Исчезновение

Шелли задумалась.
— Митчелл ничего такого не сказал, но я это выясню.
— У вас нет помощника, которого можно было бы назвать специалистом по делам о домашнем насилии? Того, кто умеет общаться с забитыми женщинами?
— Есть.
— Я бы отправила этого человека к Карпентерам еще раз — пусть постарается застать Лору одну. Стэнли ничего вам не скажет. Но может быть, если мы установим связь с Лорой…
Шелли кивнула:
— В этом есть смысл. Так и сделаем.
Кинкейд кашлянул и зашуршал бумагами. В конце концов, он тут был главным.
— Итак, Кимберли, похоже, вечером у тебя было много дел. Можешь поделиться с нами какими-нибудь соображениями?
— Я просто собирала данные о Дуги Джонсе, — спокойно отозвалась та. Кимберли не собиралась упоминать о своем визите к Люку Хэйесу и знала, что отец полностью ее поддерживает. — Я побывала у Пегги Энн Бойд, социального работника, которая знает Дуги с самого рождения. По ее словам, Дуги всех поражал своим ранним развитием, и по крайней мере первые четыре года своей жизни он был окружен любовью. К сожалению, его мать погибла под колесами машины. Никто из родственников не дал о себе знать, и мальчик перешел под опеку штата. Тогда-то и начались его приключения с приемными родителями. Пегги Энн утверждает, что в глубине души Дуги очень хороший мальчик. Но сейчас он на кого-то очень зол, и, по ее словам, этот гнев для него важнее любви.
— Иными словами, ты не выяснила ничего такого, чего бы мы не знали.
— Я спросила, есть ли хоть какой-нибудь способ наладить контакт с Дуги: воспоминания, которые ему дороги, любимая игрушка, старое лоскутное одеяло — что угодно? Как выяснилось, Дуги уничтожил все свои личные вещи, когда устроил первый поджог в гараже у приемных родителей. Включая фотографии матери.
— Черт! — пробормотала Шелли, остальные неловко заерзали на своих местах.
— Я думаю, Дуги по-прежнему очень любит мать, — мягко сказала Кимберли. — И если кто-нибудь сумеет правильно воспользоваться этой информацией, он сможет манипулировать даже таким недоверчивым и упрямым мальчишкой, как Дуги. Скажем, подманит его к машине или даже уговорит покататься.
— То есть — вы думаете, что его похитили, — уточнил Кинкейд.
— Это письмо и жук… Дуги всего семь лет, но, по общим отзывам, он очень ловок и силен. И не доверяет незнакомцам — это не тот мальчик, который сдастся без сопротивления. Как можно было похитить его, не привлекая ничьего внимания? Эта мысль пришла мне с самого начала. Но теперь… я, кажется, знаю, как все произошло.
— Вы думаете, что Дуги — вторая жертва похитителя? — повторил Кинкейд. — Или, по-вашему, он может быть сообщником?
— Семь лет — маловато для того, чтобы считаться сообщником.
— Вы понимаете, что я имею в виду.
Кимберли помолчала. Она прекрасно поняла, что он имел в виду, — мысль была малоприятная, но ее стоило принять во внимание.
— Не исключено, что Дуги помог тому, кто похитил Рэйни, — сказала она. — Это маленький мальчик, он озлоблен и одинок. Разумеется, его могли заставить.
— Я бы хотел, чтобы все мы не теряли бдительности, когда речь заходит о Дуги Джонсе, — поспешно произнес Кинкейд. — Здесь есть два вопроса, которые по-прежнему меня беспокоят. Во-первых, Дуги Джонс, видимо, знал, что Рэйни пропала, еще до того, как об этом узнали остальные. Может быть, это простое совпадение — а может, он и впрямь хотел, чтобы она исчезла. Как сказала бы шериф Аткинс, да провались я на этом месте, если понимаю хоть что-нибудь, когда дело касается детей. Как бы то ни было, напрашивается следующий вывод: мне все больше и больше начинает казаться, что похищение Рэйни было спланировано. Более того — тот, кто ее похитил, многое знал о ней и ее жизни. Если верить мистеру Куинси, Рэйни — замкнутый человек с очень узким кругом друзей. Кто мог хорошо изучить ее, не возбудив подозрений? Я начинаю склоняться к тому, что между этими двумя событиями есть определенная связь: похититель все знал о Рэйни, потому что ему рассказал об этом Дуги Джонс. А Дуги Джонс знал о том, что Рэйни пропала, потому что…
— Он помог это устроить, — негромко закончил Куинси.
