Филофобия (СИ)

— по какому ты к нам поводу Кирилл?
Спросила учитель с предвкушенной улыбкой обольстительницы рассматривая Барковского.
— я не займу у вас много времени. Просто в нашем классе проблемка образовалась. мы по случаю окончания третьей четверти, пусть и не для нас, решили организовать поездку в Альпы. Хотим прокатиться на горных лыжах и сноубордах. У нас много недавно отказались в связи с неотложными делами или болезнью… в общем места уже оплачены. Мест всего три. Кто хочет поехать?
Все сразу загалдели, поднимая руки уговаривая Барковского записать именно их. В классе поднялся жуткий шум. Я раздраженно скрипнула зубами от жутких воплей одноклассников. Конечно хотели все. Кто откажется от такого счастья?
Я! Я! И только Я!
Мажористый класс где обитал Барковский всегда отличался тем что организовывал различные веселые вечеринки и мероприятия для класса по различным поводам, а бывало и без них. Они даже отпрашивались у учителей на недели или и того две. Учителя же в свою очередь были не против. Какая им собственно разница? Мажоры же платят! А как говориться: любой каприз за ваши деньги!
У нас такой роскоши не было! Кто мог себе такое позволить? Разве что Карина из нашего класса. Она вообще-т никогда ее была в нашем классе, но что-то случилось и ее перевели. То ли папа за что-то наказал, то ли Барковский так ее от себя отодвинул. Он может. Это в его власти. Он самый главный в школьном самоуправлении, а потому и самый властный из всех учеников.
Вот именно так нами, простым народом правит зажравшаяся ячейка общества. Да-да…
— итак! Ладно! Я в принципе этого и ожидал. Значит так, я закрываю глаза и проходя по партам тыкаю в троих из вас любых попавшихся. Те поедут с нами.
Все весело начали переговариваться. Кто-то шептал о том, какой Кир классный. Я же скатилась со стула под парту, чтобы меня не коснулась такое счастье.
— так тихо! — прикрикнул Кир закрывая глаза — судьба трех из вас сейчас решается!
Он начал ходить между рядов выбирая людей. Я скрылась под партой и теперь со стула торчала только моя голова.
он выбрал девушку (не знаю, как ее зовут), какого-то парня (тоже не знаю имени). Я достала телефон и разблокировав его начала лазить по всему чему можно, как вдруг по моей голове кто-то постучал.
— себе по башке постучи дятел!
Я поправила на голове волосы, не отрываясь от телефона. Ненавижу, когда меня трогают!
— дятел хочет знать, чем таким незаконным занималась моя гусеница под столом.
В классе поднялся дикий ржач. Я выглянула из-под стола и посмотрела наверх, где стоял Барковский.
— чего тебе болезный?
Сколько раз можно ему говорить!? Ненавижу, когда мое пространство нарушают! Снаружи я выглядела возможно спокойно, но внутри бушевало пламя ненависти и сильной злости.
— ты третья. Я в список тебя добавил. Через два дня подходи к школе.
я с непониманием посмотрела на него. Видимо из моей головы вылетело причину его здесь присутствия, но, когда я поняла, что он имел в виду, во мне все взревело от противоречия. Да как он…! Как он посмел!?
Я вскочила со стула и хотела кинуться за придурком, но он быстро скрылся за дверью, предчувствуя беду на одно место.
Я, обидевшись на весь мир села обратно на стул сложив руки на груди. Паразит! Убить его за такое мало! На перемене срочно подойду и все ему выскажу. Чтобы вычеркивал меня из своего списка!
На меня как-то странно косились одноклассники. Они редко, когда видели, чтобы я с кем-то общалась. Да ещё и на таких повышенных тонах. Они привыкли что я нелюдимая и отстраненная социопатка. Скорее кошка, которая гуляет сама по себе.
По окончанию урока я бегом выскочила из класса и хотела помчаться в сторону, где вроде бы должен проходить урок у одиннадцатого класса, чтобы настучать Барковскому по башке и заставить его вычеркнуть себя из списка, но меня окликнули. Я обернулась и увидела старосту нашего класса.
— тебя Елена Петровна вызывала в кабинет.
— зачем?
Она лишь безразлично пожала плечами и вышла из класса.
