Конец прекрасной эпохи

Часть 1 из 20 Информация о книге
  Иосиф Бродский
 
  Конец прекрасной эпохи
   «Второе Рождество на берегу…»
  E. R.
 
  Второе Рождество на берегу
 незамерзающего Понта.
 Звезда Царей над изгородью порта.
 И не могу сказать, что не могу
 жить без тебя — поскольку я живу.
 Как видно из бумаги. Существую;
 глотаю пиво, пачкаю листву и
 топчу траву.
 
  Теперь в кофейне, из которой мы,
 как и пристало временно счастливым,
 беззвучным были выброшены взрывом
 в грядущее, под натиском зимы
 бежав на Юг, я пальцами черчу
 твое лицо на мраморе для бедных;
 поодаль нимфы прыгают, на бедрах
 задрав парчу.
 
  Что, боги, — если бурое пятно
 в окне символизирует вас, боги, —
 стремились вы нам высказать в итоге?
 Грядущее настало, и оно
 переносимо; падает предмет,
 скрипач выходит, музыка не длится,
 и море все морщинистей, и лица.
 А ветра нет.
 
  Когда-нибудь оно, а не — увы —
 мы, захлестнет решетку променада
 и двинется под возгласы «не надо»,
 вздымая гребни выше головы,
 туда, где ты пила свое вино,
 спала в саду, просушивала блузку,
 — круша столы, грядущему моллюску
 готовя дно.
 
 январь 1971, Ялта
 
  Речь о пролитом молоке
 I
________
1
  Я пришел к Рождеству с пустым карманом.
 Издатель тянет с моим романом.
 Календарь Москвы заражен Кораном.
 Не могу я встать и поехать в гости
 ни к приятелю, у которого плачут детки,
 ни в семейный дом, ни к знакомой девке.
 Всюду необходимы деньги.
 Я сижу на стуле, трясусь от злости.
 
 
2
  Ах, проклятое ремесло поэта.
 Телефон молчит, впереди диета.
 Можно в месткоме занять, но это —
 все равно, что занять у бабы.
 Потерять независимость много хуже,
 чем потерять невинность. Вчуже,
 полагаю, приятно мечтать о муже,
 приятно произносить «пора бы».
 
 
3
  Зная мой статус, моя невеста
 пятый год за меня ни с места;
 и где она нынче, мне неизвестно:
 правды сам черт из нее не выбьет.
 Она говорит: "Не горюй напрасно.
 Главное — чувства! Единогласно?"
 И это с ее стороны прекрасно.
 Но сама она, видимо, там, где выпьет.
 
 
4
  Я вообще отношусь с недоверьем к ближним.
 Оскорбляю кухню желудком лишним.
 В довершенье всего досаждаю личным
 взглядом на роль человека в жизни.
 Они считают меня бандитом,
 издеваются над моим аппетитом.
 Я не пользуюсь у них кредитом.
 «Наливайте ему пожиже!»
 
 
5
  Я вижу в стекле себя холостого.
 Я факта в толк не возьму простого,
 как дожил до от Рождества Христова
 Тысяча Девятьсот Шестьдесят Седьмого.
 Двадцать шесть лет непрерывной тряски,
 рытья по карманам, судейской таски,
 ученья строить Закону глазки,
 изображать немого.
 
 
6
  Жизнь вокруг идет как по маслу.
 (Подразумеваю, конечно, массу.)
 Маркс оправдывается. Но, по Марксу,
 давно пора бы меня зарезать.
 Я не знаю, в чью пользу сальдо.
 Мое существование парадоксально.
 Я делаю из эпохи сальто.
 Извините меня за резвость!
 
 
7
  То есть, все основания быть спокойным.
 Никто уже не кричит: «По коням!»
 Дворяне выведены под корень.
 Ни тебе Пугача, ни Стеньки.
 Зимний взят, если верить байке.
 Джугашвили хранится в консервной банке.
 Молчит орудие на полубаке.
 В голове моей — только деньги.
 
 
8
  Деньги прячутся в сейфах, в банках,
 в полу, в чулках, в потолочных балках,
 в несгораемых кассах, в почтовых бланках.
 Наводняют собой Природу!
 Шумят пачки новеньких ассигнаций,
 словно вершины берез, акаций.
 Я весь во власти галлюцинаций.
 Дайте мне кислороду!
 
 
9
  Ночь. Шуршание снегопада.
 Мостовую тихо скребет лопата.
 В окне напротив горит лампада.
 Я торчу на стальной пружине.
 Вижу только лампаду. Зато икону
 я не вижу. Я подхожу к балкону.
 Снег на крыши кладет попону,
 и дома стоят, как чужие.
 
 
II
________
10
  Равенство, брат, исключает братство.
 В этом следует разобраться.
 Рабство всегда порождает рабство.
 Даже с помощью революций.
 Капиталист развел коммунистов.
 Коммунисты превратились в министров.
 Последние плодят морфинистов.
 Почитайте, что пишет Луций.
Перейти к странице:
Следующая страница