Пленники (СИ)

— Противозачаточная. Выпейте, — он протянул мне таблетку, которую я послушно проглотила.
Дверь за моей спиной закрылась, и я осталась наедине со своими мыслями. Один только факт, что таблетку мне дал этот мужик, говорил о том, что этот козел заранее все спланировал до малейших мелочей. Все, что случилось, было задумано заранее. И я, как по нотам, сыграла уготованную мне роль. Случившееся было худшим из унижений, лучше бы он в очередной раз жестоко изнасиловал и избил меня, чем это.
Я потеряла бдительность и незамедлительно поплатилось за это. Как можно было расслабиться в компании человека, который мечтает сделать меня своей подстилкой? Сломить мою волю и превратить в послушную игрушку?
На душе было непередаваемо мерзко. За один единственный вечер он растоптал мою гордость и извалял душу в грязи. Никогда в жизни мне не было так стыдно перед собой. Я предала все свои принципы, отдалась своему насильнику, как какая-то шлюха. Господи! Как я могла?
Чтобы ни случилось, этого больше не повториться. Никогда и ни за что. Ни за что больше я не предам саму себя.
— Клянусь, — произнесла я сквозь слезы, что неконтролируемым потоком текли по щекам.
========== Глава 6. Криста. ==========
Сколько я уже созерцаю стену напротив? Ответа на этот вопрос у меня нет. Ночью я так и не смогла нормально уснуть, лишь легкая дрема иногда окутывала меня. От омерзения к самой себе буквально передергивало. Стоило только закрыть глаза, как память услужливо подкидывала образы прошлого вечера.
В мозг буквально въелись эти воспоминания. Эти ощущения. Ну, да, глупо отрицать очевидное, моему телу это понравилось. Адриан наглядно показал, что его руки могут приносить как боль, так и наслаждение. Но это все неважно, абсолютно ничтожно, ведь я ненавижу его. Ненавижу всеми фибрами души.
Ощущение грязи непередаваемым. Казалось, она проникла под кожу, и ее уже никогда не смыть, как и запах тела этого ублюдка. Он, похоже, специально приказал не выводить меня в душ, чтобы я не могла отмыться от этих воспоминаний. Как же я тебя ненавижу, Адриан Джонсон!
Сильнее я ненавидела только себя. За слабоумие, безволие и предательские реакции слабого тела, на поводу у которых пошла.
Как я могла хоть на мгновение забыть о том, кто рядом со мной? Как могла получать удовольствие в объятиях этого дьявола? Он был бездушной тварью, но отрицать наличие хитрости и ума было невозможно. Он намеренно это сделал, все продумал, ведь его задача - сломить мою волю, подавить сопротивление. Ведь люди, которые не любят и не уважают себя, считающие, что не заслуживают чего-то хорошего — слабые личности. Ими, как правило, легко манипулировать, легко окончательно подавить. И к своему ужасу, я понимала, что после произошедшего моя вера в себя и мое самоуважение сильно пошатнулись, дали трещину.
Ну, ничего. Теперь я буду осторожна. Он может, что угодно делать с моим телом, но я никогда больше не ослаблю душевные баррикады. Я больше не дам телу взять верх над разумом. Главное, не забывать, кто рядом со мной, помнить про его низость и жестокость, черпать силы в ненависти, которую я питаю к этому ничтожеству.
Со скрипом дверь отворилась, и я увидела объект своих невеселых мыслей. Мужчина окинул меня похотливым взглядом и произнес:
— Раздевайся.
Что? Возмущение лишило меня дара речи. Он совсем охренел?
— Нет, — прошипела я.
Его брови удивленно поднялись. Несколько секунд он разглядывал меня, а потом сделал несколько шагов ко мне, вынуждая меня попятиться.
— Нет? — переспросил он. — Что значит, нет?
— А то и значит. Ты забыл, что я вчера тебе сказала? — я черпала силы в гневе и поэтому буквально выплевывала эти слова. — Так я тебе напомню, вчера был первый и последний случай, когда я что-то сделала добровольно для тебя. Я не твоя шлюха.
— Разве? — сощурил мужчина глаза, и температура в помещении упала на несколько градусов. — Ты именно моя игрушка, моя рабыня. И все будет так, как я захочу.
От его слов волосы вставали дыбом, потому что это было правдой. Мне нечего было противопоставить ему. Нечем ответить. Я пленница в этом подвале, и он сильнее меня физически. А самое мерзкое, я лично дала ему повод считать, что он близок к победе.
