Рассказы из правого ботинка (сборник)

 
Александр Рудазов
 
Рассказы из правого ботинка
  
Машина, записывающая сны
 
Такси остановилось у белоснежного забора. Дальше водитель ехать отказался, туманно ссылаясь на какой-то запрет. До будки охранника Попову пришлось идти пешком.
Охранник долго и придирчиво рассматривал приглашение и документы, время от времени задавая уточняющие вопросы. Фотографию он изучал так пристально, что Попова так и подмывало предложить воспользоваться микроскопом.
Однако он все же удержался – судя по роже, этот парень вряд ли оценит остроту.
Адрес, указанный в приглашении, разместился за пределами города, в стороне от любого жилья. Да и система безопасности внушает уважение – кругом колючая проволока, на каждом шагу камеры слежения, у всех дверей суровые секьюрити, вооруженные до зубов. Что же такое происходит в этом институте, ради чего приходится принимать такие меры?…
Вывеска на воротах ничего особенного не сказала. НИИ «Пандора». Подобное название может означать что угодно – от парфюмерии до бактериологического оружия.
– На четвертый этаж и направо, – наконец вернул документы охранник. – К профессору Гадюкину?
– Ага, – невнятно буркнул Попов. – А что?
– Да ничего… – как-то странно скривился охранник. – Удачи…
Начало как-то не слишком обнадеживает. Попов впервые пожалел, что отозвался на это объявление. Однако деньги нужны позарез, а заплатить обещали щедро.
До следующей зимы еще далеко, до этого времени нужно на что-то жить…
Изнутри загадочный институт оказался ничуть не симпатичнее, чем снаружи. Сплошь белый кафель, запах хлорки и мертвая тишина. Ее нарушает только тихое жужжание двух автоуборщиков, равнодушно надраивающих и без того стерильный пол. Их оператор на миг поднял глаза от эль-планшетки, не обнаружил в пришедшем ничего интересного и вернулся к своему занятию.
Здесь, внутри, охраны не заметно. Но десятки камер наблюдения по-прежнему не отрывают от Попова холодных взглядов. Можно не сомневаться – стоит этому электронному Аргусу заметить хоть что-нибудь предосудительное, эти пустынные коридоры в момент заполнятся сердитыми дядьками с большими пушками.
Найти кабинет профессора Гадюкина оказалось не слишком сложно. Во-первых, потому что «кабинет» обернулся огромным комплексом, занимающим почти половину этажа – при всем желании мимо не пройдешь.
Во-вторых, на двери написано: «А. М. Гадюкин».
– Можно?… – постучал Попов, почему-то гадая, как расшифровываются инициалы. Александр Михайлович?… Анатолий Матвеевич?… Антон Моисеевич?…
– Фамилия? – скучающе отозвалась секретарша, неохотно сворачивая эль-планшетку.
– Попов.
– Секунду… да, вам назначено. Вы ведь по объявлению?… В ту дверь.
– Да, я по объявлению… но я… я бы хотел… – замялся Попов. – Я бы, собственно… сначала… уточнить… узнать…
Секретарша молча развернула эль-планшетку и отгородилась ею от докучливого посетителя. Попов несколько секунд постоял, но когда молчание стало совсем уж неловким, все-таки отправился туда, куда указали.
Там нашелся еще один коридорчик – совсем коротенький, заканчивающийся очередной дверью. Попов открыл и ее… и с трудом удержался от дикого крика. На него уставилась кошмарная харя – свиное рыло, десяток глаз разного размера, щупальца вместо волос…
И если бы еще всего одно! Нет, по меньшей мере двадцать жутких страшилищ! Словно очутился в ночном кошмаре!
Попов почувствовал, как ноги стали ватными, почувствовал, как от лица отхлынула кровь, и от души порадовался, что мочевой пузырь совершенно пуст – иначе конфуз был бы неизбежен…
Собственно, он до сих пор остался на ногах только потому, что еще не решил – сбежать ли ему или все-таки брякнуться в обморок? Рука сама собой полезла в потайной карман, но там, разумеется, оказалось пусто – до зимы-то еще далеко…
– Вы ко мне, батенька? – вдруг раздалось возле самого уха.
