Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс (сборник)

– Жанночка, ты не спишь? Разбудили?
– Нет. Что там случилось?
– Со стервой-то истерика приключилась. Говорит, что Сабина за ней пришла.
– Откуда? – не поняла Жанна.
– С того света, – поспешно перекрестилась Александра Антоновна. – Покойница-то, значит, в обиде. То-то когда гроб в гостиной стоял, так свечка у изголовья возьми да и упади. Материя вспыхнула, да Ларисе Михайловне руку-то и обожгло. Быстро огонь потушили, только знак это нехороший. Недобрый знак. Намек. Мол, я тебя за собой позвала. А стерва-то по сей день жива. Четыре месяца прошло. Да уж поболе. Вот Сабина за ней и вернулась. Что ж ты, мол, не поспешишь? Значит, вина лежит на ней, на стерве.
– Какая вина? – испугалась Жанна.
– Какая-какая. За смерть.
– Но ее же там не было! В машине!
– Не было, – согласилась Александра Антоновна. – В санаторий они поехали. Куда-то в Подмосковье. С компанией, на неделю. Только Сабине посреди отдыха ударила в голову очередная блажь, и она заставила Сергея Васильевича везти ее обратно в Москву. Лариса Михайловна в доме отдыха осталась. А по дороге Сабина-то и выпала из машины. Как ее греху быть? Но я-то знаю…
– Александра Антоновна! – раздался вдруг в гостиной громкий голос Сабурова. – Где у нас лекарства? Все равно ведь не спите! А я найти не могу! И успокойте Элю!
– Иду, иду! – тут же откликнулась домработница. – А ты, Жанночка, не выходи. Сейчас не надо стерве на глаза показываться. Припадок у нее. Точь-в-точь как у покойницы Сабиночки! Царствие ей небесное! Вот ведь как бывает!
Александра Антоновна опять перекрестилась и выскочила из комнаты. Едва дверь закрылась, Жанна вскочила и босиком прокралась на кухню. Не показываясь в гостиной, слушала, что там происходит. Александра Антоновна поднялась наверх к Эле, которая проснулась и заплакала, Лара же спустилась вниз, Жанне был слышен ее пронзительный крик и негромкие реплики Сабурова, который пытался Лару успокоить.
– Она стояла здесь! Что я, с ума сошла?! Я видела! Видела!!!
– Ну посмотри, никого тут нет.
– В алом платье! Ее волосы, ее фигура! О-о-о!
– Лара, у тебя истерика. Выпей успокоительного и ложись. Привидений не бывает.
– А духи?! Ты что, не чувствуешь?!
– Что я должен чувствовать?! – Сабуров тоже повысил голос и начал злиться.
– Ее духи!! Этот мерзкий запах! Запах тлена! О-о-о! Она пришла!
– Ну, хватит, Лара! Детей разбудила! Элю напугала! Успокойся уже!
– Сережа, мне страшно! Я не хочу умирать! Я еще молода! Слышишь? Молода!
Лара заговорила тише. Совсем тихо, Жанна почти перестала разбирать слова.
– Я понимаю… Если кто-то должен за ней уйти… Это я… Виновата…
И потом снова истеричный вопль:
– Я не хочу умирать! А-а-а!!!
– Лара! Прекрати!
И звук пощечины. Потом всхлип – и тишина. Жанна торжествовала. Невольно ей удалось напугать Лару до полусмерти. Какая удача! Выходить из комнаты и признаваться, что это она стояла посреди гостиной рядом с портретом, Жанна не собиралась. Часы давно уже пробили полночь. Начался день ее рождения. Первый подарок есть! Очень довольная собой, Жанна крепко уснула…
…Спала она долго. В огромном доме было тихо, сегодня никто не спешил подниматься с постели. Взбудораженные ночным происшествием обитатели уснули поздно и теперь отсыпались. Эле не надо было на занятия, только на елку, Сережа-младший просто прогулял. Ему ведь ехать с сестренкой, конец четверти, оценки все выставлены, троек нет, можно и не ездить в школу.
Первой пришедшей к Жанне с поздравлениями оказалась Александра Антоновна. Она отдернула занавеску, и в окно хлынул поток солнечного света. День выдался морозным, оттепель закончилась, теперь оставалось ждать снега.
– С рожденьем тебя, дитятко, – пропела Александра Антоновна. – На-ко!
И она надела Жанне на шею образок Божьей Матери на серебряной цепочке. Перекрестила:
– Храни тебя Господь!
– Спасибо! – Жанна обняла Александру Антоновну, прижала ее к себе. Как же хорошо-то! Отличный день! Замечательный!
