Приключения юного Хаггарда
Ицек видимо совершенно потерял голову от ужаса, его охватившего, как только он попал в свой же лабиринт смерти, и не видел очевидных вещей, что никаких пираний во рве нет, и что масло имеет комнатную температуру, что нет никаких змей, и ножи над ним не мелькают, и он продолжал лихорадочно бежать к финишу, не замечая ран на руках и ногах, и когда увидел заветную дверь — выход, он совершенно обезумел и попался в самим же придуманную ловушку!
Когда до финиша оставался какой–то там метр, пол под тяжестью тела Ицека провалился, и несчастный упал прямо в мелкий бассейн, наполненный концентрированной соляной кислотой…
Его смерть была ужасна, а каково было бедным рабам смотреть на это зрелище на протяжении всей своей жизни, зная, что завтра он может оказаться на его месте?!
Джон Хаггард отвернулся от экрана, на котором завывало то, что еще оставалось от Ицека Леви, и подумал, что вот и он отдал приказ казнить человека…
— Мой мальчик, не расстраивайся, это всего лишь несчастный случай! — успокоил его Билли Бонс, которому самому было не по себе. — Мы же не принуждали действием его бежать через этот лабиринт, тем более он был выключен, а уж зачем он полез в бассейн с кислотой, который сам наверное наливал, я и не знаю! Вообще, это можно даже квалифицировать, как публичное самоубийство! — но увидев, что Джон его почти не слушает, сказал вслух самому себе. — А если бы он добровольно не залез в бассейн с кислотой, то я наверняка его влёт грохнул бы и заработал бы себе на старости лет судимость, за нарушение дисциплины, за невыполнение приказа и за вмешательство во внутрисемейные разборки!
— Наша Галактика
— окрестности планеты № 00093295-ABCWLMCF‑00041945–00929867 «БОНЖУР»
— ударный крейсер «Энтерпрайз», замаскированный под торговый сухогруз «Неуловимый Джо»
— капитанский мостик
— 17 сентября … года
— пятница
— 21:07:56
Прежде чем закончить этот трудный, мягко говоря, день, было решено провести последнее совещание, на котором присутствовали: капитан Блейк, Билли Бонс, Джон, командор Вилли Бонс и м-р Хаггард (оба последних присутствовали визуально).
— Что будем делать с планетой БОНЖУР? — начал совещание м-р Хаггард. — А главное, как поступить с её «несчастными» рабами?
Обозначенная проблема была сизифова, и все основательно задумались.
Первым подал мысль командор Вилли:
— Я предлагаю всех детей с одного года до пяти лет, пока их не испортили, вывезти в специальные интернаты и по возможности окружить их заботой и лаской.
— Правильно, — согласился м-р Хаггард и посмотрел на сына. Тот в знак согласия кивнул, но поинтересовался:
— А что делать с грудничками?
— Им нужно быть при матерях, а с ними уже проблемы сложней, — ответил ему командор Вилли и развил свою мысль. — Я вообще считаю, что всех рабов надо изолировать на два поколения от внешнего мира, чтобы не разнести их заразу по Вселенной.
— Из тюрьмы в концлагерь? — уточнил Билли Бонс.
Все усиленно стали соображать, но тут подал голос Джон Хаггард:
— Я предлагаю отдать им в пользование всю планету БОНЖУР, они её строили — вот пусть и пользуются, — и добавил. — Это будет справедливо!
Народу на это нечего было возразить, но стали возникать щекотливые вопросы.
— А кто ими будет управлять? — стал рассуждать вслух капитан Блейк. — И главное, кто их будет перевоспитывать?
— Я предлагаю назначить управляющим уважаемого Абрама Леви, — предложил Джон и вопросительно оглядел присутствующих.
Всем понравилась эта мысль, и тут же был вызван вышеназванный Абрам. Тот, узнав, что ему предлагают, согласился, но с условием:
— Моим советником должен быть Моисей Давыдович, я без него не справлюсь.
Задачку он поставил непростую, но м-р Хаггард нашел приемлемый выход:
— Только без изменения меры пресечения!
Абрам хоть и покоробился, но согласился.
