Леди не движется
– Нет, – почти испугался Йен Йоханссон, – на Танире – первое такое убийство за пять лет. У нас и эльфов-то мало, а гражданин вообще один – вот этот самый. Так получилось, что я встречал его при жизни. Если про кого и хочется сказать «приличный человек», это про него. Месяц назад он приходил в отдел продлить лицензию на оружие, и я немного поговорил с ним.
– Он носил пистолет? Зачем?
– Не-ет. У него было два охотничьих ружья. Каждый год летал в отпуск на Кангу, к бывшему хозяину, а тот на охоте помешан.
В следующие несколько минут я узнала довольно много об убитом эльфе. Оперативная информация поступала Йоханссону и Крюгеру параллельно, но если Крюгер скорее удавился бы, чем подбросил мне хоть одну зацепку, то молодой криминалист проводил замеры и ровным тоном пересказывал, что к нему сейчас пришло на чип. Негромко бурчал себе под нос, а я слушала.
Эльфу было сорок два года, родился на Кангу в поместье лорда Рассела, с двадцати пяти – гражданин, женат на китаянке, трое детей. Федеральный служащий, работал стюардом на пассажирском лайнере второго класса, линия «Танира – Эверест – Кангу». Нареканий по службе не имел. Жил в Китайском квартале, в отдельном доме, водил машину. Китайцы редко страдают ксенофобией, и это одна из причин, почему эльфы предпочитают жить среди них. Другая – разумеется, анатомическая. Средний рост эльфа пять футов, и пусть у него есть все, что полагается самцу, это все-таки очень миниатюрный мужчина. Про эльфиек и говорить нечего. Среди рослых наций они чувствуют себя неуютно.
Убитый слыл мирным существом, благожелательным, учтивым, что для эльфа норма. Считался образцовым семьянином, что, опять же, для эльфов в порядке вещей. Имел хобби – увлекался каллиграфией. Вот это для эльфов большая редкость, они равнодушны ко всем видам живописи и литературы, предпочитая им гимнастику и йогу. Блестяще владел федеральным английским и китайским языками. Никто и никогда не слышал от него эльфийского кваканья. Звали его Джон Смит, он уверял, что эльфийского имени не было, сразу назвали человеческим.
Действительно, «приличный человек» и прямо-таки столп общества. Попасть на госслужбу трудно, нести ее год за годом вовсе не подарок. Да, тебе будут платить «хардами» – твердой федеральной валютой, тебе положены льготы, тебя ждет отличная пенсия. Но вот для примера один маленький штришок: жить и работать придется строго по единому федеральному времени. Частные компании могут привязывать свой график к световому дню, а ты забудь об этом на ближайшие полсотни лет, а то и семьдесят. И гордись: без таких, как ты, у нас все развалится. Вон как полицейские гордятся: а что им еще остается. Транспортник Джон Смит тоже гордился, наверное…
Со своей стороны, ради поддержания беседы я поделилась с Йоханссоном несколькими сплетнями о высшем полицейском руководстве – все годичной давности – и указала на две пропущенные им детали, которые могли сыграть роль в расследовании. А могли и не сыграть. В любом случае, поскольку эльф не наш клиент, мне без надобности их утаивать.
Август, конечно, заметил, что я выуживаю информацию, но виду не подал. Он никогда не подает виду. По-моему, не может, хотя кто его разберет? Зато он старательно отвлекал Крюгера. Говоря по чести, особо напрягаться ему не пришлось: Август просто навис над собеседником, держа руки в карманах и раскачиваясь с пятки на мысок. Жуткая привычка. Особенно при его данных: рост полных два метра, вес больше центнера. Крюгер от него глаз отвести не мог, как загипнотизированный. Но Август немного передавил, и добыча опомнилась: до старшего эксперта наконец дошло, что, пока с ним беседует инквизитор, ассистент инквизитора болтается вне поля зрения. И наверняка замышляет что-то неположенное. Или уже вытворяет. Крюгер повертел круглой головой – всегда удивлялась, как он ухитряется это делать, при полном-то отсутствии шеи, – заметил меня, пришел в ярость. Но сдержался. Подозвал криминалиста, глядя на меня так тяжело и пристально, что я подошла тоже.