Голос прозвучал совершенно мирно, дружелюбно. Попов медленно повернул голову – ему добродушно улыбнулся седенький старичок, одетый в белый халат. Среднего роста, полноватый, румяный, на самой макушке – аккуратная лысина. Совершенно обыкновенный старичок.
Именно поэтому среди этого паноптикума он смотрелся наиболее сюрреалистически.
– Профессор Гадюкин? – с трудом выдавил из себя Попов.
– Правильно, батенька, правильно! – обрадованно затряс его руку старичок. – А вы ведь ко мне, да?
– А… да… а… а это… это что за?… – обвел свободной рукой творящийся кошмар Попов.
– Ох, простите, батенька, виноват! – расплылся в лучезарной улыбке профессор. – Забыл выключить, забыл! Ничего, не беспокойтесь, сейчас мы их прижучим!…
Залихватским ковбойским жестом профессор выхватил из кармана какой-то пульт и резко утопил одну из кнопок. Раздался тихий треск, и все чудища мгновенно испарились.
– Голограммы, и только-то!… – рассеянно отмахнулся Гадюкин, отвечая на немой вопрос Попова. – А ведь натуральные, а?… Перепугались чуток, батенька?
– Да я ж… япона мать…
– Да, да, все в первый момент пугаются, – закивал профессор. – Последнее слово техники, батенька…
Попов отер пот со лба. Ужасно захотелось хлопнуть дверью и уйти, даже не прощаясь. Шуточка Гадюкина ему совершенно не понравилась.
Но он вспомнил про обещанное вознаграждение, вспомнил о накопившихся счетах и все же сделал над собой усилие.
– Профессор, а что я должен буду… – начал он, но запнулся на полуслове. – Э-э-э, профессор?…
– Да, батенька? – дружелюбно посмотрел на него Гадюкин.
– Вы, кажется, одного выключить забыли… вон там, слева.
– Где?… А, нет, не волнуйтесь, это не голограмма. Это мой ассистент. Лелик, поздоровайся с гостем!
– Ар-га!… – прорычал Лелик.
Попов снова почувствовал, как кровь приливает к лицу. Ассистент Лелик, возможно, выглядел и не таким чудищем, как та свиная харя с десятком глаз, но отстает все же не слишком сильно. Горбатый, но исполинского роста – два с половиной метра, не меньше. Кожа грубая, шершавая, глазки крошечные, надбровные дуги странно искривлены, нижняя челюсть огромная, выдающаяся вперед, лоб скошенный, ноздри вывернуты, как у гориллы.
А бицепсы! Создается впечатление, что этот детина всю жизнь питался исключительно стероидами – до такой степени его раздуло во все стороны. Белый медицинский халат на Лелике смотрится исключительно нелепо – больше бы подошла шкура мамонта и дубина на плече.
– Не обращайте внимания, – ухватил Попова за локоть профессор Гадюкин. – Конечно, внешне Лелик не слишком привлекателен, и дикция у него немного неразборчивая, но, поверьте, это не ассистент, а настоящее золото! Лелик!
– Ху-Га?
– Настрой агрегат и проверь питание!
– Ры-ху, Ху-Га! – рявкнул великан, начиная копаться в переплетении проводов.
– «Ху-Га» – это он так меня называет, – смущенно улыбнулся профессор. – У бедняги язык, нёбо и гортань изуродованы – не может говорить членораздельно… Впрочем, к его речи быстро приноравливаешься – нужно только чуток тренировки, вот и все!… Сущие пустяки! Хотя вы-то вряд ли успеете, вы же у нас только до завтра… Ну так что, батенька, приступим? Время у нас не казенное!
– Профессор, я, собственно, хотел бы уточнить… нет, я, конечно, в общих чертах знаю, но все-таки… к чему приступим?…
– А вам что, не объяснили? – искренне удивился профессор. – Ну, батенька, у меня уж, простите, времени нехватка… Вот здесь вот подпишите…
– А что это? – машинально расписался Попов.
– Ваше обещание не предъявлять претензий, если в результате эксперимента вы станете инвалидом или скончаетесь… – рассеянно ответил Гадюкин.
– Что?!!
– Шутка! – хлопнул его по плечу профессор. – Просто ваше согласие на эксперимент. Не волнуйтесь, батенька, все совершенно безопасно. По моим расчетам, вероятность летального исхода составляет всего два процента… ну сами подумайте, что это за число – два процента?…