняк убитым взглядом
На разъяренного отца. —
Как бишь его… Кума с попом стояла рядом…
Эк… сам…»
«Что сам? Крестил аль что? Ты, леший, пьян!»
«Я? Пьян? Ни боже мой! — Кум жалко
усмехнулся.—
А крестннчка зовут: Эк…сам…кустом…
Демьян!»
«Сам под кустом Демьян?! Ай, братцы!
Он рехнулся!»
Пров кума своего на все лады честил:
«Ты ж где, подлец, — в лесу дитё мне окрестил
Аль у соседского овина?
Как, повтори, зовут мальца?»
«Ху… Хуздазад!»
«Что? Сам ты Хуздазат! Вон со двора, скотина!
Неси дитё назад!»
«Ай! — Кузькина жена в постели горько
билась. —
Какого Евпла мне, кума, ты принесла?
Евпл!.. Лихоманка б вас до смерти затрясла!»
У Сурина Наума
За Голиндуху так благодарили кума,
Что, не сбежись народ на шум,
Крестины век бы помнил кум.

* * *
«При чем тут кумовья? Опричь попа Ипата, —
Мне скажут, — ни одна душа не виновата».
Пожалуй, что и так. Хоть есть слушок, что поп,
Из кумовей попав кому-то под ослоп,
Ссылаться пробовал на святцы.
Но… я при этом не был, братцы!

Два гренадера
По слухам, Милюков и Винавер намерены посетить в Киеве германского посланника бар. Мумма и просить его о высочайшей аудиенции в Берлине.
Из газет

Новая кадетская баллада
В Германию цвей гренадирен
С кадетской программой брели.
«Марширен! Марширен! Марширен!» —
Командовал Мумм им вдали.

«Теперь, брат, мы вольные птицы
Под сенью немецких штыков! —
Винаверу так у границы,
Вздохнувши, сказал Милюков. —

Тот лозунг сбывается ныне,
С которым мы шли воевать,
Что — будем Вильгельму в Берлине
„Условия“ мы диктовать.

Недаром толкались мы к Мумму,
И нас обласкал он не зря.
Вернут нам четвертую Думу!
Вернут дорогого царя!

Затянем мы старым напевом, —
Родзянкою тон будет дан!
Нам будут на секторе левом
Подтягивать Мартов и Дан.

Все будет у нас, как в Европах:
Монархия в стиле нуво´.
Поедут паны на холопах, —
Заправим а-ля Дурново!

Винавер! Опять твои нервы?
Опять ты глотаешь свой бром?!»
«Ах, Павел, скажи мне: где первый
Начнется еврейский погром?!»

1918
«До этого места!»
В промокших дырявых онучах,
В лохмотья худые одет,
Сквозь ельник, торчащий на кручах,
С сумой пробирается дед.

Прибил ися старые ноги,
Ох, сколько исхожено мест!
Вот холмик у самой дороги,
Над ним — покосившийся крест.

«Могилку какого бедняги
Кругом обступили поля?
И где для меня, для бродяги,
Откроет объятья земля?»

Вперед на дымки деревушки
Идет старичок чрез овраг.
Над крышею крайней избушки
Кумачный полощется флаг.

Плакат на стене с пьяной рожей
Царя, кулака и попа.
«Час добрый!»
«Здорово, прохожий!»
Вкруг деда сгрудилась толпа.
«Пожалуй-ка, дед, на ночевку».
«Видать, что измаялся ты».
«Куда я пришел?»
«В Пугачевку».
«А тут?»
«Комитет бедноты».

Прохожему утром — обновка,
Одет с головы и до ног:
Рубаха, штаны и поддевка,
Тулуп, пара добрых сапог.

«Бери! Не стесняйся! Чего там!
Бог вспомнил про нас, бедняков.
Была тут на днях живоглотам
Ревизия их сундуков».

Надевши тулуп без заплатки,
Вздохнул прослезившийся дед:
«До этого места, ребятки,
Я шел ровно семьдесят лет!»

Перейти к странице:

Предыдущая страница

Следующая страница