– Ну и к каким выводам вы пришли, уважаемая госпожа ван ден Берг?
А потом он хочет, чтобы я к нему хорошо относилась. Крюгер всячески показывает, что ему на меня наплевать – вздумай я бросить профессию и никогда больше не попадаться ему на глаза, он будет только рад. Но я-то вижу правду. Как конкурента, он меня не выносит. Но почему-то, вызывая в управление для очередной ссоры, никогда не забывает положить конфетку к стандартной чашке кофе.
Я терпеть не могу полный вариант своей фамилии. Строго говоря, это фамилия моего бывшего мужа. Максимиллиан ван ден Берг, князь Сонно, упасть не встать. Я вышла за него в восемнадцать, совершенно потеряв голову, но через несколько месяцев отрезвела и подала на развод. Нет, господа, этот брак вовсе не был для меня рядовым приключением. И сколько слез я пролила, тоскуя по Максу, знает только моя казарменная подушка. Но жить с ним невозможно. А фамилия… Я всем говорю, что пришлось бы менять слишком много документов, а мне других хлопот хватает. Но иногда ловлю себя на мысли, что оставила фамилию на память. Тем более что при разводе я отказалась от каких-либо имущественных претензий, чем оскорбила Макса до глубины души, – я не взяла даже те украшения, которые он мне подарил.
– Зачем вам мои выводы, старший эксперт Крюгер, вы ведь уже решили, что это «серийник», – сказала я подчеркнуто обиженно.
Август отвернулся. Он не любил, когда я начинала «играть женщину». А я вовсе и не играю, я и есть женщина, если кто забыл.
– А вы, конечно, думаете иначе. – Крюгер ощерился, что должно было служить предупреждением, по его мнению. Мол, не берите на себя много, сударыня, здесь моя территория, и я тут главный.
Крюгер, напротив, очень любил, когда я «играла женщину». Как многие излишне маскулинные копы, он делил мир на две половины – мужскую и женскую. Он никогда не высказывался за то, что женщина должна знать свое место, – он просто не понимал, как строить общение с «парнем в юбке». Женщина может заниматься чем угодно, но при этом должна быть женственной, вот как он считал. Все бы ничего, но Крюгер путал манеры с манерностью, скромность с жеманностью, а женственность с капризностью.
– Почему же? – Я пожала плечами. – Вполне допускаю, что вы правы. И могу даже сообщить кое-что о вашем серийном убийце. Это женщина, ростом около пяти с половиной футов, громадной физической силы, и у нее есть любовник-эльф.
Август удостоил меня короткого взгляда искоса.
Крюгер вытаращил глаза:
– Это… это еще почему?!
Ну, издеваться так издеваться, лишь бы не переиграть.
– Потому что тело сюда принесли вдвоем. Человек и эльф. Человек оставил клочок одежды на скобе контейнера. Это очень дешевая ткань, люди, которые носят такую одежду, не могут позволить себе содержать слугу-эльфа. Значит, человека и эльфа связывают другие отношения, но столь же крепкие, раз эльф взялся помогать в убийстве своего единокровца. Придумайте еще какую-нибудь причину, кроме верности господину или плотской связи, которая могла бы толкнуть эльфа на осознанное преступление.
Крюгер опешил и задумался. Потом спохватился и выжидательно уставился на Йоханссона. Тот кивнул:
– Да, господин старший эксперт, я как раз хотел доложить, что обнаружил два явно эльфийских волоса.
– И они, конечно, не убитого.
– Нет. Убитый коротко стригся, как требовал устав транспортной службы, а эти волосы – обычной для эльфа длины. Убитый был в форме, он собирался заступать на вахту, и вряд ли он по дороге к космопорту встречался с единокровцем, который положил ему голову на грудь.
Крюгер тихо засопел и недобро зыркнул на меня. Ну кто бы сомневался, конечно, это мое дурное влияние: пару минут поболтала с парнем – и тот уже пытается блеснуть остроумием при докладе. Не удивлюсь, если сегодня Крюгер сочинит инструкцию: всему личному составу, обнаружив на месте преступления Деллу Берг, гнать ее взашей оттуда, даже если она жертва и ее вообще убили. Потому что она портит сотрудников.