Исчезновение

Дождь усилился, капли воды потекли по лицу Куинси. Он ухмыльнулся:
— Все так говорят.
* * *
Ярмарочная площадь Бейкерсвилла была поистине огромной. Куинси это знал — он уже побывал здесь в августе, желая насладиться очаровательной сельской ярмаркой с ее «чертовым колесом», скачками, торговыми павильонами и обилием палаток с мороженым. Теперь, сидя на корточках рядом с изваянием, изображающим гигантскую головку тилламукского сыра, он смотрел на раскинувшееся перед ним открытое пространство и чувствовал, как его покидает присутствие духа.
Во-первых, ярмарочная площадь занимала целую долину: это была бесконечная вереница абсолютно ровных полей, где устраивали праздничные шествия и продавали сладкую вату. Потом шли строения: главное двухэтажное здание с куполообразным верхом, с двумя гигантскими пристройками, каждая из которых делилась надвое: слева выставочный зал и зал для собраний, справа — коровник и маслобойня. И это было всего лишь начало. Позади этих обширных строений возвышались трибуны, находились ипподром и площадки для выгула лошадей, загон для скота и конюшня.
В это время года коровник служил закрытым теннисным кортом — рано или поздно игроки привыкали к всепроникающему запаху навоза. Соседнее крыло было переделано в каток, а выставочный зал снимали разнообразные организации для проведения банкетов.
Но попытки вернуть ярмарке вторую жизнь во время мертвого сезона никогда не имели успеха, и результат был налицо: четыре часа дня, а на стоянке ни единой машины.
Понадобится целый отряд, чтобы держать под наблюдением эту территорию. А может быть, два или три. Похититель удачно выбрал место, и Куинси впервые растерялся.
Возможно, виной тому был возраст. Или растущее осознание того, что слишком многое вышло из-под контроля. Что поимка преступника не всегда влечет за собой правосудие. Даже если присяжные признают убийцу виновным, их вердикт не воскресит погибшего ребенка и не подарит спокойный сон его родителям.
Куинси хотел одного — чтобы его жена вернулась. Он хотел сидеть в гостиной у камина и чтобы Рэйни читала книгу, прижавшись к нему. Чтобы он гладил плечо жены и видел, как отблески огня отражаются в ее длинных каштановых волосах. Чтобы им обоим было уютно и спокойно — так, как полгода назад.
Куинси хотел от жизни такой малости — и, ей-богу, не знал, суждено ли ему когда-нибудь все это вернуть. Для него счастье всегда было роскошью, а не гарантией.
Мак наблюдал за ним, ожидая указаний.
— Не вижу здесь полицейских, — наконец сказал он.
— Это всего-навсего значит, что они делают свою работу.
— Вы уверены, что люди Кинкейда здесь?
— Если он не прислал по меньшей мере нескольких человек, то проявил крайнее легкомыслие. Кинкейд, быть может, слишком самоуверен, но он не дурак.
— Может, нам выйти?
— Нет. Если нас не подстрелит похититель — тогда это сделают ребята Кинкейда. Они выполняют свою работу, и давай покуда им не мешать.
Куинси глубоко вздохнул и еще раз обвел взглядом территорию ярмарки.
— Главное здание чересчур на виду, — произнес он. — Из окон верхнего этажа прекрасно видно все, что творится внизу, а нам это ни к чему. Загоны также слишком велики, там негде спрятаться. Как и выставочный зал и зал для собраний. Эти помещения предназначены для того, чтобы вместить как можно больше людей, а не для того, чтобы там мог укрыться преступник. Так куда ему деваться? Он сам выбрал это место. Почему? Здесь есть что-нибудь из того, что ему нужно?
— Территория большая, ее трудно контролировать.
— Но это палка о двух концах. Чем обширнее территория, тем больше времени у него уйдет на то, чтобы войти и выйти.
Мак, кажется, уловил основную мысль и кивнул.
— Как и мы, он наверняка захочет спрятать машину. Это значит, что ему придется проехать внутрь. Но у него с собой заложник. Может, она способна идти сама, а может… — Мак запнулся, не решаясь закончить фразу в присутствии Куинси, но тот сделал это за него:
— А может быть, он понесет труп.