Она встала, причесала волосы, потом натянула джинсы и теплый свитер. Хотелось на улицу, туда, где бриллиантовая россыпь инея легла на ветки деревьев, а солнечный свет играл ею, словно драгоценными камнями в витрине ювелирного магазина, заманивая прохожих. В гостиной никого не было, из кухни, где суетилась Александра Антоновна, пахло свежеиспеченными пирожками. Жанна с аппетитом позавтракала, натянула на голову вязаную шапочку, подхватила с вешалки теплую куртку и вышла на улицу. Хорошо! Все сегодня хорошо!
Она вдыхала морозный воздух и улыбалась. Вскоре на крыльце появился Сабуров. Стоял, смотрел, как она идет по дорожке к дому, веселая, счастливая.
– Доброе утро! – поздоровалась Жанна.
– Приятно видеть тебя в таком настроении. Уже на своих ногах?
– Да, – еще шире улыбнулась она.
– Довольна? Счастлива?
– Очень.
– Так в чем смысл жизни? – неожиданно спросил он.
Она немного растерялась. Заветное желание сбылось. Но это не конец, а только начало! Вот она здорова, счастлива, ходит, ей теперь доступно все то, что и другим, здоровым людям. Но этого счастья ей мало! Вот в чем дело! Мало!
– Не знаю, – честно ответила Жанна.
– Вот видишь? – усмехнулся Сабуров. – Теперь и ты не знаешь!
Она заметила в руках у него сверток. Что-то завернутое в блестящую бумагу синего цвета. Сабуров замялся, но потом решительно стал разворачивать обертку со словами:
– Поздравляю тебя с днем рождения. Надо бы сделать это за праздничным столом, сказать тост, но Сабина этого терпеть не могла, и я, знаешь, отвык.
– А как она отмечала свой день рождения?
– Да никак не отмечала, – отмахнулся Сабуров. – Запиралась с утра в кабинете и ждала, когда наступит вечер. Вечером спускалась как ни в чем не бывало. Будто это самый обычный день. На звонки отвечал я, она к телефону не подходила. И каждый раз, ложась в постель, говорила: «Знаешь, у меня такое чувство, что этот день рождения для меня последний». Вот и накаркала. На, возьми, – опомнился он и протянул Жанне подарок.
– Что это? – спросила она, взяв коробку.
– Проигрыватель компакт-дисков. То бишь CD-плеер. Носится на поясе, а это наушники. Я у сына поинтересовался: что подарить молодой девушке? Ты ж всего на шесть лет его старше! Мне, сорокалетнему, приходит на ум всякая чепуха. Ну что? Нравится?
Жанне вдруг стало обидно. Значит, она ребенок! И ей надо дарить игрушки! Еще бы куклу подарил! И в самом деле, почему Сабуров не проконсультировался у Эли насчет подарка? Она бы хотела получить чепуху, но от него. Узнать, как он на самом деле к ней относится. Жанна улыбнулась через силу:
– Да. Большое спасибо.
Сабуров догадался, что презент пришелся не ко двору, и виновато сказал:
– Ты извини. Я не умею делать подарки. Надо было спросить, чего тебе хочется. Извини, – повторил он, развернулся и ушел.
Она еще немного постояла на крыльце, переживая обиду. Подарил бы ей Сабуров серьги или браслет. Или вечернее платье, которое она могла надеть, чтобы куда-нибудь с ним пойти. А то плеер! Вещь, которая их скорее разъединяет, чем соединяет, ведь слух ее постоянно будет занят звуками музыки! А хотелось бы слышать, что он говорит. Когда Жанна вернулась в дом, она наткнулась на Лару. Прямо в холле. И к большому своему удивлению, заметила в ее руках сверток. Та улыбнулась так сладко, что Жанне сразу же стало не по себе:
– С днем рождения, милочка. А это на память. Подарок со значением, учти.
Очутившись в своей комнате, Жанна развернула сверток. Там оказалась белая праздничная скатерть. «Скатертью дорога», – догадалась она. Утешил Жанну нездоровый вид белокурой злодейки. Под глазами синие круги, углы рта скорбно опущены. Даже тональный крем, обильно нанесенный на лицо, не скрыл следов бурных рыданий. «Мы еще посмотрим, кто кого!» – мстительно подумала Жанна.
…После того как дети пообедали, Сабуров проводил их до соседнего коттеджа, посадил в машину. Соседка, приветливая женщина лет сорока, одетая неброско, но со вкусом, улыбнулась: