Избранное

Запомнить пейзажи 
за окнами в комнатах женщин, 
за окнами в квартирах родственников, 
за окнами в кабинетах сотрудников. Запомнить пейзажи 
за могилами единоверцев . Запомнить 
как медленно опускается снег, 
когда нас призывают к любви. Запомнить небо, 
лежащее на мокром асфальте, 
когда напоминают о любви к ближнему. Запомнить 
как сползают по стеклу мутные потоки дождя, 
искажая пропорции зданий, 
когда нам объясняют, что мы должны делать. Запомнить 
как над бесприютной землей 
простирает последние прямые руки 
крест. Лунной ночью 
запомнить длинную тень, 
отброшенную деревом или человеком. Лунной ночью 
запомнить тяжелые речные волны 
блестящие, словно складки поношенных брюк. А на рассвете 
запомнить дорогу, 
с которой сворачивают конвоиры. Запомнить 
как восходит солнце 
над чужими затылками конвоиров. 
* * * 
Прощай. Позабудь. И не обессудь. А письма сожги... Как мост. Да будет мужествен твой путь И будет он прям И прост. Да будет во мгле Для тебя гореть Звездная мишура, Да будет надежда ладони греть У твоего костра. Да будут метели, Снега, дожди, И бешенный рев огня... Да будет удач у тебя впереди Больше,чем у меня. Да будет могуч и прекрасен Бой, Гремящий в твоей груди. Я счастлив за тех, Кому с тобой, Может быть, По пути. 
 АВГУСТОВСКИЕ ЛЮБОВНИКИ 
Августовские любовники, Августовские любовники приходят с цветами, Невидимые зовы парадных их влекут, Августовские любовники в красных рубахах 
с полуоткрытыми ртами Мелькают на перекрестках, 
исчезают в переулках, По площадям бегут. Августовские любовники В вечернем воздухе чертят Красно-белые линии рубашек 
совьих цветов, Распахнутые окна между чёрных парадных светят, И они все идут, все бегут на какой-то зов. Вот и вечер жизни, вот и вечер идет сквозь город, Вот он красит деревья , зажигает лампу, лакирует авто, В узеньких переулках торопливо звенят соборы, Возвращайся назад, выходи на балкон, накинь пальто. Видишь, августовские любовники пробегают внизу с цветами Голубые струи реклам стекают с крыш, Вот ты смотришь вниз, никогда не меняйся местами Никогда ни с кем, это ты себе говоришь. Вот и цветы и квартиры с новой любовью, С юной плетью, выходящей на новый круг, Отдавая себя с новым криком и с новой кровью, Отдавая себя, выпуская цветы из рук. Новый вечер шумит, никто не вернется, над новой жизнью, Что никто не пройдет под балконом твоим к тебе И не станет к тебе, и не станет, не станет ближе Чем самим к себе, чем к своим цветам, чем к самим себе. 
ГЛАДИАТОРЫ 
Простимся, До встреч в могиле. Близится наше время. Ну что ж! Мы не победили. Мы умрем на арене. Тем лучше:не облысеем От женщин, от перепоя... ...А небо над Колизеем Такое же голубое, Как над родиной нашей, Которую зря покинули Ради истин, А также Ради богатства римлян. В прочем, Нам не обидно, Разве это обида. Просто такая, 
видно, Выпала нам планида... Близится наше время... Люди уже расселись. Мы умрем на арене. Людям хочется зрелищ. 
ТИ ФЕДИ ДОБРОВОЛЬСКОГО 
Мы продолжаем жить. Мы читаем или пишем стихи. Мы разглядываем красивых женщин, Улыбающихся миру с обложки Иллюстрированных журналов. Мы обдумываем своих друзей, Возвращаясь через весь город В полузамерзшем и дрожащем трамвае: Мы продолжаем жить. Иногда мы видим деревья, Которые Черными обнаженными руками Поддерживают бесконечный груз неба, Или подламываются под грузом неба, Напоминающего по ночам землю. Мы видим деревья, лежащие на земле. Мы продолжаем жить. Мы, с которыми пил на углу Невского проспекта Пиво,Редко вспоминаем тебя. И когда вспоминаем, То начинаем жалеть себя, Свои сутулые спины, Свое отвратительно работающее сердце, Начинающее неудобно ерзать в грудной клетке. Уже после третьего этажа. И приходит в голову, Что в один прекрасный день С ним - с этим сердцем Приключится какая-нибудь нелепость: И тогда один из нас Растянется на восемь тысяч километров К западу от тебя На грязном асфальтовом тротуаре, Выронив свои книжки, И последнее, что он увидит, Будут случайные встревоженные лица, Случайная каменная стена дома И повисший на проводах клочок неба,Неба, Опирающегося на те самые деревья, Которые мы иногда замечаем... 
* * * 
Л.М 
Приходит время сожалений При полумраке фонарей, При полумраке озарений Не узнавать учителей. Так что-то движется меж нами, Живет, живет, отговорив, Зовет любовников своих. И вся-то жизнь - биенье сердца, И говор фраз, да плеск вины, И ночь под лодочкою секса По слабой речке тишины. Простимся , позднее творенье Моих навязчивых щедрот, Побед унылое паренье, И утлой нежности полет. О господи, что движет миром?! Пока мы слабо говорим, Что движет образом немилым И дышит обликом моим. Затем, что с темного газона От унизительных утрат Сметать межвременные зерна На победительный асфальт. И все приходит понемногу И говорит - живи, живи, Кружи, урчи передо мною Безумным навыком любви. Свети на горестный посев, Фонарь сегодняшней печали, И пожимай во тьме плечами И сокрушайся обо всех. 
ДМИТРИЮ БОБЫШЕВУ 
Пресловутая иголка в не менее достославном стоге, В городском полумраке, полусвете, В городском гаме, в плеске и стоне, Тоненькая песенка смерти. Верхний свет улиц, верхний свет улиц, Все рисует нам этот город и эту воду, И короткий свист у фасадов узких Вылетающих вверх, вылетающих на свободу... Девочка-память бредет по городу, 
бренчат на ладони монеты, Мертвые листья кружатся выпавшими рублями, Под рекламными щитами узкие самолеты взлетают в небо Как городские птицы над железными кораблями. Громадный дождь, дождь широких лиц 
льется над мартом, Как в те дни возвращенья, о которых мы не позабыли. Теперь ты идешь один, идешь один по асфальту, И на встречу тебе летят блестящие автомобили. Вот и жизнь проходит, свет над заливом меркнет, Шелестя платьем, тарахтя каблуками, многоименна, И ты остаешься с этим народом, с этим городом. 
И с этим веком, Да, один на один, как ты ни есть ребенок. Девочка-память бредет по городу, наступает вечер, Льется дождь, и платочек ее-хоть выжми 
на белье столетья, И безумно свистит этот вечный мотив 
по середине жизни. 
КНИГА