— Я никогда не стану твоей рабыней. Не надейся, — произнесла я, и, к моей злости, в голосе было меньше уверенности, чем я хотела.
— Пожалуй ты права, — задумчиво произнес он, — Тебе далеко до этого. Слишком непокорна, а я слишком добр. Я покажу тебе, что значит быть рабыней.
С этими словами он вышел из комнаты, громко хлопнув железной дверью. Я же стояла у облезлой стены, силясь понять, что сейчас это было. Одно было совершенно очевидно, ничего хорошего ожидать не стоит.
Он слишком добр? Он серьезно? Этот урод превратил мою жизнь в ад, отобрав, лишив меня всего, что было мне дорого, и называет себя добрым? А что значит, он мне покажет? Не знаю, единственное, в чем твердо уверена, хорошего ждать не стоит.
Чем дольше я ждала, тем сильнее предательский страх овладевал душой. В голове пролетали десятки вариантов развития событий, и все они были ужасны. Ну почему все это случилось со мной?
Усилием воли я подавила слезы, закипающие на глазах, и продолжила ждать. Когда я услышала звук открывающейся двери, напряглась всем телом, но вместо Адриана в комнату вошел уже знакомый молчун. Он поставил на койку пакет и сказал:
— Надень это.
В пакете были джинсы, свитер, куртка, кроссовки и даже нижнее белье! Полный комплект одежды и вся моего размера. Что он задумал? Тут в груди вспыхнула безумная надежда, может, ему надоело тратить на меня время, и он решил меня отпустить?
Подбадривая себя такими мыслями, я быстро натягивала вещи и когда полностью оделась, было чувство, будто я заново родилась! Как же давно я не носила нормальной одежды. Все эти дни весь мой гардероб составлял один единственный халат, который давал слишком слабое чувство защищенности.
— Я все! — крикнула я, подойдя к двери.
Она тут же открылась, и я опять увидела этого молчуна. Мы вышли в знакомую гостиную и остановились, мужик стоял, и мне пришлось остановиться и чего-то ждать. Вскоре появился Адриан собственной персоной.
— Пошли, — коротко бросил он мне.
Мы вышли из дома, и от свежего, чуть морозного воздуха у меня закружилась голова. Как же я соскучилась по свежему воздуху. Меня захлестнула чистая радость. Когда волна моего восторга улеглась, я стала глазами изучать окружающее меня пространство, в надежде бежать.
— Можешь и не надеяться улизнуть, — усмехнулся мой тюремщик, видимо заметив, как я оглядываюсь. — Периметр дома надежно охраняется, и даже если бы ты каким-то чудом сбежала, то спрятаться от меня в моем же городе невозможно.
Его слова разбивали в прах надежды. Убежать у меня не получиться, отпускать он меня не намерен. Так зачем он меня так одел? Куда мы направляемся?
Вскоре мы подошли к черной машине, марку которой я не рассмотрела, не сомневалась лишь, что она как и все вокруг безумно дорогая. Усадив меня на переднее сидение, Адриан сел за руль. Мы выехали за пределы его участка и устремились куда-то прочь от города, в пугающую темноту ночи. В машине царила звенящая тишина, которая действовала мне на нервы.
— Куда ты меня везешь? — нервно спросила я.
— Скоро сама все узнаешь, — ответил мужчина, бросив на меня взгляд из-под ресниц.
Такой ответ меня не устраивал. Более того, он меня пугал. Может, он решил увести меня подальше от людей и грохнуть где-нибудь в лесу? Страх окутал меня, словно невидимый кокон. Я не хочу умирать!
К моему небывалому облегчению, мы в итоге подъехали к небольшому, двухэтажному особняку непримечательного вида. Машина заехала на территорию, и я заметила в темноте людей вдоль забора. Охрана. Причем, скорее всего серьезная. Так же молча мы вышли из машины, и я покорно засеменила за Адрианом, понимая, что бежать мне не удастся. Когда входная дверь распахнулась, моему взгляду предстал здоровенный амбал, двух метров росту. Когда он увидел Адриана, его лицо приняло настолько раболепное выражение, что меня затошнило. Мы зашли внутрь и попали в небольшой, скромный холл. Слышалась слабая музыка, которая, судя по всему, доносилась из-за закрытых дверей. Примерно через минуту одна из них открылась, и к нам вышел мужчина лет тридцати с лишним. Голова его была гладко выбрита, глаза напоминали маленькие бусины, это в купе с лишним весом и маленьким ростом придавало ему схожесть с жабой. Фу.