Полигон

Это понятно? 
- Более-менее, - нагло соврал Кин. 
- Хорошо, едем дальше. В упомянутой статье я принял в качестве рабочей гипотезы, что хорошо известные нам шестьдесят четыре кодона представляют собой некие пароли доступа к собственно информации об онтогенезе и филогенезе. Той информации, которая и направляет развитие эмбриона в требуемое русло. А содержится она вне физического мира, в некой области, которую иные называют господом богом. - Харагва скептически покривился. - Я предпочитаю называть это метаинформационным континуумом. Но суть не в терминологии. Так вот, метаинформационный континуум лежит по ту сторону абсолютного вакуума, если можно так выразиться. И является причиной торсионных флуктуации вакуума, которые проявляются в виде элементарных частиц. На доступном нашему наблюдению уровне. 
- Очень интересно, - пробормотал Кин, чувствуя себя распоследним тупицей. 
- Понимаете, корень проблемы в том, как внести новую генетическую информацию в метаинформационный континуум. - Харагва сделал паузу, подчеркивая важность сказанного. 
- А разве вы этого не сделали, сконструировав фабров? 
- Нет. Я рекомбинировал известные мне коды. Ну, проще говоря, собрал организм из готовых деталей, только и всего. А хочется большего. Очень хочется, Элий. 
- Значит, вы бьетесь над тем, чтобы сделать чертеж и передать его... - Кин неопределенно покрутил рукой. - Туда? 
- Примерно так. Оставить след на скрижалях, где записано устройство всего сущего. 
- Головокружительно дерзкий замысел, - признал Кин, отпив глоток из стакана. 
- А, вы понимаете, вижу... - У Харагвы расширились зрачки так, что радужка совсем исчезла. - Да, это опасно. Охренительно опасная затея, старина. 
- Разумеется, - поддакнул Кин, сочувствующе глядя в совершенно безумные глаза ученого. 
- Если лезешь в записную книжку бога, можешь схлопотать от него по рукам. Защита от дурака. Хрясь! - Он врезал кулаком себе по колену. - То дом сгорит, то кирпич на голову ни с того ни с сего упадет. Одного шпана пришибет, другого кондрашка хватит вроде как случайно. Но когда такое идет косяком, поневоле задумаешься. С этим уже нахлебались под завязку психотронщики и в Империи, и в Конфедерации. А теперь, кажется, настал черед нашего брата-биотехнолога. 
Сразу Кин вспомнил историю с работниками секретного института прикладной нейрологии, приключившуюся в позапрошлом году. Пошла совершенно необъяснимая череда внезапных смертей и загадочных аварий, контрразведка забила тревогу. Долгим тщательным расследованием занимались лучшие кадры, однако совершенно безрезультатно, никаких следов деятельности неприятельских спецслужб не удалось обнаружить. 
- Интересно, - сказал он. - Рино, это же потрясающе интересно... 
- Еще бы, - проворчал тот и зябко повел плечами. - Веселенькое занятие сидеть и ждать, когда тебя накроет ответная волна. Оттуда. 
- Есть какие-то признаки? Или это просто ваши предчувствия? 
- Метаинформационный континуум активно резистентен, - пробормотал Харагва на своем тарабарском языке. - Но когда и как скажется нарушение гомеостаза, невозможно предугадать. Сижу вот, жду, авось пронесет. 
Откинувшись на спинку кресла, он порыскал глазами в поисках своего стакана, взял его со стола и жадно допил до дна. 
- Вы сказали: "оттуда", - продолжал наобум допытываться Кин. - То есть из абсолютного вакуума? 
- Не из вакуума, я же объяснил, матрицы находятся за ним. Пока единственное путное, что удалось выжать оттуда, это эффект сверхдальней мгновенной связи. И вроде нормально работает, никому башку не оторвало. 
- Это обнадеживает, - вставил Кин. 
- Понимаете, там есть как бы две области, вдвинутые друг в друга: созидательная и разрушительная. С известным допущением их можно для полной ясности назвать богом и дьяволом. Любая информационная интервенция нарушает баланс, и спектр тонких результирующих гармоник неохватен. Какие-то из них могут проявиться сегодня и здесь, другие - через год на том конце Галактики. 
- Насколько я понял, вы согрешили, так сказать, пытаясь потеснить бога и стать соавтором творения? 
- Скорее вторгнуться в епархию дьявола, - криво улыбнулся Харагва, почесывая шрам. 
- И вас не пугает, что сделки с дьяволом не доводят до добра? 
- Я думаю, что риск - хорошая приправа к повседневности. 
- Мне кажется, это хороший тост, - заявил Кин, поднимая стакан на уровень глаз. - Выпьем за риск? 
- Выпьем, -откликнулся Харагва, долил Кину вина почти до краев и плеснул себе. - За настоящих мужчин. Потому что настоящий мужчина всегда рискует. 
Невесть почему эта фраза показалась ему такой остроумной, что он коротко гоготнул, чуть не расплескав вино в поднесенном к губам стакане. Выпив, биотехнолог поднялся с кресла. 
- Схожу отолью, - сообщил он и направился в прихожую. 
Кин встал, потянулся до хруста в суставах и подошел к окну. Сумерки уже сгустились, косые прожекторные лучи со сторожевых вышек методично шарили по территории поселка. Окно выходило на северо-запад, где темным каскадом вздымалась к звездному небу длинная скальная гряда. Как и всякий талантливый ученый, Харагва оказался сущим маньяком, стоило разговору зайти о его кровном деле. Однако мысль он подбросил интересную, надо будет порыться в материалах следствия по делу института прикладной нейрологии. Впрочем, так далеко загадывать не стоит, главная забота пока состоит в том, чтобы выбраться с Тангры живым. 
Вернувшись в комнату, Харагва взялся за бутылку и разлил по стаканам остаток вина. 
- Я не знал, что у вас в лаборатории есть аппаратура для сверхдальней связи, - как бы невзначай заметил Кин, стоя у окна. 
- А ее и нет, с чего вы взяли? 
- Понял из ваших слов, что она как-то задействована в экспериментах. 
Биотехнолог шутливо погрозил пальцем: 
- Вот уж это мой секрет, старина. И не спрашивайте, все равно не скажу. Да вы садитесь, чего стоите. 
- Моя очередь отливать, - объяснил Кин, идя к двери прихожей. 
Крохотная кабина туалета оказалась густо оклеена разнокалиберными эротическими плакатиками. Со стенки над бачком пышногрудая блондинка умильно улыбалась, растянув пальчиками лепестки выбритой промежности. Неуемная фантазия сразу подсунула Кину подробное изображение того, как выдающийся ученый и соавтор творца предается мальчишескому греху над унитазом. С чувством жгучей неловкости, словно бы это действительно произошло на его глазах, он справил нужду и вернулся в комнату.