Случай в Сокольниках (сборник)

И вдруг что-то как будто стукнуло ее изнутри в грудь.
И, как делают все матери на свете, она расстегнула кофту и приложила ребенка к груди.
Покормив свою девочку, мать уложила ее спать, а сама налила воды в кувшин и полила капусту, и оставила ее расти на окне.
Со временем кочан разросся, дал длинные побеги и мелкие бледные цветы, и маленькая девочка, когда в свою пору встала на слабые ножки и пошла, — первым делом отправилась, качаясь, к окну и засмеялась, указывая пальцем на длинные ветки матери-капусты.
 
Золотая тряпка
Один путешественник исследовал жизнь горных людей в далекой стране.
Он надеялся хорошо изучить их язык, а пока что пользовался, как все иностранцы, жестами и кошельком, и его понимали достаточно хорошо.
Таким вот образом он нанял себе проводника с ослом.
Через пару дней они уже шли по узкой каменной тропе, причем слева были скалы, а справа ущелье, как всегда в горах.
И вдруг началось землетрясение.
Сверху стали падать камни, тропа подпрыгнула, другой берег ущелья перекосился и снова встал на место.
Проводник положил осла и лег рядом с ним.
То же самое сделал и путешественник и закрыл голову руками, земля под ним ерзала и увиливала, наклонялась вперед и перекашивалась в разные стороны, вдобавок ко всему наступила ночь.
Утром, когда рассвело, наступила тишина, и путешественник увидел, что проводника с ослом нет и тропа оборвалась.
То есть путешественник лежал на каменном выступе, внизу был обрыв, наверху скала.
Все.
Правда, повыше, метрах в трех, зацепившись за что-то, болталась на ветру тряпка.
Ученый — делать было нечего — полез наверх к этой тряпке, он подумал, что, может быть, его проводник шел этим путем и оставил такой знак, вчера тряпки не было.
Вверх всегда идти легче, чем вниз, это закон гор, а вот спуститься обратно не всем удается — ученый об этом подумал, прощаясь со своим уютным уступом, как с родиной.
Но на этой малой родине делать уже было нечего, только медленно подыхать в ожидании спасателей или вертолетов.
Но в данной дикой стране вертолет имелся только у короля, а король жил совершенно в другом углу гор и берег этот вертолет на случай свержения с трона, никому не давал.
Об этом путешественника предупреждали бывалые люди.
Итак, ученый стал карабкаться вверх, думая найти проводника, и как-то, цепляясь ногтями и ботинками, долез до тряпки.
Тут же он увидел узкую щель в скале, сунул тряпку за пазуху (зачем-то) и затолкал себя в щель.
Опять-таки залезть легче, чем вернуться обратно, но назад ходу уже не было (вспомним короля и его вертолет), и ученый, втискиваясь все дальше и застревая на каждом выступе, продирался в тесной щели в глубь скалы.
Он лез и лез и вдруг увидел, что это уже не щель, а улица в горном селении и что с обеих сторон его окружают каменные дома и ограды.
Ученый стал заходить в дома и никого там не обнаружил.
И не было буквально никаких следов человека, ни посуды, ни черепков, ни одеял и подушек: голые стены.
Ученый решил, тем не менее, отдохнуть и лег в каком-то доме, накрывшись найденной тряпкой.
Он тут, кстати, ее и рассмотрел — это было нечто вроде древней скатерти или знамени, выцветшая материя, затканная почерневшим золотом.
Любой музей мира дал бы за такую тряпку большие деньги, но ученый об этом не думал.
Он накрылся этой скатертью, и мир и покой сошли на его бедную голову, и перестали болеть разодранные в кровь руки и колени.
Тут же его разбудил невнятный шум, он вскочил и выбежал на улицу.
Была уже ночь, и на улице толпились маленькие худые люди, сильно встревоженные.
Они что-то говорили, указывая руками вдаль, и ученый, сложив свою тряпку и спрятав ее за пазуху, пошел в том направлении.
Вслед за ним тронулись и эти люди.
