Три мудреца в одном тазу

 
Александр Рудазов
 
Три мудреца в одном тазу
 
Три мудреца в одном тазу
Пустились по морю в грозу.
Будь попрочнее старый таз,
Длиннее был бы мой рассказ.
Самуил Маршак
И явились в тот город трое волхвов из далеких земель, и пришли они к указанному месту, и свершили проскинезу, и преподнесли в дар золото, ладан и мирру. И самый старый и мудрый из волхвов рек благим голосом: – Э-э-э… а кто-нибудь помнит, зачем мы сюда приперлись?
 
Утраченный эпизод
 
Пролог
 
– Дуй, ветер! Дуй, пока не лопнут щеки!
– Чепуха! У ветра нет щек! Как может лопнуть то, чего нет?
– Это метафора. Ну, знаешь, говорят же, например: «пей, пока не лопнешь». Никто же не думает, что он и в самом деле лопнет?
– Кто «он»?
– Тот, кому говорят, само собой.
– Ну, даже не знаю… Когда я говорю «пей, пока не лопнешь», человек обычно так и делает. Помнишь, в прошлый раз?
– Да, тогда все стены забрызгало…
– Хррр-пс… хррр-пс-пс…
– Он опять уснул. Разбуди его!
– А?! Что?! Кто уснул, я уснул?! Я просто устал и прикрыл глаза!
– Ты храпел.
– Неправда. Я не храпел.
– Храпел, храпел, мы слышали.
– Храпел, точно храпел. Вот этот «хррр…» – это что было, если не храп? Ты храпел.
– Это от задумчивости. Когда я углубляюсь в раздумья, то всегда издаю… всякие звуки.
– Да, но обычно они звучат по-другому – «скрип-скрип». Ну знаешь, как от ржавых шестеренок. А в этот раз был явный «хррр…». Ты спал и храпел во сне.
– Я никогда не храплю. Это все наговор!
– Ты храпел, следовательно ты спал. Эрго!
– Что?
– Ну, это такое умное слово – означает, что я все убедительно доказал.
– Чепуха! Это слово значит совсем не это!
– А что же тогда?
– Э-э-э… не помню. А ты сам-то помнишь?
– Подзабыл. Но сейчас вспомню…
– Не вспомнишь, там страница вырвана.
– Где?
– В словаре, который ты листаешь. Думал, мы не заметим?
– Что-то меня знобит… Этот плед ужасно тонкий. А борода совсем не греет. Не вскипятить ли нам по кружечке чайку?
– Отличная идея! У кого сахар?
– Вот, у меня в кармане. М-дя уж, давненько я тут не убирался, столько мусора… Ну что, кипятим на счет «три»?
– Идет. Только не как в прошлый раз.
– Нет, как в прошлый раз нам совсем не нужно.
– Итак, раз… э-э-э… раз… э-э-э…
– Что такое?
– А какая цифра идет между разом и тремя?
– Ну, это просто! Сейчас вспомню… А на какую букву она начинается?
– Оставь ты эту цифру, давайте кипятить на счет «раз»!
– Отличная идея. Итак, раз!
…
– Ну и что это такое?
– Ну подумаешь, немного ошиблись, немного перепутали, с кем не бывает…
– Может, в книге ошибка? Помните, как в прошлый раз?
– А, это когда ты прочитал строчку задом наперед и на нас сошла лавина?
– Нет… хотя этот случай тоже подходит. Все-таки, почему чайник не вскипел?
– Не знаю. Может, опечатка?
– Или мы что-то напутали?
– А еще интересно, почему рыбы всплывают кверху брюхом… о, чуете, ухой пахнет!
– Да, и вода за бортом кипит… Это ведь не мы?
– Да мы-то тут при чем? Мы чайник кипятили, а не море.
– Раз уж все так удачно сложилось, предлагаю просто налить в чайник воды из-за борта.
– Но она соленая. Чай с сахаром – это хорошо, а чай с солью – это на любителя.
– Я не любитель.
– Да оставь ты этот чай, лучше ушицы похлебаем! Когда мы последний раз ели уху?
– Э-э-э… а на какую букву она начинается?
– Да выкинь ты этот словарь!
– Отдай!
– Отпусти!
– Отдай сюда!
– А ну, прекратите, молокососы! Дайте мне!
– Сам ты молокосос! Дай сюда!
– Не отдам, мое!
– А ну, прекратите! Я вам сейчас!… Вот вам!…
– Ну и что это такое?
– Пробоина в днище.
– Днище? А что такое «днище»?
– То, на чем ты сидишь, старый идиот!
– Хм-м, странно, я-то всю жизнь думал, что это задница… век живи, век учись…
– Чему можно научиться всего за век?
– Не знаю, лично я ходить учился дольше… кстати, до сих пор плохо получается. Интересно, в чем тут секрет?
– Да это просто поговорка.
– Поговорка?… Сейчас проверим… а где мой словарь?
– По-моему, утонул.
– Да нет же, вот он!
– Где?
– Да вот, у тебя в руке! Отдай!
– Хм-м, а мое днище промокло…
– Слушай, а у нас остались чистые пеленки?
– Нет, все извели. Этот старый идиот все время мочится под себя.
– Неправда, не все время! Только утром, вечером и еще иногда после обеда!
– Э-э-э… да я не про тебя, а про него.
– А, ну он-то почаще, да… Пьет много.
– Хм-м, а у меня и живот промок…
– Да ведь это лодка тонет!
– Тонет? Это как?
– Ну, вода входит через пробитое днище, а воздух уходит… на ее место. Скоро мы тоже утонем.
– Может, ее как-нибудь починить?
– А как чинят лодки?
– Лодка? Это что?
– Да, давайте сначала определимся, что есть лодка. Это фрукт, овощ, минерал или сумхотепель?
– Сумхотепель? Что такое «сумхотепель»?
– Не знаю. А разве есть такое слово?
– Это ты его только что произнес. Сам и скажи – есть ли такое слово?
– Хм-м, чайник утонул…
– Э-э-э… кто-нибудь помнит, что мы тут вообще делаем?
– Тонем, кажется. Лодка же прохудилась…
– Может, сделаем новую лодку?
– А мы сумеем? Разве для этого не нужно быть… ну, столяром, например…
– Я однажды разговаривал со столяром. Это считается?
– Думаю, считается. Ну что, на счет «три»?
– Э-э-э… а какая цифра…
– Нет, лучше на счет «раз». Итак, раз!…
– Ну и что это такое?
 