Кинкейд кивнул:
— Конечно, это всего лишь предположение, но мы не можем сбрасывать его со счетов. И потому мне бы очень хотелось обыскать комнату Дуги.
— Не комнату, — возразил Куинси, сузив глаза. — В представлении Дуги дом полностью принадлежит Стэнли, это территория врага. В лесу — вот где Дуги чувствовал себя в своей тарелке. Если ему нужно было место, где можно хранить свои сокровища — например, красивый камушек, или коллекцию жуков, или записки от нового «друга», — он устраивал тайник именно там. В жестянке, спрятанной на дереве, или под камнем. Место должно быть неприметное, но доступное для семилетнего ребенка.
— Опять сверхурочная работа, — невозмутимо произнесла Шелли.
— Может быть, ваши помощники, если они уже там, обыщут прилегающую к дому территорию? — намекнул Кинкейд.
— И промокнут до костей. — Шелли округлила глаза. — Мы начнем работу, когда появятся достаточные основания. Судя по всему, то, что мы ищем, не лежит у всех на виду.
Она вздохнула и сделала пометку в блокноте.
Детектив Рон Спектор рассказал, как продвигается работа у криминалистов, только что прибывших из портлендской лаборатории.
— Есть хорошая и плохая новость, — объявил он. — Машину отправили в лабораторию и собираются работать всю ночь. На месте преступления был произведен краткий осмотр салона. Пятен крови не обнаружено. Зато ребята нашли отпечаток подошвы на педали тормоза и значительное количество разнообразных волокон. Они предполагают, что в процессе работы им удастся обнаружить множество улик, но помогут ли нам эти свидетельства — неясно. Плохая новость — мешает дождь. Нельзя делать никаких выводов, пока машина не высохнет, но эксперты сомневаются, что на ее поверхности сохранились хоть какие-то отпечатки. Понятно, что искать следы вокруг машины тоже бессмысленно. Специалисты по дактилоскопии также готовы поработать сверхурочно. Они исследовали зеркало заднего вида, ручки дверей и коробку передач. На зеркале оказался отпечаток большого пальца. Эксперты сопоставили его с отпечатками жертвы и членов ее семьи. — Детектив взглянул на Куинси, кашлянул и продолжил: — Первое письмо также было отправлено в лабораторию. Сначала оно было изучено на предмет обнаружения отпечатков и образцов ДНК, а потом поступило к специалистам по документам. Плохо то, что обнаружение ДНК займет некоторое время, вдобавок мы сейчас крайне загружены. Нам потребуются недели, если не месяцы, чтобы завершить исследования. О том, чтобы успеть к десяти часам утра, речь не идет.
Спектор взглянул на Кинкейда. Тот пожал плечами. Не стоило повторять, что это дело не терпит отлагательств. Все дела не терпят отлагательств.
— Наконец, был исследован пистолет жертвы. Один из наших экспертов, Бет, уже едет в лабораторию. Сегодня же она проверит оружие на предмет отпечатков, а потом отправит его на баллистическую экспертизу. От вас, очевидно, потребуют информацию, — Спектор кивнул в сторону Куинси, — относительно привычек вашей супруги. Всегда ли она чистила оружие после стрельбы, ну и так далее. Это поможет определить, как давно стреляли из этого пистолета.
— Она всегда держала его в порядке, — ответил Куинси. — И вчера из него не стреляли. Можно судить по запаху.
Спектор пожал плечами. Лаборатория делала то, что должна была, — с этим спорить не приходилось.
— В заключение скажу, что у нас огромное количество материала. К сожалению, в основном все это второстепенные улики. Место преступления — обочина, где, видимо, была похищена жертва, — превратилось в болото. Конечно, мы можем отправить экспертов в лес на поиски Дуги Джонса, но, я думаю, они скажут вам то же самое. При таких погодных условиях следы не сохранятся. Это факт.
Кинкейд мрачно кивнул. Из отчета детектива они не узнали ничего нового. У них так и не появилось подозреваемых, а до следующего выхода на связь осталось тринадцать часов. Похоже, что результаты прибывают слишком поздно, чтобы иметь какую-то пользу. Вся эта информация пригодится потом, когда дело будет передано в суд. Кинкейду и его людям останется лишь решить, за что будут судить преступника: за похищение или убийство?