Ну, мама, ну (Сказки, рассказанные детям)

Да и семья больной дежурит буквально круглые сутки около Марии - так звали женщину. 
Семья - мама, папа и двое маленьких детей - чуть ли не поселилась в больнице, детей приводят поцеловать маму перед детским садиком и после него, и Мария уже может с ними говорить. 
Правда, она очень изменилась, но это бывает после операции, а вот семья не изменилась. 
Так рассказал волшебнику словоохотливый санитар и пустился с пустой каталкой вдаль по коридору. 
- Волшебник заглянул в палату и увидел молодую женщину с забинтованной целиком головой (свободен был только рот) под неусыпным наблюдением мужчины в очках, который смотрел на нее не отрываясь, как некоторые родители смотрят на своих маленьких спящих детей. 
Волшебник мгновенно оказался в белом халате, в шапочке и с трубочками в ушах, как и полагается доктору. 
- Так, больная, - сказал волшебник, - как сон, как страхи, как предчувствия? 
Он сел с другой стороны кровати, и Мария вдруг беспокойно зашевелилась и протянула к нему руку. 
Волшебник увидел эту знакомую ему до мельчайших подробностей руку, родную руку, и чуть не заплакал, поняв, что больше никогда он не сможет поцеловать эти пальцы. 
- Да, - сказала Мария сквозь бинты, - меня мучают сны, что где-то недалеко мой дом, мой любимый муж, мои книги и сад, и мне снится, что я никогда больше туда не попаду. И каждую ночь я плачу. 
- Бинты промокают от слез, да, - отозвался ее муж, солидный, крепкий мужчина в очках. - От этого болят раны. 
- Да, она, видимо, должна измениться после катастрофы, так бывает, и бывает даже, что люди начинают выдавать себя за других. Это явление ложной памяти, я вам говорю, - сказал волшебник. 
- Ничего, лишь бы она вернулась к нам, нам она нужна любая. 
Волшебник не отрываясь смотрел на бинты, и ему казалось, что там, под слоем марли, как бабочка в коконе, лежит лицо его любимой Анны, лицо той Анны, которая его любит. 
А Анна домашняя, которую он спас, перехитрив судьбу, - она не настоящая. 
Тогда волшебник, притворившийся доктором, под беспокойным, страдальческим взглядом мужа начал снимать бинт за бинтом, и внезапно приоткрылось ему совершенно чужое лицо, мелькнуло со всеми своими ярко-красными шрамами и грубыми швами. 
Волшебник не стал разбинтовывать до конца эту совершенно незнакомую ему женщину и сказал: 
- Еще не все зажило, операцию придется повторить через неделю. Он уже знал, что это не Анна и что он сможет ей помочь. 
- Так бывает, доктор, что даже руки изменились? - пролепетал несчастный муж. 
- Да, все бывает, полное изменение. Через неделю ее возьмут на операцию и все вернется, не беспокойтесь, - сказал волшебник и удалился. 
Внизу, в вестибюле, он прошел мимо испуганной, притихшей семьи Марии двух пожилых людей и двух малышей. Он остановился, сказал им несколько ободряющих слов и тут же почувствовал, что его жена Анна где-то здесь. 
Она была тут, она пряталась в больничном саду. 
Волшебник отступил, стал неразличимым и только наблюдал, как Анна медленно, неуверенно, как слепая, которую ведут на веревке, движется по направлению к детям, входит в больничный вестибюль, приближается к их скамейке... 
Дети встрепенулись, старики зашевелились, подвинулись, и Анна села рядом. 
Через несколько минут дети уже стояли, прижавшись к ее коленям, и играли ее бусами, без передышки щебеча. 
Старики тоже оживились, придвинулись к Анне, причем старушка то и дело касалась ее рукой. 
Стало ясно, что Анна тут сидит не первый раз. 
Волшебник вернулся домой и стал читать свои книги - те, которые у него завелись после встречи с колдуньей, - но только в одной книге, в самом конце, он нашел ярко светящуюся строчку: ОБМАНЩИК СУДЬБЫ. 
Волшебник перебрал всю свою жизнь за последнее время и признал, что действительно схитрил, обвел вокруг пальца свою судьбу, сделал то, чего ему было не дано: ему ведь нельзя было помогать тем, кого он любил, а он помог Анне! 
И теперь маялись две несчастные женщины, не понимающие, кто они, и сам он мучился и был глубоко несчастен. 
И Анна - это ясно - больше не любила его. 
Волшебник долго думал, как ему быть, и наконец он пошел разыскивать свою колдунью. 
Он просидел два часа в очереди в ее приемной среди детей-калек, плачущих старух, суровых мужчин и мрачно настроенной молодежи. 
Счастливые сюда не заглядывали! 
Очередь двигалась медленно, но никто не возвращался - видимо, существовал другой выход. 
Наконец волшебник вошел к колдунье. 
Она засмеялась, увидев его, и сказала: 
- Не обманешь судьбу-то! Он ответил: 
- Что же теперь делать? 
Колдунья, однако, пригласила следующего, а волшебнику указала на дверь в противоположной стене. 
Он вышел, однако вышел куда-то не туда. Он вышел в какое-то поле, пустынное, только горы виднелись на горизонте. 
Как ни вертел головой волшебник, он ничего не увидел, даже дома колдуньи. 
Наконец ему пришлось пойти к горам (сверху лучше видны окрестности), и он шел и шел, ночью и днем, не чувствуя ничего, ничем не питаясь, и был даже рад, что не сидит дома вдвоем с несчастной Анной, сердце которой, видимо, так и осталось любить своих детей и свою семью... 
Он шел, потеряв счет дням и ночам, он не хотел колдовать, он смотрел то на облака, то на звезды, иногда рвал и надкусывал какие-то травинки. 
И все больше и больше его тревожила мысль о том, что он исковеркал жизнь многим людям, пытаясь обмануть судьбу. 
Он сохранил две жизни, а зачем нам жизнь без наших любимых?.. 
Однако всему приходит конец, и волшебник взобрался на высокую гору, увидел там дверь - совершенно такую же, как в доме колдуньи, - вошел в эту дверь и через минуту выбрался на улицу своего города и пошел к себе домой. 
Он никого там не обнаружил, нашел только многодневную пыль и засохшие цветы. Кроме того, со стены исчез портрет Анны, а из ящика стола все ее фотографии. 
У волшебника сильно билось сердце, как от страха. 
Он помчался в больницу, нашел санитара, угостил его хорошей сигаретой узнал много нового: оказывается, семья той молодой женщины, которая попала в автокатастрофу, заявила жалобу, что им подсунули совершенно не того человека, и они прекратили сидеть у постели больной, как только у нее сняли бинты.