Нексус Эрдманна

 
Двенадцать
Эвелин Кренчнотид лежала на импровизированной кушетке у окна столовой. Она грезила, не оглушая холодного сквозняка, дующего из щелей окна, не замечая золотых и оранжевых листьев, пролетавших мимо стекол и падавших в крошечный внутренний дворик. В своем видении она шла по тропе, сотканной из света, и не слышала звука собственных шагов. Она двигалась навстречу свету, а где-то там, в этом сиянии, находился некто, кого она пока не могла ни видеть, ни слышать, но о ком она точно знала: он там есть. И она также знала, кто это.
Ее ждал тот, кто по-настоящему, подлинно и окончательно будет ее слушать.
Эл Космано корчился во сне.
— Он пробуждается, — воскликнула медсестра.
— Нет, — доктор Джемисон в очередной раз прошелся между рядами лежанок, санитарных каталок и тюфяков на полу, его лицо выражало усталость. — Некоторые из них проделывают это часами. Как только машина «скорой» вернется, отправьте этот ряд в госпиталь.
— Да, доктор.
Эл Их слышал, но не слушал. Он снова был ребенком и бежал сумеречными улицами домой. Там была его мама, и она его ждала. Дом…
Сцена была освещена так ярко! Видимо, рабочие включили все осветительные приборы на полную мощность — она стала сплошным светом. Анна Чернова ничего из-за этого не видела, не могла отыскать взглядом партнера. Ей пришлось остановить танец.
Пришлось остановить танец.
Она стояла потерянная, растворенная в свете. Публика была где-то там, в этом сверкании и сиянии, но она не видела ее точно так же, как Беннета и кордебалет. Хотя публику она все же чувствовала. Все эти люди были здесь, они светилисьтакже ярко, как сцена, и они были стариками. Очень, очень древними, такими же, как и она сама, и столь же не способными к танцу…
Она всхлипывала, закрыв лицо руками
Эрин Басс увидела тропу: та вела именно туда, куда — как знала Эрин — и должна вести: в глубь самой Эрин, в самую сердцевину ее сути, где находился Будда, где он всегда был и будет вовеки. Эта тропа света, завиваясь спиралью, вела в глубь ее личного бытия, которое было также бытием всеобщим. А вокруг — ликующие другие, которые были ею, так же, как она была всеми…
Резкий толчок, и она пробудилась в машине «скорой помощи», пристегнутая ремнями к ложу, а над ней склонился какой-то молодой человек:
— Мэм?
Тропа сгинула, другие пропали, тяжелый, плотный мир майи снова окружал ее, а в пересохшем рту ощущался металлический привкус.
Свет и туннели — куда это он, к черту, попал? Возможно, это бункер для испытаний атомных зарядов, вот только не припомнит он, чтобы бункеры так ярко освещались, и где тогда Теллер, или Марк, или Оппи? Впрочем, нет, Оппи над этим проектом не работал. Генри запутался, вот что — он просто растерялся…
А потом все стало на место.
Он пробудился, мгновенно вывернувшись из сна-который-не-был-сном в состояние полного осознания себя. Даже более того; его чувства сверхъестественно обострились. Он ощущал твердый лежак под спиной, подсыхающий след слюны на подбородке, созерцал невыразительность флюоресцентного освещения столовой. Он слышал, как катятся резиновые колесики медицинской каталки по синтетическому ковру, как гремят ножи, вилки и ложки в кухонной мойке. Он ощущал запах Керри, и даже не глядя в ее сторону, мог в точности описать положение ее тела, как она сидит около его кушетки в столовой Св. Себастьяна. А рядом сидит детектив Джерачи.
— Генри, — прошептала Керри.
Он отозвался:
— Оно приближается. Оно уже почти здесь.