— Да, — негромко подтвердил Мак. — Может быть. И потому он наверняка захочет быть поближе к выходу — где-нибудь в доступном месте, которое тем не менее обеспечит ему надежное укрытие.
— Например, в главном здании, но мы уже отказались от этого варианта.
— Слишком на виду, — согласился Мак, — прямо на повороте с Третьей улицы.
— За этими постройками, ближе к ипподрому, есть целые поля, которые обычно служат парковками.
— Ипподром. — Мак задумался, и Куинси понял, что ему и молодому детективу одновременно пришла одна и та же мысль.
— Трибуны, — продолжал Мак. — Уйма места, где можно спрятаться…
— И одновременно выгодная позиция…
— Позволяет следить за перемещениями полицейских.
— И вдобавок недалеко от выхода, — заключил Мак.
А тут до Куинси дошло остальное.
— Эн-Эс не собирается идти пешком, — возбужденно сказал он. — Даже если преступник войдет на территорию где-нибудь вблизи трибун, ему придется пересечь несколько сотен метров открытого пространства, и его наверняка кто-нибудь заметит. Единственный способ — приехать на машине. Но посмотри, у парня все шансы вляпаться: одному Богу известно, в какую именно минуту полиция решит за ним погнаться.
Глаза у Мака расширились.
— Он использовал мотоцикл с коляской!
— Припаркованный в загоне, где никто его не заметит. Легко въехать, легко выехать.
— А если он наденет шлем…
— То все, что мы сумеем разглядеть, — это спина забрызганного грязью человека, который поспешно катит прочь.
— К черту трибуны, — провозгласил Мак. — Нужно осмотреть загоны. Найдем джип, и мечты Эн-Эс о десяти тысячах долларов канут в небытие.
— Ты умеешь поднять человеку настроение, — сказал Куинси.
— Все так говорят, — скромно отозвался тот.
Вторник, 15.58
Они снова ехали. На этот раз ее не накачали наркотиками; Рэйни сидела на заднем сиденье (вместо того чтобы лежать в багажнике) и пыталась запомнить детали.
Дороги были плохие. Грязные, размытые дождем — во всяком случае, так ей казалось, когда машина тяжело преодолевала милю за милей. В животе у Рэйни бурлило; она по-прежнему ощущала привкус желчи во рту, и ее сильно тошнило.
Не слишком благоприятная ситуация. Похититель снова вставил ей кляп и закрепил его клейкой лентой. Рвотные массы могут попасть в легкие, а это приведет к удушью. Иными словами, она захлебнется собственной блевотиной. Не воодушевляющая перспектива.
В машине слабо пахло хвоей. Рэйни скорее ожидала почувствовать запах сигарет; она полагала, что похититель должен быть курильщиком. Но теперь она вспомнила, что ни одежда, ни дыхание незнакомца не отдавали никотином. Курение трудно скрыть. Злоупотребление алкоголем тоже. Она-то знала.
Прежде Рэйни была уверена, что находится в багажнике. Но по здравом размышлении поняла, что находится выше над землей, чем ей казалось. Вдобавок трудно было предположить, что седан справится с такой дорогой. Так что, вероятно, Эн-Эс сидел за рулем пикапа или внедорожника. Возможно, она заперта в заднем отсеке или в ящике для инструментов. Она видела такие штуки бесчисленное множество раз. Мужчинам нужно место, чтобы хранить свои игрушки.
Машина налетела на колдобину, подскочила, и в животе у пленницы опасно булькнуло.
Не думай о еде, не думай о запахе бензина. Давай, Рэйни, сосредоточься. Поля, покрытые желтыми цветами. Медленные реки. Испытанное средство сразу же пришло ей на ум, словно она никогда о нем не забывала. Словно Рэйни опять было шестнадцать лет и она лежала абсолютно беспомощная и равнодушная, а над ней пыхтел очередной ухажер ее матери. Словно ей было двадцать пять и она, пьяная, позволяла какому-то парню тискать себя в закутке бара. Словно ей было тридцать и Куинси впервые притронулся к ней; тогда она поняла, как пугает ее признание в любви.
Поля, покрытые желтыми цветами. Медленные реки. Поля, покрытые желтыми цветами. Медленные реки.