Не подпускай меня к себе (СИ)

— Приду поболеть.
— Ещё бы ты не пришла, — Штормов слегка подпрыгивает. — И чтобы футболку с моей фоткой надела и держала плакат с надписью «Штормов супер красавчик».
Я фыркаю.
— Скажешь тоже, — тяну я. — Ты слишком обнаглел.
— И что? — Егор косится на меня. — Плохо что ли?
Я пожимаю плечом, поправляя рукой свой шарф, чтобы ветер не пробирался за шиворот. Мы доходим до набережной — я вижу реку, покрытую плотной массой льда и снега, которые пока что не начали таять. На другом берегу замечаю парк с множеством огней, и у меня возникает жгучее желание пойти именно туда.
— Так, что там за сюрприз очередной? — интересуюсь я, вспоминая, что парень обещал сделать что-то интересное.
— Увидишь.
Егор тянет меня в сторону моста: мы переходим через дорогу — резвые машины еле успевают затормозить (в этом городе, если не будешь проворным, то ни одна машина не остановится, чтобы пропустить тебя, даже на пешеходном) — и бредём дальше. Ветер здесь сильный и до безобразия ледяной. Не люблю такую погоду, когда на градуснике плюсовая температура, на улице холоднее, чем в минус пятнадцать.
Мы молча преодолеваем мост — я смотрю вниз и хмурюсь. Жду не дождусь, когда же лёд, наконец, треснет и окончательно исчезнет до следующей зимы. Хочу тёплого солнышка, майских деньков и зелёных листьев на деревьях. И плевать, что будут экзамены и окончание учебного года. Хочу вдохнуть весенний воздух и наполниться зарядом позитива, потому что Егора в такую погоду мне почему-то не хватает.
Мы идём в сторону парка, манящего нас огоньками, и, когда я уже думаю, что именно к нему мы и направляемся, Егор сворачивает в сторону и идёт в другом направлении. С тоской проводив красивую череду фонарей, я вздыхаю и смотрю на Штормова.
— Я думала, мы пойдём в парк, — немного капризно бормочу я.
— В другой раз, сегодня холодно, — Егор загадочно улыбается.
— И куда же мы тогда идём? — нетерпеливо тяну я.
Парень не отвечает. Проходит ещё минут десять, прежде чем Штормов останавливается возле лестницы, ведущей в подвальные офисы. Наверное, там какой-то магазинчик или кафешка. Вывески здесь нет.
— Пошли, — Егор берёт меня за руку — мы спускаемся по лестнице, секунду тормозим, словно собираясь постучать, а затем парень решительно хватается за ручку и открывает дверь.
Свет внутри тусклый, коридоры узкие, оформленные в уличном стиле. На стене справа граффити, слева вереница дверей. Штормов решительно направляется в самый конец, осторожно приоткрывает преграду и заглядывает внутрь. Я стою позади, прикусив губу, и разрываюсь от любопытства, гадая, что же там скрывается. Может быть, это салон татуировок? Или какой-нибудь тайный клуб любителей бокса?
Парень открывает дверь и манит меня за собой — я опасливо оборачиваюсь, осматривая пустой коридор, и протискиваюсь в проём вслед за Егором.
Это вовсе не салон тату и совсем не клуб любителей бокса. Это студия. Небольшое помещение разделено на две части: я вижу оборудования для записи (понятия не имею, как оно называется), небольшой диванчик у стены справа, мелочи вроде передвижной вешалки для одежды, какого-то шкафа и столика. Звукоизолированное помещение находится за стеклом — я вижу парня в наушниках перед микрофоном. Он что-то поёт, но я не слышу ни звука. У него яркие рыжие волосы и зелёные глаза. На лице куча веснушек.
— Это Жук, — Егор поднимает руку, чтобы поприветствовать музыканта, и тот отражает его действие. Он улыбается, когда мы встречаемся взглядом, но продолжает петь. — Антон Жуков. Он нас не слышит.
Парень бросает рюкзак на диванчик, подходит к пульту управления и нажимает на какую-то кнопку — помещение наполняется негромкой музыкой, и теперь я могу услышать голос Антона. Пока я вслушиваюсь в слова и пытаюсь определить, нравится мне исполнение Жука или же нет, Штормов заваливается на диванчик и манит меня к себе. Я присаживаюсь к нему, вытягивая ноги, и расстёгиваю куртку, потому что в студии жарко.
Снова смотрю на Антона, не обращающего на нас никакого внимания, и думаю, что его трек смахивает на песни ЛСП или Оксимирона. Довольно неплохо для любителя.