М-р Хаггард оставлял на планете эскадру ударных крейсеров для её защиты и обеспечения порядка, а чтобы управлять слишком уж законопослушным теперешним населением, было решено использовать перепрограммированных роботов–охранников, благо к ним все давно привыкли и будут беспрекословно слушаться. Как дальше пойдут дела в перевоспитании рабов (что практически невозможно, да и никто не собирался этого всерьез делать, достаточно было заставить их жить по новым справедливым законам, чтобы их вновь появившиеся дети не были рабами и не имели дурных привычек своих родителей, а уж их дети, возможно, будут полноценными гражданами Свободного мира!), покажет время, и если понадобится помощь ХДК, то они её получат.
Закончив на этом совещание, наши друзья разошлись по своим личным и служебным делам (а м-р Хаггард и командор Вилли просто выключили связь), пожелав Джону счастливой брачной ночи, чем окончательно испортили тому настроение.
Джон конечно после пережитого сегодня не имел особых претензий к своей юной жене, тем более её отец оказался не такой уж скотиной, как выглядел в жизни, но идти и заниматься любовью с практически незнакомой девушкой, да еще после всего услышанного и увиденного, было выше его сил, и он не знал, что ему делать.
Видя нерешительность на лице своего подопечного, Билли Бонс дружески его обнял и дал мудрый совет:
— Ты бы пошел и успокоил Сару, небось, места себе не находит, — сказал он. — А переспать с ней ты всегда успеешь, никуда она от тебя не денется! (Это он, подлец, намекал на злосчастный пункт кабального брачного контракта!)
Джон нашел разумными его доводы и в соответствии с мудрым советом пошел к себе в каюту.
Сара лежала ничком на небезызвестной джоновой постели и в голос рыдала. Джон присел рядом с ней и слегка тронул её за плечо.
Сара, не прекращая рыдать, подняла к нему голову и, еле выговаривая слова, простонала:
— Ты теперь будешь меня ненавидеть всю жизнь! — и опять уткнувшись лицом в покрывало, прорыдала. — И правильно сделаешь!
Джон повторно погладил её по плечу и внятно, чтобы она услышала сквозь плач, «успокоил» её, так сказать, добрым словом:
— Прекрати увлажнять мое покрывало и валяться здесь в неприличной позе!
Сара была воспитана в строгости и послушании — замечание старших (по званию) было для нее закон, и она беспрекословно поднялась и села, но плакать не перестала. Джон достал кружевной носовой платок и, промокнув ей глаза, по–отечески высморкал её.
Сара, не ожидавшая такого внимания, перестала плакать и удивленно посмотрела на него, с чего бы это?
— Ты ни в чем не виновата, — пояснил свои действия он, — и твой папа не настолько уж виноват, чтобы тебя так сразу и ненавидеть.
Сара, ничего не понимая, практически прекратила всхлипывать и стала ждать, что будет дальше.
Джон при помощи бортового компьютера показал ей последние минуты давешнего совещания и связал её с Давыдовичем, которого уже к этому времени перевезли на планету и посадили, как и обещали, можно смело сказать, в царские апартаменты.
Рабе Моисей сидел весьма довольный в шикарном кресле у камина и задушевно беседовал с Абрамом Леви за чашкой хорошего кофе.
Увидев молодых уже возле постели, он несказанно обрадовался и затряс пейсами:
— Дорогая моя доченька! Любимый мой зятек! Я так за вас рад! И вот, уважаемый Абрам Семеныч тоже радуется вместе со мной! — и гнусаво запел. — Цаги–цаги, траам–траам!
Видя, что у Сары на лице застыл немой вопрос, уважаемый Абрам Семеныч толкнул его в бок, прервав таким образом виртуозное исполнение еврейской народной песни, и напомнил ему, что надо дать дочке отеческое напутствие. Моисей нисколечко не обиделся и выдал речь:
— Доченька, слушайся во всем своего мужа и будь покорна и люби его, как ты всегда слушалась своего любящего тебя папочку Моисея! Да прибудет с вами Великий Господь Бог! — и опять затянул свое. — Цаги–цаги, траам–траам!