Всю ночь они шли — сначала по улице, потом по тропам над безднами, в щелях между скал, по висячим мостам, через перевалы, причем небо было совершенно черное, без проблеска звезд — видимо, висели тучи.
Но как-то все-таки ученый пробирался во главе своей неожиданно возникшей экспедиции, сам недоумевая, почему так легко идти в этой непроглядной тьме.
Наконец они добрались до высочайшего пика, который горел в лучах невидимого еще солнца как розовый кристалл, сверкая гранями.
Эта скала, однако, оказалась на поверку домом, многоэтажным, видимо, хотя окна виднелись только на самой вершине и нестерпимо светились, как будто именно там, внутри, пряталось солнце.
Внизу же был обычный серый, со ржавыми потеками, камень.
Правда, ученый увидел в одном месте что-то вроде маленького неровного окошка, как будто запыленного и от старости даже радужного.
Ученый, не раздумывая, вытащил из-за пазухи свою тряпку и попытался протереть это окошко.
Тут же он увидел, что в скале открывается дверь, огромная, как для самолетов, и он вошел в эту дверь во главе своего нищего отряда.
Внутри оказалось тоже огромное помещение, похожее на вокзал, и везде лежали или сидели люди, какие-то усталые и помятые, как беженцы.
Недалеко от двери стоял как раз проводник профессора, и они обрадовались, но почему-то сделали вид, что не знают друг друга.
Ученый все еще держал в руке свою тряпку и вдруг заметил, что она начала сверкать всем своим золотом.
К ней потянулись люди, и проводник тоже подошел поближе.
Тряпка теперь горела как жидкое стекло, переливаясь при малейшем движении.
Люди теснились вокруг ученого, свет озарял их лица.
И профессор протянул им это древнее знамя, желая сказать, что он не возьмет его себе, не волнуйтесь.
Он невольно коснулся этой сверкающей материей нескольких людей, и они вдруг исчезли.
Они исчезли, как исчезает в компьютере буква при нажатии клавиши, подумал ученый.
Он даже испугался, но все люди вокруг как будто ждали, что он и их коснется.
И он их касался своей тряпкой.
Последним к нему подошел проводник и тоже подставил голову, и тоже исчез после прикосновения.
Таким образом, профессор остался один.
Он, однако, не испугался, а положил свое сверкающее полотнище на прежнее место, за пазуху, и мгновенно потерял из виду эту огромную пещеру.
Тут же — как исчезнувшая с экрана буква — он оказался в совершенно другом месте, на горной тропе рядом со своим проводником — только осла не было.
Проводник на совершенно понятном ученому языке сказал, что упал в пропасть и потерял сознание, а потом очнулся и быстро нашел тропу наверх.
А ослик, видимо, так и погиб.
С ним пропало все снаряжение и продукты, но как-то путешественник довольно легко проделал с проводником обратный путь и тут же вылетел на самолете домой.
Там он прочел все газеты, скопившиеся за последний месяц, и оказалось, что в той стране, где он только что был, произошло действительно огромной силы землетрясение, и целый город, второй по значению в стране, завалило каменной лавиной.
Но не было бы счастья, да несчастье помогло — в ту же ночь в горах произошел новый обвал, и каменная лавина по новой обрушилась в ущелье, и люди, заживо погребенные в своих домах, смогли выбраться и спаслись.
Но теперь другое беспокоило газетчиков — все эти спасенные люди, все как один, оказались совершенно немыми, кроме одного проводника-профессионала, который был родом из другого города и который и смог что-то рассказать газетчикам.
Правда, этот проводник тоже все время плакал и утверждал, что потерял память о предках.
То есть не помнит ни деда, ни прадеда.
То есть для него это землетрясение тоже не прошло бесследно.
А у профессора как раз дела пошли как нельзя лучше — он приготовил для телевидения целый цикл передач об этой горной стране, — тем более что в связи с таинственными двумя землетрясениями и чудесным спасением целого города (и онемением его жителей) данная страна оказалась на самом гребне моды.
Профессор ведь был тоже участником землетрясения!