— Иногда прихожу сюда, когда скучно, — Егор притягивает к себе свой рюкзак. — Это мой бывший одноклассник. Пару лет назад перевёлся в другую школу. В реперы подался. По-моему неплохо тащит, как думаешь?
Он прикусывает губу и открывает рюкзак. Я снова смотрю на Жукова, который в этот момент осекается, замолкает на пару секунд, а потом, поймав момент, снова начинает читать реп.
— Да, ничего так.
Егор несколько секунд возится со змейкой.
— Смотри, что у меня есть, — он нетерпеливо возится на месте, переворачивает рюкзак и вываливает оттуда различные шоколадки и конфеты. Следом достаёт газировку.
— Ого, — выдыхаю я, немного отсаживаясь в сторону, чтобы все сладости поместились между нами. — Ты где это взял?
— Купил, — Штормов прикусывает губу.
— С ума сошёл, — бормочу я. — Мы столько не съедим.
— От тебя любой свихнётся, — парень улыбается, хватает меня за ворот кофты и притягивает к себе, неожиданно целуя.
На секунду я отстраняюсь — между нами всего пара сантиметров, дыхание рваное, взгляд дрожит, скользя по лицу, щёки пылают. Меня охватывает жар, когда Егор снова целует меня, поспешно отстраняясь. Он хватает сникерс и решительно отрывает.
— Я проголодался после тренировки, — мурлычет он, с наслаждением откусывая кусочек. — М… такое чувство, что сто лет сладкого не ел.
— Только вчера уплетал за обе щёки, — фыркаю я, вбирая, что бы есть в первую очередь.
Достаю из кучи привлекательную конфетку, разворачиваю её и отправляю в рот. Ммм. Как вкусно! Я улыбаюсь себе под нос, смотрю на Антона Жукова, репетирующего за стеклом, кошусь в сторону Егора и думаю, что лучше момента на свете и быть не может. Не может же, да?
Егор.
Мы сидим долго, поедая сладкое, которое я купил до тренировок. Тихий голос Антохи звучит на заднем плане, фантики шуршат, а я получаю невероятное удовольствие, смотря на довольную мордашку Сони Розиной. Лучше момента и быть не может.
— На самом деле, я плохая девчонка, — неожиданно говорит девушка, смотря на меня. — Так что ты зря со мной связался.
Я склоняю голову и бросаю ироничный взгляд на неё.
— Я знаю, — усмехаюсь я. — Ты очень-очень плохая девчонка.
Щёлкаю её по носу, и от этого улыбка на губах Сони немного меркнет. Она отворачивается, хватает первый попавшийся фантик и начинает разглаживать его на своей ноге.
— Я серьёзно, — бормочет Розина. — Меня выгнали из школы, поэтому нам пришлось переехать сюда.
Я хмурюсь, разглядывая профиль девушки, которая даже не улыбается. Она впервые начинает разговор на тему её переезда. Я знаю, что она не любит говорить о своей семье, поэтому никогда не спрашиваю о подобном, и сейчас, когда она настолько сосредоточена и серьёзна, мне становится не по себе. Хочется пошутить, разрядить обстановку, но у меня язык не поворачивается.
— Ты подралась с кем-то? — всё-таки шучу я.
— Нет, — Соня фыркает, шумно вздыхает и поджимает губы. — Я влезла в школу ночью, чтобы украсть деньги директора, собранные на ремонт спортзала.
— Оу…
Розина молчит почти минуту — я смотрю в сторону Жука, мельком думая о том, сколько же можно исполнять треки, ведь парень уже давно там зависает. Я бы сто раз как охрип после подобного.
— У меня в друзьях были практически все парни, — тянет Соня. — Мы с ними выросли в одном дворе, с детства дружили. Ходили в садик. В школу. Зависали в свободное время. Я была настоящей пацанкой. А прошлым летом они меня взяли на слабо, смогу ли я замутить с одинадцатиклассником. Его звали Саша Малийский. И он мне не особо сильно нравился, но я была бы слабачкой, если бы отказалась от спора, — девушка отбрасывает в сторону фантик, когда тот случайно рвётся, и притягивает к себе новый. Розина не смотрит на меня, и я тоже не смущаю её своими взглядами. — В итоге я всё-таки начала встречаться с Сашей. Получила проспоренные две штуки наличкой и главаря местной шайки в придачу, — Соня поджимает губы. — Он притащил меня в свою банду, — она делает кавычки в воздухе, — и я начала проводить время в компании старших ребят. Мне было интересно с ними, весело. Казалось, так круто зависать среди старших, и я совсем забыла про своих старых друзей. Пропадала вечерами чёрт знает где, даже часто ночевать не возвращалась. Родители бесились, но мне было всё равно.