Елена Петровна — наш социальный педагог. я не понимаю зачем я ей понадобилась… она раньше никогда меня к себе не вызывала. Я добралась до ее кабинета со смешанными чувствами. Я не понимала, чего от нее ожидать. Я вроде ничего не сделала. С чего бы ей обращать на меня внимание?
Я, собравшись с мыслями, постучалась в дверь, затем немного приоткрыв дверь просунула туда голову.
— звали.
Елена Петровна оторвалась от монитора компьютера и посмотрела на меня.
— конечно Настя, проходи. Присаживайся.
Я прошла в кабинет и села на стул стоящий у стола Елены Петровны.
— и так Настя, ты наверно уже знаешь, что ты являешься вторым организатором выпускного бала. До него осталось совсем немного. Надо…
— извините, что перебиваю, но я не знала, что я организатор. кто меня назначил?
А зачем я собственно спрашиваю, и так зная ответ?
— Кирилл Барковский. Кто же еще может назначить, как ни главный и лучший представитель нашей гимназии?
— действительно.
Вполне спокойно ответила ей я, но в мозгах уже представляю, как отрываю этому представителю голову. Опять подстава!
— дак вот. Мне нужен ваш план работы или организации.
— извините еще раз, но Кирилл не сообщил мне о моем назначении. Я ничего не знаю, но сейчас мы с ним во всем разберемся. Вы не подскажете, где сейчас он?
— в актовом зале должен быть.
— спасибо.
Я выскочила из кабинета и быстрым и воинствующим шагом спустилась на второй этаж и пробежав по коридору, вломилась в актовый зал.
Барковский стоял на сцене и общался с каким-то пожилым мужчиной похожего на какого-то профессора.
Я, не обращая ни на кого внимания, забралась на сцену и подбежав к Киру, толкнула его в грудь. Он по инерции чуть отошел от своего места.
— ты самое ужасное и невыносимое существо не планете! Да ты блин такой урод моральный! Кусок идиота! Ты хуже, чем… чем…
— кактус?
подсказал мне профессор с недоумением рассматривая меня.
— кактус! Вонючий, жуткий, тупорылый кактус! Кто дал тебе права решать все за меня!? Альпы!? Организация!? Да пошел ты знаешь куда!? В….
— Веник?
Снова подсказал дядечка.
— Веник!!!
Подтвердила по инерции его слова я. Потом немного опомнившись я поняла, что во время тирады я настолько увлеклась, что даже не заметила его слов. Щеки тут же окрасились в красный.
— закончила бомбить страшилка?
Кир все с той же теплой, выводящей меня из себя улыбкой смотрел на меня. Рожа прямо ангела! С безумными бесами в просверленной башке…
Барковский вежливо попросил у дяди на минуточку отвлечься и повел меня в сторону.
— ну прости меня за то, что не сказал про выпускной. Я не успел. Про Альпы… так получилось. Я уже внёс тебя в списки. Поздно. Еще раз прости…
— Бог простит! А я нет!
— да без Б. Пусть бог прощает. Главное, что ты теперь все равно никуда не денешься.
— это еще почему?
— потому что я уже оккупировал все твои входы и выходы. Тебе остается только идти по пути, который я для тебя выбрал.
— че за бред ты несёшь!? Вычеркивай меня из списков! В Альпы я не поеду! И ничего организовывать не собираюсь!
— ну тогда извиняй меня сразу потому что вычеркивать я тебя не собираюсь и уже не могу в любом случае. Организация в любом случае будет на тебе. Я посмотрел данные все одиннадцатиклассников и увидел, что ты самая безучастная из всех. Ты не делаешь ничего на благо школы. Моя задача подключать к работе на благо школы таких учеников как ты.
— я все равно никуда не поеду и участвовать нигде не буду! ибо такие вещи только я могу решать!
— тогда у тебя будут большие проблемы…
сообщил мне Кир. Он похлопал меня по плечу и удалился к этому дядьке попутно извиняясь за задержку.
Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Еще бы чуть-чуть и я бомбанула.
Ладно. Бог с ним. Я делаю то, что хочу или то, что считаю нужным. И все это мне совсем не нужно и не хочется. Никуда не поеду! И ничего делать не буду. Кто блин сказал, что Барковского надо слушать?!