Глава 1
 
Чертанов облокотился на фальшборт, глядя на солнце, медленно опускающееся в воду. Удушающая жара спала, воздух наполнился вечерней прохладой, а шеф наконец-то перестал потеть.
Петр Иванович Колобков, работодатель Сергея Чертанова, отличался внушительным телосложением. Но не в смысле роста и уж тем более не в смысле бицепсов. Он удивительно точно соответствовал своей фамилии – невысокий, лысый и круглый, как шар. Крохотные глазки и ушки, носик-пуговка, коротенькие ручки и ножки – колобок, да и только.
Сейчас он умиротворенно опорожнял третью кружку пива, любовался закатом и время от времени перелистывал страницу детектива, купленного в предыдущем порту. Сергей до сих пор удивлялся, как шеф умудряется читать книгу на португальском, не понимая ни единого слова.
– Серега, ты чего там скучаешь? – весело окликнул его начальник. – Ком цу мир, переведешь мне эту ботву! Пивка выпьем!
Сергей только тоскливо простонал. Он любил пиво, но на суше, не на море. Прекрасно знал, что стоит ему принять хоть чуть-чуть, и желудок немедленно взбунтуется – организм Сергея искренне не понимал, как можно сочетать алкоголь и качку. Даже такую ничтожную, как сейчас. Это шефу хорошо – у него желудок луженый, он с малолетства тренируется.
– Все пьете, Петр Иваныч? – грозно нависла над блаженствующим шефом дама огромного роста. – Пьете и пьете, пьете и пьете… Да на вас уже костюмов нет – вон пузень какую своим пивом растянули!
– Матильда Афанасьевна, какое го… счастье! – неискренне заулыбался шеф. – А мы-то уже, грешным делом, наде… боялись, что вас за борт унесло! Вот бы радо… трагедия была бы!
Матильда Афанасьевна Сбруева, в девичестве Штуцерман, была ночным кошмаром шефа. Да и Сергей старался держаться от этой старой мымры подальше. Ибо Матильда Афанасьевна была Тещей с большой буквы – самим воплощением этого ужасного слова. Пожилая мадам отличалась телосложением самки носорога, примерно таким же характером и небольшими, но достаточно заметными усами. Зятя она люто ненавидела, считала, что он испоганил всю жизнь ее единственной доченьки, и портила ему настроение всем, чем только могла.