Корабль прервал все контакты. Он никогда не встречался до этого ни с чем подобным. Недосущество не было одним целым
Составляющие его совершенно не унифицированные компоненты были рассеяны среди неупорядоченных и разнообразных частиц материи И частицы эти были чудовищно гетерозиготны В отличие от компонентов любого другого недосущества, которое корабль когда-либо обнаруживал, направлял и наставлял и которым в конечном счете, становился. Все другие недокорабли на материальном плане бытия существовали как единое целое, поскольку они были схожими по всем параметрам. Эти тоже были схожими состояли из одинаковых физических частиц и подчинялись одинаковым физическим процессам, но где-то что-то пошло не так, совершенно неправильно, и из этой однородной материи так и не развился единый разум. Эти существа были дисгармоничны. Они использовали насилие, один против другого.
Возможно, если принять их в себя, они сумеют использовать насилие и против самого корабля.
Однако корабль не мог умчаться прочь и оставить их. Они уже начали изменять пространство-время в своем ближайшем соседстве. Когда их слияние продвинется дальше, новое существо сможет стать мощной и опасной сущностью. И что она натворит?
Корабль размышлял, испытывая ужас и отвращение при одной только мысли: возможно, окажется необходимым уничтожить то, что должно было бы стать неотъемлемой частью его самого.
 
Тринадцать
Джейк Дибелла схватил распечатки с такой силой, что скомкал плотную бумагу. Лежащий на кушетке Генри Эрдманн нахмурился при виде этого малого акта вандализма. Керри сидела рядом, придвинув кресло так, чтобы иметь возможность держать Генри за руку, а детектив Джерачи из департамента полиции стоял у Эрдманна в ногах. Какого черта он вообще здесь делает? Дибелла тоже этого не понимал, но был слишком переполнен другими мыслями, чтобы озаботиться этим более чем на долю секунды.
Керри — Генри:
— Я все же думаю, вам следует отправиться в больницу!
— Не собираюсь, так что забудь об этом.
Старик пытался сесть прямо. Керри следовало бы его остановить, но Джерачи предостерегающим жестом мягко положил ей руку на плечо. Показывает, кто здесь главный, подумал Дибелла.
Генри:
— Но почему в Св. Себастьяне?
Тот же вопрос, что задала чуть раньше Керри. Дибелла:
— У меня есть гипотеза. — И сам отметил, как странно звучит его собственный голос. — Она основывается на факте, который заметила Керри, что никто моложе восьмидесяти не был… Если к Земле действительно приближается какого-то рода сверхразум… то есть…
Джейк не мог продолжать. Звучало слишком глупо. Но было также и слишком реально.
Но, очевидно, Генри Эрдманна не пугали ни глупость, ни реальность — что, как кажется, в последнее время стало Одним и тем же. Он только уточнил:
— Вы хотите сказать, что это приближается только потому, что «сверхсознание» проявляется только среди стариков, а их сейчас стало больше, чем когда-либо?
— Впервые в истории количество живущих людей старше восьмидесяти превысило один процент от всей популяции. Сто сорок миллионов человек во всем мире.
— Но это все еще не объясняет, почему это началось здесь. Почему с нами.
— Бога ради, Генри! Где-то же это должно начаться!
Тут детектив Джерачи по-настоящему поразил Джейка Дибеллу.
— Все бифуркации локализуются в одной точке. Когда-то одна двоякодышащая рыба стала дышать больше легкими, чем жабрами. Когда-то один пещерный человек изобрел топор. Всегда имеется одна-единственная точка — нексус, [14] в которой зарождается нечто новое. Возможно, этим нексусом являетесь вы, доктор Эрдманн.
Керри вывернула шею, чтобы посмотреть на Джерачи.
Генри тяжело выговорил:
— Возможно. Но я ведь не один такой. Я не был главным источником энергии, которая сбила самолет. Я был всего лишь одной из параллельно подключенных батарей.
Научные аналогии успокаивают Эрдманна, подумал Дибелла, страстно желающий, чтоб нашлось хоть что-то, что бы утешило его самого.
Керри заявила:
— Думаю, в деле с изъятием ожерелья Анны Черновой из сейфа спусковым крючком послужила Эвелин.